Книга King of Russia. Один год в российской Суперлиге - Эрик Духачек

12 июля

Трэвис Скотт, наш вратарь-легионер и на данный момент единственный, кроме меня, канадец в клубе, прилетел сегодня в Германию, и все взгляды устремлены на него. У Магнитогорск в прошлом былы проблемы с вратарями, за исключением локаутного года, когда клуб на 1 год подписал Евгения Набокова из Сан-Хосе Шаркс. Но Набоков вернулся в НХЛ, и нам нужен был кто-нибудь ему на смену. Мы пытались заручиться обещанием Жана- Себастьяна Обена и, фактически, прождали на 2–3 недели дольше, чем собирались. Но затем стало ясно, что он по-прежнему надеялся остаться в НХЛ, подписавшись за Торонто и их фарм-клуб, и мы решили закрыть эту страницу. У нас был список других киперов, и Трэвис Скотт, из-под Оттавы, был в нем под первым номером — он действительно хорошо играл на уровне АХЛ. В НХЛ он сыграл один раз, за Лос-Анджелес Кингс в сезоне 2000-01 г.г., а в основном всю свою карьеру выступал в низших лигах.

Правилами Суперлиги допускается наличие трех легионеров на одну команду в сезон, и мы с самого начала знали, что используем одну из вакансий на вратаря. В предыдущие два года Трэвис играл в системе Флорида Пантерс, за клуб АХЛ из г. Сан-Антонио. Из года в год он выдавал приличные процентные показатели пропущенных голов и отбитых бросков, хотя часто выступал за средненькие или даже слабые клубы АХЛ. И, конечно, я навел справки насчет Трэвиса. Я звонил Дэйву Прайору, тренеру вратарей Вашингтона. Я звонил Франсуа Аллеру, учителю-гуру Патрика Руа, Жан-Себастьяна Жигера и других вратарей. Еще я позвонил своему бывшему помощнику, Ги Шаррону, который в предыдущий год работал, из-за локаута, с фармом Флориды. И все говорили мне одно: он — очень неординарный кипер. Он не играет в стиле баттерфляй. Он не делает одинаковые сэйвы одним и тем же способом, но таки останавливает шайбу. А для тренера это имеет самое главное значение — он останавливает шайбу.

Трэвис вел вместе со своей семьей кочевой образ жизни, что случается с хоккеистами, когда они постоянно пребывают на пороге НХЛ, но города, в которых он жил (Батон-Руж, Вустер, Лоуэлл, Манчестер, Сан-Антонио) никак не могли подготовить его к культурному шоку прибытия в Магнитогорск. Поэтому, чтобы облегчить ему переход, мы не стали требовать от него прибыть в клуб в начале июля. Мы просто сказали ему присоединиться к команде здесь, в Гармиш-Партенкирхене, чтобы он мог познакомиться с ребятами и решить для себя, надо ли ему это все. Потому что, честно говоря, последнее, чего хотелось бы, так это взять человека на ключевую позицию, вроде вратарской, и затем обнаружить, что ему ненавистно играть здесь, или что он не готов выкладываться, и оказаться подставленным.

Наш запасной вратарь, Константин Симчук — это личность. Он родился в Киеве, очень хорошо говорит по-английски и, подобно Трэвису, был чем-то вроде кочевника от хоккея. Ему 31 год, и три года назад после многих попыток он тоже понял, что больше не будет пытаться заиграть в НХЛ. Он играл большей частью в низших лигах — за клубы Такома, Лас- Вегас, Бейкерсфилд, Порт-Хьюрон, Ноксвилл, Сан-Диего и Форт Уэйн. В 2002 он вернулся в Россию, два года поиграл за Салават Юлаев из Уфы, затем переехал в Новосибирск, а в прошлом году перебрался в Магнитогорск.

