Книга Месть Черного Дракона - Юлия Пульс

Талос настолько глуп, насколько добр. Я полюбил брата. Пусть он не вписывался в мое представление об истинном короле огненных драконов, но все же не вызывал такого уж сильного отвращения, даже после того, как через глазок я воочию увидел его развратную сущность. Сразу вспомнился фрагмент, который постыдно даже вспоминать! Я гнал от себя эту картину, но не сумел избавиться от наваждения даже во время похорон отца.

Тогда я еще не принял ипостась. Бродил по запретным лабиринтам замка и наткнулся на отверстие, что оголяло покои принца. Припав к стене лицом, начал наблюдать за тем, как ладонь прислужника принялась ласкать мужское достоинство Талоса, размазывая по всей длине белый крем. Талос вздыхал и извивался так, как ни одна наложница. Будто одно лишь прикосновение пробуждало в нем такую бурю наслаждения, что спрятать ее невозможно. Потом тихо застонал и стал подаваться навстречу ласкающим ладоням прислужника. Тот понятливо улыбнулся и чуть увеличил темп. Когда же Талос уже был готов излиться, слуга внезапно отпустил его. Спустил штаны и встал на четвереньки. Впился руками в меховой ковер и через плечо посмотрел на принца.

Набухшее от страсти достоинство Талоса жаждало ворваться в плоть юноши. Он вошел в узкое ущелье между ягодиц слуги, и тот задвигал бедрами навстречу своему хозяину. Еще пара быстрых движений и Талос излился в подрагивающую плоть прислужника. Я поежился и отпрянул от глазка. Тут же захотелось помыться, будто на меня опрокинули ушат с помоями.

Другие королевства называли Стагмар клоакой разврата, и в тот момент я понял почему, но со временем привык к пристрастиям брата. Его любовные утехи больше не вызывали во мне протеста и брезгливости.

Мне и шестнадцати не исполнилось, когда Алтар привел наложниц в мои покои. Я мог выбрать любую, а предпочел ту, в чьих жилах текла кровь воздушных драконов. Когда впервые овладевал женщиной на глазах отца, вспоминал поцелуй Солары. Дерзкий и в то же время томный. Страстный и невинный. А небесно-голубые глаза, подернутые сизой дымкой, отпечатались в памяти так явно, что не сразу получилось от них избавиться. Когда принцесса пришла ко мне в Храм Обители, я не увидел в ее глазах раскаяние. Она не могла не знать о том унижении, которому меня подверг ее брат. И это сухое: — «Прости»… Мой трэлл с яростью опалил ее руку, напугав до смерти. А мне хотелось кричать от злости! Убивать! Мстить! До сих пор во мне плескалась эта ярость. Еще тогда в палате Храма я решил, что смерть для Солары будет слишком гуманным наказанием. Я желал наблюдать за ее мучениями, ведь знал, на что можно больно надавить. Знал, что придет тот день и час, когда она пожалеет о том, что заговорила тогда с бастардом!

Прошло уже немало времени и казалось, что боль притупилась, а ярость потухла. Мы с ней были всего лишь заложниками традиций. Все можно простить, но не наглую ложь!

Никогда не забуду покорный взгляд и легкий кивок, что подписал мне смертельный приговор, ведь после того, что произошло потом, во мне умерла душа. Она умирала с каждым движением внутри моего тела. С каждым ударом камня, что разрывали мою плоть. Прислужники были сильнее и наглядно показали, что такое насилие. Мои раны со временем затянулись, а вот душа…

Самое противное, что я полюбил Солару в тот день, когда она впервые со мной заговорила. Эта невинная красота воздушных драконов опьянила так, что я жил от встречи до встречи. Горделивая, недоступная, но все же нежная и покорная. Солара… Я засыпал и просыпался с ее именем на устах. Я мечтал провозгласить ее своей женой. Я заведомо проклинал герцога Ларса.

