Книга Мое сокровище - Тереза Ромейн

– Так значит, в действительности вы не сбегали с этим узколицым субъектом? – осведомился Джилс. Наверное, не стоило ему задавать этот вопрос.

– Вот уж действительно – узколицый… – Одрина презрительно фыркнула. – Нет, я с ним не сбегала. Я вообще не желала с ним общаться. – И она принялась рассказывать о настойке опия, о своей служанке (разумеется, у нее имелась собственная служанка), а также о том, как очнулась уже в карете, как получила очередную дозу опия и…

В конце концов Джилс поднял руку и пробормотал:

– Стоп-стоп, довольно… Мне необязательно все это выслушивать. Лучше расскажите об этом своему отцу, а я тем временем буду сидеть у камина, вкушая ужин и подсушивая сапоги.

– Но вы ведь мне верите? – осведомилась леди Одрина, вскинув подбородок, и сейчас она была очень похожа на своего отца.

Уклоняясь от прямого ответа, Джилс заметил:

– Ваш отец уверен, что вы сбежали.

– В самом деле?.. – Она приподняла брови. – Скажите, сэр, а ваш родитель всегда бывает объективен по отношению к вам?

Джилс невольно вздохнул и честно ответил:

– Нет, не всегда.

– В таком случае не стоит слишком уж серьезно относиться к родительской точке зрения, не так ли?

«Надо же, какая своенравная!» – мысленно воскликнул Джилс. А ведь эта девушка находилась совсем не там, где ей положено было находиться. Впрочем, и его самого отделял сейчас от родного дома целый океан. Что же касается его нынешних помыслов и устремлений, то они были столь же далеки от реальности, как опиумные галлюцинации…

Девушка стояла под настенным канделябром, и Джилс, шагнув к ней, заметил некоторое напряжение на ее лице. У нее были темно-зеленые глаза, в которых угадывалась настороженность, а пухлые губки едва заметно подрагивали. Каждая черточка ее лица выражала аристократическую гордость, но было и что-то еще… Может, стыд, смущение? Да, возможно. И еще казалось, что она чувствовала себя обманутой и преданной… В общем, выражение ее лица было отнюдь не безмятежным.

Невольно смутившись, Джилс отступил на шаг и пробормотал:

– Я верю вам, миледи. Мне очень жаль… – Разумеется, эти его слова являлись не столько извинением, сколько выражением сочувствия, и Джилс, подумав об этом, мысленно усмехнулся – его отец был бы доволен проявлением подобной учтивости со стороны своего старшего отпрыска.

Тут он снова протянул руку, указывая верное направление, и они двинулись в сторону гостиной – изначально отведенной им, Резерфордам, но в данный момент являвшейся мини-владением графа Аллингема.

– Вот они! Наконец-то! – резанул по ушам знакомый женский голос, едва Джилс открыл дверь. – Резерфорд, вы, наверное, очень рады, что заставили нас голодать? Ну, теперь мы можем приступить к трапезе?

Это была леди Ирвинг. Джилс встречался с ней всего один раз, когда они с отцом находились в Лондоне. Резерфорд-старший тогда полагал, что стоит только бросить клич, пошелестеть долларами – и английская знать тут же понесет ему свои старомодные украшения, которым он придал бы новый вид.

Сейчас леди Ирвинг, как и тогда в Лондоне, была облачена в яркие шелка, не имевшие цветовых аналогов в природе – ее платье и тюрбан прямо-таки резали глаза своими красно-оранжевыми переливами. Эта дама была примерно того же возраста, что и отец Джилса, однако, в отличие от него, она вовсе не казалась приветливой и добродушной, – напротив, была весьма агрессивной, и даже голос ее звучал ужасно неприятно – резко и пронзительно.

Проигнорировав слова графини, Джилс повернулся к отцу.

– Па, вы ждали нас? – спросил он. – А я думал, вы уже отужинали.