Симчук — очень разговорчивый человек, и я спросил у него, почему бывает так трудно разговорить остальных игроков во время тренировок. Мы могли бы в значительной мере устранить несогласованность при игре в обороне, если бы игроки просто не молчали на льду. Константин пожелал мне удачи в попытке внести такие перемены. Он сказал, что такое поведение — часть русской культуры: люди стараются быть внешне спокойными, даже если переполнены эмоциями внутри; и что такое стремление прятать свои чувства шло от еще тех советских времен, когда люди привыкли беречься. Константин, наверное — самый голосистый вратарь их тех, кого мне приходилось тренировать, а его манера дала мне повод подумать вот о чем: может быть, у нас получится убедить небольшую группу ветеранов, которые поиграли в Северной Америке и понимают английский. Если они начнут говорить на льду, то молодые хоккеисты последуют их примеру.

24 июля

Сбор в Гармише вчера закончился, и ситуация для меня стала проясняться. Мы вылетели в Россию и приземлились в аэропорту Домодедово, где пробыли два часа в зале, рассчитанном на сотни две пассажиров, но никак не на 700–800, набившихся в него.

Кошмар. Было воскресенье и одновременно возвращались все чартерные рейсы. Но при этом большинство кабин паспортного контроля были пусты. Люди начали ругаться и жаловаться, что, конечно, не приносило облегчения — «паспортники» только лишь позвали дополнительных охранников, что еще больше увеличило размеры толпы и общего негодования. На следующий день в одной московской газете появилась большая статья о проблемах на паспортном контроле, где говорилось, что они работают как во времена Советского Союза — когда решение, а вернее отстранение, проблемы заключалось в увеличении количества силовиков. В новой России этот способ уже не работает. Второй раз я прилетаю в Магнитогорск, и опять в четыре утра. Пока мы добрались до своих домов, на горизонте уже начало всходить солнце.

27 июля

Обычно команда НХЛ играет свой первый тренировочно-товарищеский («выставочный», в терминологии НХЛ — прим. пер.) матч через неделю после начала тренировочного сбора («лагеря» — прим. пер.), но теперь, когда мы вернулись в Магнитогорск, мы только приступаем к своему предсезонному соревновательному графику, и ясно, что хоккеисты начинают переживать — когда же игры? Мы начинаем двумя матчами с командой «Молот» (Пермь), последней командой лиги предыдущего сезона. Судя по всему, они опять будут бороться за выживание. В первой встрече мы выиграли 9–0; это было похоже на матч Харлем Глобтроттерс-Вашингтон Дженералс (баскетбольно-цирковые шоу- команды — прим. пер.). мы практически все время контролировали шайбу и через некоторое время начали выпендриваться. В целом, это была бесполезная трата времени.

На второй матч я выставил только 15 игроков, включая шестерых новичков, и второй матч был больше похож на соперничество. Он закончился со счетом 2–2, наши игроки постоянно удалялись, и это дало нам возможность потренировать игру в меньшинстве. Малкин особенно ударялся в индивидуальную игру и пару раз нарвался на хорошие силовые приемы. Александр Бойков и Владислав Бульин, имеющие большой североамериканский опыт, выступили на защиту Малкина, и смысл их послания был «не надо вольностей с нашим лидером».

Сейчас я использую Бойкова преимущественно как помощника в переводе. Бойков сыграл 10 игр в НХЛ за Нэшвилл Прэдейторс в первые два сезона этой команды, а в целом провел в Северной Америке 11 лет, еще с тех времен, когда юниором играл за Виктория Коугарс в Западной хоккейной лиге. Три года назад он перешел в Магнитогорск. Он хорошо владеет английским, но перевод — это искусство, и я вижу — ему нелегко. Тренер с годами разрабатывает свой собственный хоккейный язык, который практически невозможно перевести. Многие описательные ключевые слова и фразы — типа «ride the passer»(буквально — оседлай пасующего, езжай на нем) или «get close and stay close» (будь ближе и оставайся ближе) — для англоязычного слушателя могут передать ньюансы значений; к сожалению, они не могут быть переведены в точном соответствии с английского на русский, и, поэтому, сейчас остаются практически бесполезными для меня. Я полагаю, есть что-то в выражении «картинка стоит тысячи слов» и поэтому собираюсь скоро ввести видеоанализ. Я сделал нарезку записи двух игр с Молотом и жду, как это будет воспринято.