Книга Жертвы моды. Опасная одежда прошлого и наших дней - Элисон Мэтьюс Дейвид

Век спустя юбка на обручах реинкарнировалась в виде более округлой стальной клетки кринолина с одним значительным отличием: теперь их носили абсолютно все. Знатные дамы по-прежнему драпировали их в многометровые полотна шелка, однако и принцессы, и фабричные работницы носили одинаковые обручи массового производства. Владельцы фабрик с тревогой обнаружили, что работницы приходят в кринолинах на работу и находятся в опасной близости от станков. В 1860 году руководство хлопкопрядильной фабрики Курто в Ланкашире вывесило объявление о запрете работницам носить «модные нынче ОБРУЧИ, или КРИНОЛИН, как их называют», поскольку они «совершенно не соответствуют работе наших фабрик»[31]. Новый мир промышленного труда и демократичной моды породил новые риски. Опасения за жизнь женщин были оправданны: однажды в типографии, оборудованной механическими прессами, молодую девушку в кринолине затянуло за край юбки в печатный станок. Начальник цеха успел остановить работу станка, и девушка, на свое счастье очень стройная, осталась невредима. После случившегося начальник цеха запретил приходить на работу в кринолине, но на следующий же день все работницы опять явились при полном параде. Тогда он пригрозил девушкам увольнением, если те не снимут обручи у входа, и контора приобрела вид лавки старьевщика: «один из углов типографии походил на ветхий ломбард с кипами поношенного бомбазина»[32]. Несмотря на то что кринолин подвергался критике как нравственное извращение, мода на него все больше считалась не столько угрозой бессмертию души, сколько источником опасности для вполне смертного тела. Если в XVIII веке юбка на обручах гарантировала попадание в ад, то для викторианцев она сулила путешествие в госпиталь или морг.

Промышленная революция, философия эпохи Просвещения и медицина способствовали формированию более светского отношения к миру, когда «благополучию тела как предмету забот и интереса уделялось повышенное внимание. Здоровье состязалось со свободой за звание величайшего блага»[33]. Врачи использовали свои профессиональные знания, чтобы диагностировать заболевания, вызванные ношением модной одежды. Как отмечает Эйлин Рибейро, «нападки на моду по соображениям благопристойности, основанным на библейских нормах, в некоторой степени уступили место светской морали, основанной на практичности, здоровье и гигиене»[34]. Внимание врачей привлекали профессиональные и индивидуальные заболевания. Медики наблюдали и описывали болезни и травмы работников текстильной промышленности: их искалеченные руки, поврежденную кожу, носы и рты, на которые воздействовали пыль и ядовитые испарения. У некоторых рабочих из-за хронического отравления непроизвольно тряслись конечности. Врачам приходилось принимать и пациентов – потребителей текстильной продукции. Они лечили детей, у которых синели губы из-за нитробензола в составе черной краски, покрывавшей их легкие башмачки; солдат, заражавшихся смертельно опасным тифом от насекомых, которыми кишела их униформа; и балерин, сгоравших заживо в сценических костюмах. Не скупясь на страшные и будоражащие подробности, врачи описывали и снабжали иллюстрациями истории отравления, заболевания и смерти от несчастных случаев, связанных с одеждой. Их отчеты содержат массу сведений, еще не исследованных историками моды. Старинные модные картинки и современные журналы мод создают идеализированные женские образы, над которыми будто не властно старение. Модели с обложек словно освобождены от бренности человеческого существования и каких-либо биологических потребностей: они не едят, не спят, из их идеально обработанных фотошопом пор не сочится пот. Врачи же, напротив, в силу своей профессии работают с повседневной реальностью тел, которые потеют, дышат и очевидным образом страдают от последствий вредоносных мод.

На протяжении XIX столетия медицина развивалась, становясь все более наукоемкой и уделяя все большее внимание лабораторным исследованиям. Несмотря на значительные успехи в области здравоохранения, санитарной профилактики и эпидемического контроля, врачи, как и клерикалы, продолжали оценивать провоцирующие эротические ассоциации наряды своих пациенток с точки зрения нравственности. Считалось, к примеру, что бальные платья с глубоким вырезом были причиной распространения ряда эпидемических заболеваний – гриппа, прозванного в те времена «муслиновой лихорадкой», и туберкулеза. Это заблуждение высмеивает Шарль Филипон в карикатуре 1830-х годов, копирующей типичную модную картинку той эпохи (для сравнения она размещена слева на листе). Карикатура служит рекламой «Платья а-ля Туберкулез от ателье Мисс Тщеславие» (ил. 4 во вклейке). На модных картинках того времени, как правило, указывали адрес, где читатели могли оформить на них подписку, и шутливая надпись на карикатуре сообщает, что купить ее можно на знаменитом парижском кладбище Пер-Лашез. С течением века макабрическое, смертоносное платье все меньше романтизировалось и приобретало статус медицинской проблемы, и все же расхожее представление о том, что одежда может быть убийцей, никуда не исчезло.

К 1880-м годам пришло понимание прочной взаимосвязи между одеждой и здоровьем: реформаторы, такие как немецкий гигиенист Густав Йегер, способствовали распространению более комфортного и «гигиеничного» шерстяного нижнего белья, произведенного без использования токсических красителей. Драматург Бернард Шоу получил одну из первых книг Йегера, посвященную гигиене одежды, от друга – распространителя его фирменной продукции. Прочитав этот труд, Шоу ответил дарителю письмом, в котором с юмором сообщал, что «дьявольская» книга привела его в ужас: «Теперь оказалось, что причина ревматизма – мои кожаные подтяжки, а шляпная подкладка сулит мне менингит… мой воротничок лишает меня голоса, мой жилет угрожает мне ожирением сердца, брюки таят водянку… Прощайте. Холера подступает, и я чувствую, что моя хлопковая рубашка послужит мне саваном»[35]. Хотя этот отклик нарочито мелодраматичен, в течение года Шоу полностью переоделся в здоровую одежду Йегера и носил ее до самой смерти в возрасте 94 лет. Медицинская статья «Отравленные шляпы», опубликованная через несколько лет после письма Шоу, в подробностях описывала анализ шляпной ленты, вызывавшей головные боли у купившего ее аптекаря. Выяснилось, что лента содержала почти 2,5 г карбоната свинца, и этого количества было достаточно, чтобы вызвать отравление свинцом[36]. Врач констатировал: «Похоже, что в наши дни смерть… таится во всем, что развитая цивилизация считает необходимым для физического комфорта человека. Наши ботинки и туфли уже давно признаны источником бесчисленных несчастий для человечества; теперь на суд выносят наши шляпы»[37]. К концу века потребители стали настороженно относиться к одежде, покрывавшей их с ног до головы. Эти страхи свойственны также нашим современникам, и предлагаемая читателю книга исследует связь между одеждой и здоровьем. Если Бернарду Шоу удалось уберечься от предполагаемых опасностей хлопковой рубашки, то другим повезло гораздо меньше: наряды, которые они создавали своими руками или носили на теле, действительно становились их саванами.