Книга Страшный советник. Путешествие в страну слонов, йогов и Камасутры (сборник) - Алексей Шебаршин

Народ благоговейно замер, наблюдая, как, усевшись у края бассейна в позе «лотоса», великий учитель устремил пристальный взор на воду, словно гипнотизируя ее, и начал монотонно произносить священные заклинания – мантры, прося Шиву ниспослать ему божественную силу – шакти для совершения подвига. Господин Махалингам бормотал молитвы очень долго, однако ни один из зрителей не посмел даже тихим писком помешать ему. Тысячи мух – и те, похоже, прониклись серьезностью момента, прекратив барражировать в воздушном пространстве и почтительно умолкнув.

Начитавшись мантр всласть, святой человек оторвал тощий зад от кафельной плитки пола, встал на ноги, воздел руки к потолку, опустил их и, не затягивая дела дальше, легким изящным шагом, будто балерина, ступил на водную гладь, заполнившую чашу бассейна по самую кромку.

– А-ах! – единой грудью выдохнула толпа, вскочив на ноги.

– В-з-з-з! – взвыли мухи, взмыв в воздух.

– Бульк! – ответила вода, в соответствии с законами физики принимая в мутноватые недра свои более тяжелое, чем она, тело господина Махалингама, камнем пошедшего на дно.

– Помогите! – взревел мегафон. – Гуру-джи утонул!

«Кончилась у Шивы шакти. Сейчас что-то будет!» – только и успел подумать Андрей Андреевич, как вдруг мэр Иван Иваныч, не теряя ни секунды даром, подскочил к краю бассейна, скинул ботинки и рыбкой сиганул в воду, поразительно быстро вытащив на поверхность, а затем и на бортик бассейна святого человека. Все это он успел проделать так молниеносно, что всеобщая паника не успела даже толком начаться.

Не обращая внимания на бестолково суетившихся вокруг организаторов и спонсоров провалившегося перфоманса, Иван Иваныч грамотно положил тело гуру-джи лицом вверх и изо всей мочи надавил обеими ладонями и корпусом утопшему на живот.

– Эррыпь! – отозвался великий наставник и учитель, резко подняв с пола свой торс, словно Ванька-Встанька. – Аррппп! – рыгнул он еще громче и отчетливей, после чего изо рта, ушей и ноздрей его фонтаном брызнули потоки воды.

– Будет жить! – заключил довольный мэр, передав что-то забормотавшего гуру-джи в руки его приспешников. – Чего он бормочет-то? Спасибо, что ли, говорит?

– Нет! – перекрывая рев в зале, закричал в ухо мэру Андрей Андреевич. – Он говорит, что допустил в одной молитве маленькую ошибку, потому-де и пошел на дно по воле огорченного Шивы.

– Черт с ним, и с Шивой, и со спасибом ихним, Иваныч! – подхватил крик советника смышленый бухгалтер Петр Степаныч. – Тикать надо отсюда сейчас же! Ты только посмотри!

Бросив быстрый взгляд на завертевшуюся бурным водоворотом чудовищную толпу взбудораженных зрителей, вопящих в страхе и экстазе, мэр мгновенно оценил обстановку: «…И возмутился народ против Пророка своего, и настучал ему по башке, а заодно и всем присутствующим».

– Ходу! Драпаем! Вот через эту дырку! – показал он на узкий боковой проход, откуда совсем недавно в лучах славы появился гвоздь программы, то есть господин Махалингам, и куда его теперь, полубесчувственного, тащила группа почитателей.

Борзовцам и Андрею Андреевичу сказочно повезло. Пулей выскочив на почти пустынный задний двор бассейна, который еще не успели запрудить толпы народа, они с ходу влетели в чей-то пустой микроавтобус, мирно поджидавший своих пассажиров у открытых ворот, сунули ошалевшему водителю несколько рупий и тычками, бранью и громовыми проклятьями заставили его во весь опор лететь от «Шивмóчи» к Тадж Махалу, где их поджидали посольские машины, вскоре унесшие измученных, но радостно возбужденных борзовцев в родной Дели к поджидавшему их похмельному Афанасию Никитину, а Андрея Андреевича – к его любимой жене Наташе.

