Книга Стальные гробы. Немецкие подводные лодки: секретные операции 1941-1945 гг - Герберт Вернер

Перед полуднем мы снова собрались в кают-компании в ожидании завтрака. Небольшие группы офицеров стоя обсуждали последний «Специальный бюллетень», который был передан по корабельному радио несколько минут назад. В нём сообщалось, что немецкие подлодки атаковали в Северной Атлантике британский конвой и уничтожили восемь кораблей тоннажем в 50 тысяч брутто-регистровых тонн. Это был самый крупный успех в операции против одиночного конвоя. Причём наши подлодки продолжали преследование противника, и ему может быть нанесён новый удар. Мы уже испытали гордость за наших моряков, хотя ещё и не были зачислены в ряды подводников. Когда в кают-компанию вошёл командующий флотилией, в ней царила приподнятая атмосфера. Он прошёл к своему креслу, подождал, пока мы займём свои места, и затем обратился к присутствующим со следующими словами:

– Господа! Мы получили много радиограмм от командиров наших подлодок, преследующих сейчас в Атлантике британский конвой. Согласно их сообщениям, число потопленных кораблей противника достигло 14 тоннажем в 85 тысяч тонн. Был торпедирован корабль сопровождения. Это превзошло все наши ожидания. Битву за Атлантику выигрывают наши подлодки. Мы диктуем свои условия.

Мы выпили за успех и сели обедать. Полученная новость была главной темой обсуждения. По мере неуклонного увеличения числа наших подлодок, крейсирующих в морях, потери британского флота достигли беспрецедентных масштабов.

У нас действительно были основания верить, что наша блокада с целью уморить Великобританию голодом закончится вскоре её падением. Кроме того, немецкие армии продвинулись далеко в глубь территории противника. Вслед за захватом Польши буквально за две недели была разгромлена Норвегия. В течение нескольких недель Германия сломила сопротивление Голландии, Бельгии и Франции, оккупировала Данию. Наши крупные боевые корабли контролировали моря, омывающие Европу, вплоть до зоны арктических льдов. Мне казалось, осталось сделать только одно: усилить подводную войну против Англии, обескровить англичан и заставить их капитулировать. Как только мы овладеем Британскими островами, война прекратится.

После завтрака все вновь прибывшие собрались на палубе, ожидая приказов о назначениях. Наконец в 14.30 мимо нас прошёл адъютант, размахивая несколькими белыми листками. Мы устремились за ним в офицерскую столовую и встали там вокруг него кольцом, нервно затягиваясь сигаретами, пока он сортировал листки. Адъютант стал выкликать наши имена в алфавитном порядке, называл конкретные подлодки и порты, куда каждому из нас следовало явиться. Поскольку моё имя находилось в конце списка, мне пришлось изрядно поволноваться. Некоторым из курсантов повезло: они получили назначения на подлодки, стоявшие у причала. Другим выпала доля ехать дальше. Моим сокурсникам Ахлерсу, Бушу и Фаусту приказали отправиться в Бремерхавен. Гебель, Герлоф и мой лучший друг Фред Шрайбер были направлены на базу подводных лодок в Кенигсберг. Они молодцевато щёлкнули каблуками и помчались в канцелярию за письменными приказами. Адъютант закончил общение с нами словами:

– Те, кому приказано явиться к месту службы в Бремерхавене, Данциге и Кенигсберге, должны отправиться туда ближайшим поездом. Времени для уединения с вашими дамами сердца не осталось, господа. Курсант Вернер останется на борту «Леха», чтобы получить индивидуальное назначение.

Я был ошарашен. Полагая, что молодой адъютант ошибся, я спросил у него, почему меня оставили на «Лехе».

– Не волнуйтесь, – небрежно откликнулся адъютант. – Вы попадёте на фронт очень скоро. Ваша лодка «У-551» пока ещё в походе. Вам придётся подождать её возвращения.

– Когда это будет, герр лейтенант?

– Точно не могу сказать. Но, если это вас утешит, могу сообщить, что ваша лодка, как я слышал, радировала о завершении патрулирования.

