Книга Бега - Иоанна Хмелевская

— Ну, теперь я тебе скажу всю правду, — объявила Мария. — Я должна была сказать тебе сразу, но забыла. Я ошиблась, и мы вовсе не заканчиваем Джубаром. Заканчиваем Теренцией.

— Да что ты говоришь? — неуверенно обрадовалась я. — А почему?

— Потому что я диктовала из программки и заглянула в седьмой заезд. В седьмом должен был быть Фавор. И я все время диктовала с Фавором, у него, как сама знаешь, номер пять. И у Теренции тоже.

— Понятно. Ты диктовала триплеты из четвёртого, пятого и седьмого заездов?

— Пропустив шестой. Что-то в этом роде. Я это увидела только наверху, когда было поздно идти исправлять.

— Ну и слава Богу, в ученика Мязгу я не верю, поставлю на него максимум пару червонцев, и Аллах с ним. Дерчик, Мязга — практически одно и то же. — А откуда ты, собственно говоря, знала, что Дерчик не поедет?

Я огляделась по сторонам. Ложа опустела, все толпились внизу около касс, мы сидели вдвоём, если не считать пана Собеслава, который через несколько кресел от нас читал прессу. Я понизила голос.

— Что-то мне кажется, что от Дерчика мы радикально избавились.., навсегда.

Метя резко вздрогнул и посмотрел на меня.

— А почему?

— А потому, что он лежит в барбарисе и на очень живого не похож. По-моему, он перебрался в лучший из миров, разве что он ух очень страшно пьян, но тогда, прежде чем упасть, он получил сильные телесные повреждения.

Мария сделала движение, словно собиралась сорваться с кресла. Я её удержала.

— Сиди, тебя там не хватало. Я уже сказала директору, и Крысь помчался, Я потом забыла проследить, но его наверняка уже забрали.

— И когда ты его видела?

— Перед заездами. Я пошла посмотреть травку.

— Ну знаешь, ты меня потрясла! А почему ты сразу… А, правда, я же опоздала! Метя…

Мы обе одновременно посмотрели на Метю. Вообще-то он был всегда розоволицым и пухлым, а теперь сделался странного синевато-зеленого цвета. Он отвернулся от нас, откинулся в кресле и уставился в окно. Мария схватилась за его пульс.

— Метя, Езус-Мария!..

— Ничего, ничего, — через силу прошептал Метя. — Ничего страшного. Меня это все тоже потрясло…

— Но ведь не любил же ты Дерчика больше собственной жизни? — с упрёком спросила я. — Он тебе не брат?

— Ну знаешь!.. — возмутилась Мария.

— Знаю-знаю. Так реагируют порядочные люди и тому подобное. Я уже это проходила, и у Мети это само пройдёт, если только у него с Дерчиком не было каких-то связей, про которые мы ничего не знаем. Потому я и спрашиваю. Могу принести воды. Это ты тут врач, а не я, так что командуй.

Мария держала Метю за пульс, а другой рукой разодрала ему на груди рубашку и дотронулась до грудной клетки. Метя стал помаленьку приходить в себя.

— Да не раздевай же ты меня! — категорически потребовал он в первую очередь. — Ничего со мной не происходит, это просто шок. Неужели нельзя всякие там сведения давать в форме.., форме… Ну, в форме…

— Говори в единственном числе: пока что я только одно сведение вам дала. А в какой форме тебе нужно?

— В более деликатной. Вот черт, значит, все-таки… Я замолчала. Метя что-то знал. Лицо его возвращалось к нормальному цвету, и Мария перестала его ощупывать.

— Гиена кладбищенская, — сказала она мне с упрёком.

— Да ведь мы им не закапчиваем ставки! — запротестовала я. — Правда, это по ошибке так получилось, но все-таки! И потом, сейчас уже все знают, что Дерчик не едет. Кроме того, вообще-то кто такой Василь?

— Какой ещё Василь? — поинтересовалась Мария.

— Тихо! — цыкнул одновременно Метя.

Меня это заинтересовало до крайности. Метя, должно быть, много знал.

— На курорте здоровье потерять, вот был бы парадокс, — добавил он ни к селу ни к городу. — А откуда у тебя… Зачем ты так вопишь?..

— Он явно в шоке, — озабоченно высказалась Мария. — Водка в буфете есть? Или коньяк? — Коньяк, коньяк, — с энтузиазмом закивал Метя.

— Внизу есть медпункт, — напомнила я. — Хотя, вполне может быть, они сейчас заняты… Да нет, наверное, ведь «скорая» тут стоит…

— Его и так бы не на «скорой» увозили…

— А коньячок может быть у пана Собеслава или у Вальдемара.

— Да тише вы! — вдруг рассердился Метя. — От Собеслава я не хочу, от Вальдемара тоже, вот из буфета — пожалуйста. Нет никакой надобности это вообще разглашать!

Так и не поняв толком, чего не разглашать, смерти Дерчика или шокового состояния Мети, я поднялась и отправилась в буфет-Коньячок там был. Через пять минут от странностей Мети и следа не осталось. Люди стали возвращаться наверх.

Начался четвёртый заезд, и Куявский на Фатиме выиграл только так, на три корпуса опередив остальных. Я выиграла последовательность, и мы начали триплет, против выигрывания которого Мария протестовала энергично и возмущённо, подчёркивая, что на трупах наживаться не собирается. Я утешала её тем, что Дерчик, может быть, жив, ничего ведь не происходит, может быть, выиграет Мязга. Это не помогало, она по-прежнему была не в себе.

Только потом до неё наконец дошло, что она выиграла свой ошибочный триплет, и это фукс нездешней силы! Юрек, который старательно избегал ставить на Фатиму, поздравил её, благородно заверяя, что у неё получился рекорд сезона. Зависть слабо попискивала во всей ложе, не очень ядовито, потому что против Марии никто ничего не имел и плохого ей не желали. Мы ждали, пока объявят сумму выплаты, Вальдемар уже начал выкрикивать что-то насчёт ужина с шампанским, Мария постепенно смягчалась, ведь, в конце концов, она поставила это просто по ошибке, а к тому же тогда ещё ничего про Дерчика не знала…

— Выплата выигрыша триплета из второго заезда один миллион двести двадцать тысяч злотых, — сообщил динамик.

— Сколько?!! — возопил Юрек после секундной тишины, не веря своим ушам.

Собственным ушам в первый момент не поверил никто. Низкая сумма выигрыша была непостижима уму, ведь первый триплет составил двенадцать миллионов, а второй, законченный фуксом, на которого никто вообще не ставил, оказался ниже в десять раз! Что за страшное мошенничество?!

Мария скорчилась в приступе хохота. Метя и Вальдемар попытались её утешить, Юрек упорно допытывался, что это должно значить. Полковник словно заведённый повторял два слова: «Ну, знаете.., ну, знаете…» Пан Эдя утверждал, что все дело в махинациях кассиров. Пан Мариан коротко бросил: «Знали!» — и покинул ложу. Я молчала, полная ужаса, поскольку начала кое-что соображать.

Пришла пани Зося и сказала мне на ухо, что меня просит директор. На всякий случай сперва я сбегала вниз и поставила свои последовательности, а потом отправилась в ложу рядышком. Неизвестно было, не займутся ли мной основательно, и на пятый заезд я хотела поставить заранее.