Книга Гала. Муза Сальвадора Дали - Елена Ерофеева-Литвинская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Автор был знаком со мною какое-то время, и наоборот.
Его работа мне представляется маленьким шедевром, необыкновенным проявлением души, довольно неплохо развившейся, если можно так сказать.
На этих страницах можно все найти и, следовательно, все искать.
В рифмованной форме представлены факты, которые вряд ли были поэтичными.
Я благодарю автора за чудесное ощущение, доставленное этим художественным произведением».
«Гала подписала этот прелестный наивный текст загадочным именем: Reine (по-французски — королева. — Авт.) de Paleuglnn, — сообщает биограф Гала, французская журналистка и писательница Доминик Бона. — Reine — как имя? Или Reine — как королева сердца? Что касается фамилии, то можно смело выбрать любую из существующих интерпретаций — их предостаточно. Для одних — это анаграмма из Поль-Эжен Грендель (Paul-Eugene Grindel), для других — это анаграмма из A PEG un rien d’Ellen: „Полю-Эжену Гренделю ничего от Элен“, (Элен — английская версия второго имени Гала, Елена). В любом случае это криптограмма, зашифрованная подпись, которая ни о чем не говорит. Поль и Гала тайно связали свои имена».
Поль посвятил свой сборник «Той, которая…». Теперь влюбленные уже не боялись смерти. Под воздействием любви — или поэзии? — они вылечились от страшного недуга. Над ними навис другой дамоклов меч, который страшил их куда больше, — неизбежная разлука…
«Твой навеки»
«В один прекрасный день, моя девочка, станет совершенно очевидным, что вся моя жизнь — и сверх того, все, что я думал, говорил, делал, — зависела от тебя, ты отвечаешь в ней за все, в самом деле отвечаешь. Твой навеки».
…Гала, похоже, надолго заперлась дома, отказываясь выходить. Ни театры, которые она раньше любила, ни балет, ни светские вечера не привлекали девушку, оказавшуюся в разлуке с любимым. Она постоянно мерила температуру, ее лихорадило. Все мысли были только о Поле. Она все время прокручивала в памяти картинки их любви. Перед глазами, словно в кино, проплывали самые яркие эпизоды жизни в Клаваделе. Нежность и умиление вызывали у Гала воспоминания о том милом имени, которым называли ее Поля родители. Чем больше проходило времени со дня их разлуки, тем больше Гала погружалась в воспоминания о любимом и тем сильнее тосковала по нему. Каждый день она писала Полю письма, иногда по два сразу, и не скупилась в них на ласку. «Дорогой мой, — писала она ему по-русски латинскими буквами, — мой дорогой возлюбленный, душенька моя, мой дорогой мальчик. …Мой самый единственный мальчик, только мой и навсегда…» В этом письме она еще называет Поля Эженом. Имя Поль остается секретом поэта и любящей его музы, которая, предвосхищая события и надеясь на их счастливый исход, подписывала свои письма так: «Твоя жена навсегда».
Они расстались с Полем на перроне вокзала в Давосе в апреле 1914 года. Курс лечения закончился, каждый возвращался в свою семью: Гала в Москву, Поль — во французскую столицу. Мадам Грендель приехала к сыну, чтобы помочь ему собрать багаж; Гала же отправлялась домой по-прежнему в одиночестве. После года, проведенного вместе, Гала и Поль осознали, насколько сильно они любят друг друга. Не только огромное расстояние теперь разделяло их — началась Первая мировая война, но, к счастью, Россия и Франция были союзниками.
И Гала, и Поль мечтали о скорой встрече в Париже. Влюбленные считали себя помолвленными и договорились, что Поль пока будет работать в фирме отца по продаже недвижимости, а потом, когда он сможет зарабатывать на жизнь поэтическим трудом, они обязательно поженятся. Гала поставила себе цель приехать во французскую столицу во что бы то ни стало, несмотря ни на какие препятствия, включая войну. Она готова была подвергнуть себя смертельной опасности, лишь бы встретиться с любимым.
В семье Дьяконовых не хотели и слышать о том, чтобы Гала уехала, как не хотели слышать в семье Гренделей о приезде «русской девочки Гала». Особенно сопротивлялись отцы семейств. Димитрий Ильич Гомберг возмущался и злился, но Гала не так-то просто было заставить отказаться от своих планов. Настойчивая, упорная, она стремилась добиться своего любой ценой. Если ей возражали, она замыкалась в себе, и на ее лице появлялось выражение упрямства и ожесточенности. Правда, Димитрий Ильич был слишком либерально настроен, чтобы обнаружить в семейной жизни качества тирана. А вот отец Поля, Клеман Грендель, возражал категорически. Он претендовал на безоговорочное командование в семье и не позволял себя разжалобить. Ему совершенно не хотелось заниматься иностранкой. Что за абсурдная идея — пригласить Гала в Париж? Сыну что — парижанок мало? Ведь девушку придется содержать, нести за нее ответственность, а это в планы отца, призванного на фронт, не входило. Да и Полю, не успевшему войти в тонкости дела отца, пришлось стать солдатом. Но пока не на передовой — слабое здоровье подвело и одновременно спасло поэта. Он не выдержал перегрузок и плохого питания и весь 1915 год и начало 1916-го провел в госпиталях, страдая от бронхита, мигреней, болей в животе и упадка сил.
«Я не понимаю, зачем сейчас обсуждать вопрос об этой русской девочке», — с возмущением писал ему отец. «Мы не в состоянии ничего сделать», — раздраженно добавлял он, уверенный, что в сложившейся обстановке говорить о помолвке по меньшей мере несвоевременно. «Я не хотел бы, чтобы она оставалась у нас», — заявлял он своему «малышу Жежену». Пригласить к себе девушку из далекой страны значило безоговорочно принять ее, а тут и до женитьбы недалеко. Но зачем Полю сейчас жениться, да еще на русской, к тому же не совсем здоровой? Он еще слишком молод! Отец не собирался сдавать свои позиции в этом вопросе. «Ты достаточно устала с начала войны, — пишет он жене, — для того, чтобы добавить ко всем нашим моральным, физическим и финансовым тяготам еще одну. В настоящий момент это невозможно».
Однако влюбленные вовсю пытались настоять на своем. Поль забрасывал отца письмами и в каждом из них писал о Гала, часто не напрямую, но довольно прозрачно: «Папочка, я скучаю, но я постоянно думаю о тебе, о маме и еще о ком-то, кого ты хорошо знаешь и кто тоже имеет причины скучать, потому что тоже любит и ждет… Сейчас я очень часто и регулярно получаю письма из России». «Малыш Жежен», несмотря на отцовские возражения, не собирался забывать свою любимую девушку. А та не спала ночей в тревоге за жизнь Поля. Больше всего она опасалась, что его отправят на фронт, и, как это ни парадоксально, была даже рада тому, что он болен, так же как и мать Поля. Поль же, с одной стороны, боялся войны, а с другой — был готов идти защищать Францию. «Война приводит меня в отчаяние», — писал Поль матери из госпиталя, но у него вызывало огорчение то, что он не может сражаться на передовой, как другие мужчины, и отсиживается в тылу. Из-за слабого здоровья — Поль не мог переносить голод и лишения — его отправили работать санитаром в госпиталях на места сражения на реке Сомм, где он помогал делать перевязки, ухаживал за ранеными и, как человек, владеющий пером, выполнял, пожалуй, самую тяжелую обязанность: в письмах сообщал родственникам о погибших. Таких писем приходилось писать до пятидесяти в день.
