Книга Маэстра. Книга 2. Госпожа - Л. Хилтон

3

Как выяснилось, времени на дополнительные занятия у меня оставалось предостаточно, поскольку приготовления к оценке коллекции Ермолова заняли чуть больше месяца. Для богатых людей время скалярно — так говорил мой друг Стив, успешный игрок на бирже, на чьей яхте «Мандарин» я нашла не только временное убежище, но и стартовую площадку для моей галереи. Богатые люди вообще не воспринимают всерьез то, что им говорят нижестоящие, а календарь всегда можно изменить и адаптировать к их потребностям. Доктор Казбич дал мне номер некой мадам Пулазан, личной ассистентки Ермолова, которая разговаривала со мной довольно сурово, назначила встречу, а потом перенесла ее на другой день, и так несколько раз в течение последовавших недель. Я с облегчением узнала от нее, что в моем распоряжении будет частный самолет, но дважды съездила в аэропорт на водном такси напрасно — оба раза Ермолов отменил встречу. Он был то в Сан-Паолу, то в Нью-Йорке, то на срочной встрече в Лондоне, то просто занят.

Постоянные отсрочки дали мне время оценить потенциальную коллекцию, записать последние данные о продажах картин, предположительно принадлежавших Ермолову, сравнить цены по «Артпрайс индекс» и добавить к этому информацию о перемещении картин, появившихся на рынке за последние десять лет. Когда наконец настал час икс, я чувствовала, что сделала все возможное для подготовки к встрече. В процессе своих изысканий я узнала, что Ермолову принадлежат четыре самолета, а его «Дассо» был уникальным даже по меркам аэропорта Марко Поло, и вовсе не благодаря приятному, неяркому синему цвету, а потому что у трапа меня встречали четверо членов экипажа, как будто я прибыла с официальным визитом на государственном уровне. Две стюардессы все время поправляли свои изящные пилотки, которые норовил сорвать ветер.

На взлете я отказалась от водки, шампанского, блинов с икрой, капустного сока холодного отжима и, слегка поморщившись, приняла бутылку воды «Армани». Пока мы поднимались над облаками, я наблюдала за розовыми скалами Доломитов, разглядывая покрытые первым снегом вершины, а потом вернулась к просмотру записей касательно босса неутомимых стюардесс. Ермолова знали все, но мне удалось узнать лишь то, что на самом деле никто не знал о нем ничего конкретного. Он был типичным олигархом новой школы: сначала подготовка в органах, ранее известных как КГБ, обширные интересы в сфере полезных ископаемых и промышленной агрономии, хорошие связи в правительстве, официально гражданин Российской Федерации, но имеет недвижимость во Франции, Лондоне, Ангилье и Швейцарии. В одной из статей журнала «Архитектурный дайджест», посвященной дизайнеру Таис Бин, была фотография люстры, которую она создала для альпийского домика Ермолова. Я с удивлением узнала, что, помимо всего прочего, он занимался политикой и являлся губернатором одной из кавказских республик, откуда и сам был родом, однако, немного почитав о других губернаторах, я поняла, что все это общепринятый способ демонстрации преданности старушке России. Из журналов «Форбс», «Спирс», «Файненшиал таймс» ничего интересного мне узнать не удалось. Я попробовала почитать номера «Российской газеты» и русского финансового журнала «Ведомости», но, несмотря на все старания Маши, моего русского для этих задач было недостаточно. Ермолов, как ему и полагалось по статусу, посещал благотворительные вечера с участием разных популярных умников, светился в Давосе и на Йерба-Буэна, разумеется, фотографировался с Элтоном Джоном и Боно, но по сравнению с его предшественниками из последнего поколения постсоветских ковбоев не был особо колоритной фигурой. Его состояние было достойно уважения и сомнений не вызывало. Коллекция, конечно, оставалась загадкой, но, поскольку Ермолов не посещал крупных биеннале и не был замечен папарацци на междусобойчике в «Гараже» в Москве, мне пришлось прийти к выводу, что, возможно, он и правда любит искусство.

