Книга Фельдмаршалы Победы. Кутузов и Барклай де Толли - Владимир Мелентьев

Были приняты оптимальные единые штаты гренадерских и егерских полков, бригад и дивизий. Аналогичная реорганизация была проведена и в кавалерии. Что же касается артиллерии, то вместо разнотипных рот, батарей и артиллерийских полков были созданы единообразные артиллерийские роты, батареи и бригады (вместо полков). Это позволило не только улучшить организационную структуру артиллерии, но и способствовало централизованному управлению и сосредоточению массированного артиллерийского огня на избранных направлениях.

Одновременно был завершен перевод пехоты на штатную корпусную организацию. Теперь командир корпуса имел в своем распоряжении три пехотных, одну кавалерийскую дивизии и артиллерийскую бригаду, то есть получил полную самостоятельность в решении тактических задач.

К этому времени были сформированы и кавалерийские корпуса, что давало возможность наиболее целесообразно использовать этот подвижный род войск. Была окончательно разработана и армейская структура. В аппарате командующего армией достойное место занял штаб как орган управления.

Наиважнейшей была и задача ликвидации несообразности в соотношении родов войск и видов инфантерии. При общем увеличении вооруженных сил задачу эту нельзя было упускать из виду. За короткий период времени были сформированы 19 егерских, 27 пехотных, 13 кавалерийских полков и 41 артиллерийская батарея.

Пришлось решать и другие жизненно важные задачи, одной из которых была судьба интендантского корпуса армии. Дело в том, что в поражениях русской армии в двух первых войнах с наполеоновской Францией император (по наущению «отцов-командиров») обвинил интендантство! Самодержец лишил офицеров интендантского ведомства права ношения погон на военном мундире. Это была своеобразная пощечина интендантам, едва оправившимся от шоковых реорганизаций Павла I.[15] Назначенная Барклаем де Толли комиссия, тщательно исследовав проблему, пришла к неопровержимому выводу о невиновности интендантства в поражении русских войск. В этой связи военный министр обратился к императору с просьбой об отмене существующего рескрипта.

Александр I, не желая себя компрометировать, посоветовал военному министру решить все это полюбовно, то есть разрешить право ношения погон интендантскому корпусу своим устным распоряжением. Так, впервые в истории строительства российских вооруженных сил официальный рескрипт императора был «устранен» устным распоряжением военного министра!

Особо следует отметить значительный вклад Барклая де Толли в развитие российской военной теории. Как уже говорилось, в начале XIX века военная теория столкнулась с проблемой организации действий по руководству и управлению группировкой войск, состоящей из нескольких полевых армий. В те времена действия главнокомандующего столь крупной группировкой войск носили произвольный, не подкрепленный уставами характер.

Накануне отечественной войны в России (впервые в теории военного искусства) появился документ под названием «Учреждение по управлению Большой действующей армией»,[16] разработанный под непосредственным руководством военного министра. Согласно «Учреждению», главнокомандующий Большой действующей армией получал все необходимые права не только в отношении подчиненных ему войск, но и в отношении гражданских чинов на театре военных действий. Большая действующая армия получала в свое распоряжение тыловой район с его экономическим потенциалом и коммуникациями.

В распоряжении главнокомандующего находился главный штаб, в котором «соединялись все части полевого управления». Сам главнокомандующий назначался «высочайшим именным указом царя» из состава генералитета «по единому убеждению отличных способностей».[17]

Важные изменения произошли и в высшем эшелоне военного управления. В том же 1812 году военное министерство сухопутных сил получило возможность непосредственного сношения с монархом (а не через военный департамент, как прежде), что упрощало решение вопросов и повышало авторитет военного ведомства и, к вящему неудовольствию Аракчеева, практически сужало полномочия департамента военных дел.

В этой связи злые языки говорили: «Аракчеев, выведший Барклая из ничтожества, думал управлять им как секретарем. Однако Барклай показал характер, которого Аракчеев не ожидал. С самого начала он взял власть и могущество, которое Аракчеев думал себе навсегда присвоить, но ошибся».

Разумеется, военное реформаторство должно было быть завершено созданием соответствующих уставов и наставлений. Учрежденный еще в 1808 году комитет для сочинения уставов — пехотного, кавалерийского и артиллерийского — работал ни шатко ни валко. Энергичное вмешательство военного министра в деятельность комитета дало свои результаты. В 1812 году появился «Воинский устав пехотной службы», в коем излагались основы тактики ведения боя.

Что же касается кавалерии, то пришлось ограничиться «Предварительным постановлением о строевой кавалерийской службе». Артиллеристов выручил единомышленник Барклая, талантливый генерал-артиллерист Александр Иванович Кутайсов, написавший «Общие правила для артиллерии в полевом сражении». Наконец, перед самым началом войны вышел еще один примечательный документ военного ведомства — «Наставление господам пехотным офицерам в день сражения», где подробно говорилось о том, как надлежит действовать офицеру в зависимости от той или иной обстановки, содержались требования по поддержанию высокой боеспособности подчиненных, побуждались инициативные действия.

«Командир, — говорилось в нем, — не должен довольствоваться одной перестрелкой, но выискивать удобные случаи, чтобы ударить в штыки и пользоваться сим, не дожидаясь приказания». Настойчиво проводилась мысль об использовании новых тактических приемов. Здесь же рекомендовалось офицерам «не допускать излишеств в обучении солдат, а учить их более тому, что война потребует».

В разделе «Как офицеру относиться к солдату» говорилось, что чем больше командир «в спокойное время был справедлив и ласков, тем больше на войне подчиненные будут стараться оправдать сии поступки и в глазах его один перед другим отличиться».