Она не могла стать моей женой! Не могла стать моей любовницей! Титул принцессы не позволял даже смотреть на нее! И я старался не смотреть. В те редкие встречи у заводи, я забывал о том, что ее теплую и гладкую руку сжимает бастард огненных. Будучи мальчишкой, я больше всего на свете хотел порадовать принцессу. Ощутить себя мужчиной, способным обойти герцога Ларса. Она говорила о нем постоянно. Ставила в пример. А что я?! Я ничего не мог ей дать! Будущее в изгнании и презрении! Солара всегда была достойна той правильной жизни, которую ей выбрали родные.

Но я никак не мог забыть того унижения! Йон и Солара — одно лицо! Когда она пришла ко мне в палату, я понял, что не прощу. Никогда! Смотрел в ее глаза и видел звериный оскал Йона. Она навсегда останется для меня олицетворением мучителя. Этого не исправить! Даже сейчас у кострища, поглощающего моего отца, я ненавидел Солару всем нутром. Я хотел отомстить и знал, как это сделать. Знал, что она пожалеет о том, что не умерла вместе с братом в Обители. Единственная наследница престола Дагайна падет так низко и мерзко, что захочет умереть! Сейчас, когда Талос взойдет на престол, их воздушное королевство рухнет под натиском Черного Дракона! Я имел над братом власть. Такую безграничную и вездесущую, что даже отец порой удивлялся.

Смерть Алтара вызывала у меня немало подозрений. Великий правитель и заядлый охотник не мог так просто погибнуть от лап зверя. Я чувствовал, что это подстава, но доказать не получилось. Талос не пошел бы на такое ради трона. Он слишком глуп! Слишком добр! Он вообще ничего не видел дальше своего носа и постели. Вино, юноши, балы — все, что ему нужно в этой жизни.

Отец готовил меня к тому, что все важные для королевства решения буду принимать я. Талос обязан подчиниться! У него нет выбора! Он и сам прекрасно понимал, что не сможет править королевством так, как отец. Стагмар потеряет свое величие. Огненных перестанут уважать в тот же день, когда Талос откроет рот и начнет нести чушь в присутствии далеко не глупых королей. Поэтому я лично написал ему речь для коронации и уговорил на людях не показывать своего развратного нутра, потерпеть один лишь вечер. Мы не ударим в грязь лицом, не упадем в глазах других королевств!

В тренировках я провел почти шесть лет. Не было дня, чтобы я не упражнялся в фехтовании. Все, что могла дать Обитель, отец лично заложил в меня с лихвой. А потом настал момент, когда Алтар подумал, что теряет своего незаконнорожденного сына. В восемнадцать лет меня свалила с ног непонятная хворь. Даже придворный Маг и Целители разводили руками. Никто не верил, что после недели на грани смерти я поднимусь с постели, подойду к обрыву и преображусь так кардинально, что все рты пооткрывают.

Я смутно помнил тот день, будто хмеля перебрал. Но отвесная скала поманила со страшной силой. Так свою ипостась принимают только воздушные. Первый полет! Вот что их отличало от остальных. Из Обители они улетали прямо в Дагайн.

Но я не воздушный! Не огненный! Не водный! Не земной!

Я посмотрел вниз на крутой обрыв и сжался от страха. Мой трэлл плавно опустился на камень и крылом указал на скалу. Я понял его без слов. Зажмурился, расставил руки в стороны и сделал решающий шаг.

Как только почва ушла из-под ног, ощутил сильное жжение во всем теле. А потом раскрыл глаза, созерцая долину. Все четыре королевства лежали передо мной, как на ладони. Опустившись у большой воды, я взглянул на себя в отражении. Увидел огромного черного дракона с шипами по всему телу. Испугался. Взлетел. Вернулся в Пламенный дворец и рассказал о превращении отцу. Он незамедлительно выдвинулся в королевство земных, а когда вернулся, поведал мне такую историю, о которой лучше молчать.