Мы приземлились в Ницце, и стюардессы проводили меня к ожидавшему там «майбаху», такого же синего цвета, как и самолет. Рядом с автомобилем меня встречал стандартный Шрек-в-Костюме, с кобурой на поясе и бычьей шеей. Я оценила его дружелюбный настрой: казалось, мы старые друзья, но даже не знаю, по-моему, телохранитель и личный водитель — это уже перебор. Громила сидел впереди, машина неслась по автобану в сторону Тулона, свернула сразу за Сен-Тропе, потом остановилась перед воротами, водитель ввел код доступа, и мы снова поехали по платановой аллее, листва уже золотилась осенними красками. Дорога все время шла то вверх, то вниз, а далеко впереди призывно мерцало Средиземное море. Вскоре мы уперлись еще в одни ворота, но на этот раз водитель свернул с дороги, проехал по бетонной аппарели, дверь гаража тут же поднялась, и мы въехали внутрь. Машина двинулась дальше, окруженная неожиданным голубоватым светом, затем поднялась еще одна дверь, и мы очутились в тесной бетонной коробке с низким потолком. Водитель открыл дверь и показал мне на круглую стеклянную будку в небольшой нише прямо в стене:

— Будьте любезны, мадам, зайдите сюда. Это всего на секунду.

Изогнутая дверь кабины медленно закрылась, на потолке загорелись какие-то лампочки, раздалось жужжание — видимо, рентген? Потом меня выпустили, и водитель с олимпийским спокойствием подверг той же процедуре мой багаж, после чего отнес сумки к лифту у противоположной стены. Втроем мы молча поднялись наверх, а когда двери открылись, я увидела такой вид, что даже засмеялась от восторга.

Мы стояли на вершине пологого холма, гравийная дорожка вела прямо к вилле Ермолова, утопавшей среди сосен и тополей, внизу плескалось море. Сам дом XIX века был бледно-розового цвета, вычурный и фривольный, словно свадебный торт, подходящее жилище для куртизанки из романа Колетт, идеальное место для свиданий в кустах жасмина и на чужих постелях. Такой дом когда-то был изображен на оборотной стороне карточки посетителей казино Монте-Карло. После слегка зловещей процедуры досмотра под землей от этой милой картины веяло тонким, изысканным ароматом мира грез безвозвратно уходящего fin de siècle. Когда мы подошли к двойным дверям из светлого известняка, украшенным массивной львиной головой, с обеих сторон дорожки включился фонтан, и мы как будто бы прошли прямо под радугой. Еще немного — и заиграет вальс, подумала я. Иногда вульгарность — чертовски приятная штука!

В меру внушительных размеров дворецкий проводил мисс Тирлинк в приготовленную для нее комнату на втором этаже. Распахнулись очередные двойные двери, и я очутилась в небольшой восьмиугольной прихожей, отделанной панелями из розового дерева. По одну руку находился балкон, по другую — спальня. Однако я практически ничего не видела — меня, будто волной, накрыло тяжелым ароматом лилий, я с трудом пробормотала «спасибо» и рухнула на кровать. На мгновение я как будто бы очутилась в другой комнате из прошлого, в комнате, где я сидела рядом с огромным жирным телом, которое после смерти казалось таким уязвимым. Как и тогда, мне пришлось подождать, пока кровь не перестанет шуметь у меня в ушах.

Возможно, я слишком поверхностный человек, но я стараюсь поменьше времени тратить на размышления о прошлом. Непредвиденные обстоятельства и реакция на них — вот что главное. Однако в этой комнате и правда пахло точно так же, как в номере в отеле «Дю-Кап-Эден-Рок», где я нашла мертвым Джеймса, о котором так давно не вспоминала. На какой-то момент огромная композиция из лилий с пергаментными лепестками заставила меня подумать, что на самом деле я никогда не покидала того номера. А вдруг я и правда до сих пор сижу там и навеки обречена дрожащими руками рыться в бумажнике мертвеца?