Я с облегчением узнал, что зачислен в экипаж подлодки, имевшей боевой опыт. Но когда я прощался с отъезжающими сокурсниками, то сохранял ещё в душе остатки разочарования и зависти. Позже мне было приказано оставаться в распоряжении адъютанта. В мои обязанности входило принимать офицеров на моторную лодку и доставлять их через бухту в Киль или на судоверфи. Я рассчитывал на трудную работу, вместо этого мне было предложено выполнять мелкие поручения, с которыми мог бы справиться любой унтер-офицер. Я тщетно пытался убедить адъютанта в своём неумении управлять моторными лодками.

– Посмотрим, – сказал он, беря меня в одну из них. – Если вам не приходилось раньше делать это, то научитесь.

Несмотря на все мои усилия продемонстрировать свою неспособность, адъютант остался доволен. К своему разочарованию, я был оставлен выполнять обязанности лодочника.

Прошло несколько дней. «У-551» все ещё не возвращалась с патрулирования. Время от времени я навещал радиста, чтобы узнать новости о подлодке. Моё нетерпение возрастало, когда я наблюдал, как мои сокурсники готовятся совершить свой первый боевой выход. Затем наступил день, когда все мои надежды на скорое боевое крещение рухнули. Адъютант сообщил мне плохую новость. «У-551» никогда больше не вернётся. Она потерялась в Северной Атлантике.

Я полагал, что тотчас же получу новое назначение. Когда же через несколько дней мои ожидания не оправдались, я стал нервничать. Мне казалось, что адъютант пытался преднамеренно оставить меня при себе. Однажды за завтраком я подсел к начальнику инженерной службы флотилии, которого считал отзывчивым человеком. После разговора на незначительные темы я откровенно рассказал ему о своём затруднительном положении. Собеседник пообещал что-нибудь сделать для меня. И хотя я не был полностью уверен, что он воспринял мою просьбу всерьёз, результаты нашей беседы сказались быстро. На следующий день меня позвали к адъютанту. С бесстрастным выражением лица он вручил мне листок. Через секунду я понял, что это новый приказ о моём назначении. Охваченный ликованием, я щёлкнул каблуками, отдал честь и быстро покинул канцелярию. Оставшись один, я внимательно изучил приказ. Из него следовало, что мне нужно явиться на подлодку «У-557» в Кенигсберге.

В 21.00 того же дня мой поезд-экспресс прибыл на Штетинский вокзал Берлина. Несмотря на поздний час, на платформе кипела жизнь. Солдаты с разных фронтов, разных родов и видов войск пересаживались на нужные им поезда. Со своими двумя чемоданами я перебрался в трамвай, которым скорее всего можно было добраться до остановки Фридрихштрассе. Перед тем как уехать из Киля, мне удалось послать телеграмму в столицу своей милой блондинке Марианне. Я не видел её с прошлого декабря и давно мечтал встретиться. Условились, что мы свидимся в маленьком кафе, где обычно ждали друг друга. Я знал, что Марианна столь же верна мне, как и прекрасна.

Она опоздала всего на пять минут, что вполне допустимо для хорошенькой девушки. Её лицо и голубые глаза сияли так же, как перед войной, когда я впервые встретил её на озере Констанца. Мы беззаботно поболтали несколько минут в кафе и вышли оттуда, молчаливо согласившись с тем, что этой ночью не расстанемся. В нескольких шагах от нас находилась Фридрихштрассе, пульсирующая артерия Берлина. Её уже обволакивала темнота, однако редкие полупогасшие уличные фонари ещё позволяли нам ориентироваться. Несмотря на поздний час, улицу заполняли солдаты, матросы, парочки влюблённых, похожих на нас. Все они шли своим путём. Мы с Марианной отправились на север, мимо вокзала к тёмной, тихой части улицы. Здесь нам встретилась лишь одинокая фигура прохожего и машина с затемнёнными фарами. Хотелось укрыться в какой-нибудь скромной комнате, арендованной на ночь, однако на наши звонки в десятки дверей ни одна из них не открылась. Почти час мы ходили по улице взад и вперёд, пока не нашли крохотную комнатку для ночлега. Но она показалась нам достаточно просторной, поскольку влюблённым не так уж много места надо для счастья.