Отец какое-то время хранил молчание – в эти минуты на стол подавалось жареное мясо, потом выдвинул стулья для сына и своенравной дочери лорда Аллингема и проговорил:

– Я полагал, что это будет элементарным проявлением вежливости, поскольку ты оказывал услугу графу и его спутнице.

– Принесите нам бренди, – сказала леди Ирвинг гостиничному слуге. После чего перевела взгляд своих карих глаз на Резерфорда-старшего и заявила: – Вы ошибаетесь, любезный. Я сама оказываю услугу графу, так что ваш сын никоим образом не может нам услужить.

– Думаю, это вы ошибаетесь, миледи, – с улыбкой ответил Ричард. – Ведь одно доброе дело никак не исключает другого, не так ли?

– Отец, не забывай про аристократическую гордость, – проворчал Джилс. Положив в тарелку мяса и овощей, он поставил ее перед леди Одриной, севшей слева от него. – Миледи, вы, наверное, проголодались?

Девушка отчаянно замотала головой – как будто он предложил ей порцию раздавленных лягушек. Чуть помедлив, Джилс придвинул тарелку к себе.

– Возможно, я и сам забываю принимать что-то во внимание, – тихо пробормотал он. В комнате было слишком много знатных особ, и их надменность немного раздражала. Да еще и вся эта прислуга!.. Джилс не привык к такому обилию слуг, а тут… Все они постоянно сновали по периметру комнаты, но аристократическое семейство, казалось, не замечало их. Что же касается бедняги в съезжавшем парике, то тому по прибытии хозяина пришлось подняться со стула, и теперь он, прислонившись к стене около камина, вроде бы дремал, несмотря на громыхание графского голоса.

– Как я уже сказал, – вещал отец Одрины, заглушая звяканье ножей и вилок, – я самолично отконвоирую Ллуэлина в Лондон. Необходимо, чтобы все видели, что он вернулся в город без моей дочери. Надо, чтобы в обществе никак не связали ее исчезновение и его временный отъезд.

– Папа, а может, вместо него в Лондон с тобой поеду я? – тихо спросила леди Одрина. – Честное слово, Ллуэлин увез меня против моей воли. И если я сейчас вернусь с тобой…

– О твоем возвращении вообще не идет речь! – Лорд Аллингем стукнул по столу рукояткой ножа. – Если об этом происшествии станет известно, то будет уже не важно, намеревалась ты сбежать или нет. Этот твой отъезд сам по себе означает скандал.

Леди Одрина хотела возразить, но граф грозно взглянул на нее и заявил:

– Никаких возражений! Я не могу допустить, чтобы репутация нашей семьи подверглась опасности из-за возможного скандала, связанного с твоим присутствием. Я не желаю видеть тебя в Лондоне. – Он повернулся к отцу Джилса. – Резерфорд, так вы согласны, чтобы моя дочь путешествовала с вами до тех пор, пока не состоится венчание? Разумеется, и леди Ирвинг составит вам компанию – для соблюдения приличий, как сопровождающая, необходимая незамужней юной даме.

– Венчание?.. Чье именно? – Джилс отложил свою вилку.

– Моя третья дочь венчается с герцогом Уолполом в первый день нового года.

– И какое отношение эта свадьба имеет к нам? – осведомился Джилс.

– Третья?.. А сколько у вас всего дочерей? – тут же полюбопытствовал его отец, всегда питавший интерес к чужим семейственным связям.

– Всего пять… А та, что перед вами, – самая младшая. – Даже не взглянув на особу, о которой шла речь, граф принялся пережевывать кусок мяса. Отхлебнув из бокала бренди, который ему подливала леди Ирвинг, он добавил: – У меня нет сыновей, поэтому для репутации моего семейства очень важно как можно удачнее выдать дочерей. Наш брачный союз с родом герцога Уолпола станет одним из заметнейших событий в жизни Лондона, и я не могу допустить, чтобы скандал по причине побега или же похищения одной из моих дочерей все разрушил. Тем более что замужество двух старших – одно разочарование… А четвертая, похоже, вообще не склонна считаться с мнением приличного общества.