Глава 3

Любовь в условиях заграницы

Сладок, легок и приятен был сон советника. Грезилось ему, будто звонит ему домой посол и ласково так, протяжно говорит: «Андрей Андреевич, дорогой ты мой, проснись. Только что телеграмма с литером вне очереди из Москвы пришла. Знаешь, за чьей подписью? Самого Президента! Не веришь? Говоришь, что Президент телеграммы в посольства не пишет? А он взял да и написал, да еще и подписал Имам Всея Руси, а также Царства Чеченского и остального Великий Князь».

– А что пишет-то отец наш родной? – спросил советник, начиная чувствовать легкую тревогу.

– Пишет он так: «Дошло до нас, что есть в посольстве твоем советник умелый, по прозвищу Страшной, который зело борзо и приятно шифровки о реакции в стране пребывания” на деяния мои мудрые пишет. Так-то полюбился он нам, что велим тебе, посол, впредь его не Страшным” звать, а “Леполюбым” величать, да еще скажи ему, что назначаем его министром нашим по делам Чечни главным, с проживанием во граде Грозном, с окладом противу прежнего тройным, а также деньгами “гробовыми” немалыми».

– Не надо, батюшка! – услышал советник свой крик и… проснулся. Утирая холодный пот, он тупо уставился на заливавшийся звонком телефон, стоявший рядом, на ночной тумбочке. «Какого черта мне такие старославянские ужасы снятся? – подумал он, усилием воли прогоняя сон. – И чего телефон посередь ночи звонит-то? Уж не посол ли, в самом деле?» Звонил и впрямь посол.

– Андрей! Извини, что разбудил. Тут, понимаешь, такое дело – только я спать улегся, как звонит мне…

– Президент? – шепотом спросил Андрей Андреевич, еще не отошедший от внезапно прерванного сна.

– Какой президент? – удивился посол. – Петр Иваныч, водитель наш. Пьяный-препьяный, бормочет что-то такое про выговор да продление ему командировки, и еще о чем-то, не разберешь.

– Вот козел! – рассвирепел советник. – Счас я ему! Совсем обалдел! Он откуда звонил?

– Из гаража. Он там дежурит сегодня. Ты, будь добр, сходи туда с ребятами, Игорем и Васей, посмотри, как он там, разберись с ним и скажи, чтобы мне ночью домой пьяным не звонил. Я с любым готов говорить, но и меня пожалейте – я устал, я спать хочу, я снотворное принял, а он что же вытворяет? Поговори строго, но палку не перегибай, ладно?

Быстро одевшись и испытывая немалое облегчение, что не в Чечню главным министром едет, а спешит разобраться всего лишь навсего с безобидным алкашом Петром Ивановичем, Андрей Андреевич бодро потопал в гараж в сопровождении водителей Игоря и Васи, уведомленных им о безобразии их коллеги Пети.

– Ну? – зайдя в гараж, строго спросил советник Петра Иваныча, вольготно раскинувшего свои изрядные телеса на диване в комнате отдыха водителей.

– Дык! – заявил Петр Иваныч, что следовало понимать приблизительно так: «Виноват, Андрей Андреич, пьян на боевом посту, но и вы меня поймите – жизнь совсем заела, зарплата маленькая, жена заначку отбирает, культурно выпить дома, дура эдакая, не позволяет, посол командировку продлевать мне не хочет, говорит, что вы-де, Петр Иваныч, пьяница. Так я измучился, что выпил вот маленько для храбрости и решил по-простому поговорить с послом-то – продлите, мол, командировочку. Я человек хороший, вас люблю и уважаю, а пить впредь не буду, ни-ни!».