Книга Свинпет - Валерий Пушной

— Зачем ломиться в дверь, надо зайти с другой стороны и открыть ее. Это ведь так легко и просто, — закивал головой горожанин, глядя прямо в глаза Раппопету. — Ничего нет лучше самого худшего. И ничего нет хуже самого лучшего. Мне всегда хорошо, когда соседу плохо. Но мне всегда плохо, когда соседу хорошо.

Андрюха мученически скривился и опять стал отчаянно дергать калитку, ручка болталась, того и гляди оторвется, но калитка не подавалась, задвижка с другой стороны дребезжала и клацала, но держала крепко:

— У тебя точно не все дома, дядя! Ты меня окончательно вывел из терпения! — ударил кулаком по доске, вскипая от ярости, понимая, что ему вряд ли удастся добиться ответа. — Козел ты с петушиным гребешком, было бы у нас время, мы б тебе показали, как надо с людьми разговаривать, ноги мало выдернуть за твой бред, вправить бы тебе мозги, чтобы поумнел немного, да желания нет. — Нервно развернулся и пошел к машине, так же нервно плюхнулся на сидение и на вопросительный взгляд Катюхи нехотя процедил: — Дурень какой-то, человека на цепь пригвоздил, про петухов чушь городит. Нравится ему, как они поют, не то что соловьи чирикают.

Пауза. Удивление в глазах Катюхи. Потом тягучий, как бы заинтересованный, вопрос:

— А соловьи чирикают разве?

— Поехали дальше, — рассердился на глупый вопрос Раппопет, — спроси у кого-нибудь другого. — Настроение у Андрюхи и без того было испорчено, а тут еще Катюха подначивает.

Миновав дворы трех перевернутых домов, увидели, как распахнулись широкие дощатые ворота и из них задом выкатил синий автомобиль. Засверкал ядреной краской на ярком солнце. Высокое дерево у ворот, некогда молодое и роскошное, с сочной зеленью крупной листвы, теперь чахло, покрытое ржавчиной усыхания, гнулось к земле под тяжестью предсмертной агонии. Умирало медленно, затухало, скорбно вспоминая о короткой жизни, умирало ветвями и стволом, теряя некогда полную здоровья кору. Умирал дух дерева, и хотя корни все еще взахлеб отправляли соки к чахоточным ржавым листьям, но уже не могли оживить то, чему не суждено было больше существовать, чей век неумолимо заканчивался. Соки не пробивались сквозь дух умирания. Дерево стонало изо всех сил, кряхтело, готовясь к последнему выдоху. И все-таки, усыхающее и согбенное, оно попыталось набросить на автомобиль свою дырявую тень, но лишь ущербно зацепилось местами за кузов и тут же оставило попытку, подбирая остатки рванья под себя. Синяя автомашина, не разворачиваясь, задом покатила к дороге и тем же ходом двинулась вдоль улицы. На изумленный возглас Катюхи Раппопет озадаченно почесал за ухом, оттопыривая его:

— Я же говорю — ненормальные, один про петухов молол, другой на машине задом наяривает. У всех и мозги, и дома вверх ногами. Посмотреть на это — цирк какой-то. И куда ты нас привезла, Катюха? Вместо того чтобы прохлаждаться у реки, как положено, мы колесим неизвестно где.

Ворота закрывать вышли двое парней в разноцветных клетчатых рубахах и потертых джинсах, примерно в том же возрасте, в каком были Раппопет, Лугатик и Малкин. Пятились неторопливо. Закрыв, задом потопали вдоль улицы по неширокому асфальтовому тротуару мимо опрокинутых домиков и одинаковых по высоте и устройству заборов из штакетника. Вдоль тротуара торчали редкие неухоженные деревья с сизой запыленной зеленью и порослью от корней. Ощущение было такое, что все вокруг как-то застоялось и отдавало нафталиновым запахом.

— Ну и дела, — ошеломленно протянул Лугатик. Было заметно, как его разъедало любопытство, и он отбарабанил: — Настоящий цирк, бесплатное кино. Чего это они задом едут? Неудобно таким манером выруливать по улицам, все равно что штаны через голову надевать. Помните, как на физре физрук заставлял всех задом бегать, я один раз так приложился этим местом к полу спортзала, что целую неделю после такого прикладывания копчик болел. И у этих недоумков, я думаю, синяков немало.

Однако, к его большому удивлению, двое шли живо, привычно, легко ступая на асфальт, крутя головами по сторонам и спокойно разговаривая на ходу. Деревья по бокам время от времени опутывали их паутиной теней и снова отдавали солнцу на растерзание. Раппопет на этот раз посоветовал Лугатику самому задать свои вопросы горожанам. Катюха подрулила к тротуару, жара вытолкнула Володьку из салона наружу, и тот с бодрящимся видом мелким шагом засеменил наперерез парням.

А впереди из переулка один за другим задом выехали еще два автомобиля и стали приближаться по встречной полосе. Ехали довольно быстро, виртуозно объезжая выбоины. Отвлекли внимание от Лугатика. Когда первый автомобиль задом проезжал мимо Катюхи, водитель, глядя на девушку сквозь боковое стекло, покрутил пальцем у виска. Так смачно это сделал, что палец словно ввинтился в висок.

— Чем я ему не понравилась? — не поняла Катюха. — Сам не дружит с головой, едет задним ходом по дороге, а мне, как чокнутой, мозги прочищает. Вы посмотрите, они тут все такие.

— Я же говорил — двинутые, — в который раз лениво уточнил Раппопет. Потрепал пальцами на груди рубашку, разгоняя застоявшийся под тканью жар. — Похоже, у всех включена задняя скорость.

Лугатик в этот момент догнал парней. Они прекратили разговаривать, уставились на Володьку, по-прежнему продолжая быстро идти задом. Один из них был с густыми черными бровями и стрижкой под ноль, он часто проводил ладонью по круглой голове, будто проверял, насколько отросли волосы и не пришло ли время снова постричься. Другой, с короткими светлыми волосами, шел, ступая на асфальт мягко, как бы перекатывая ступни с пальцев на пятки. Одна рука была согнута в локте и двигалась, как у солдата в строю, вторая менее подвижна и опущена вниз.

— Парни, тут такое дело, — пристраиваясь к ним, начал издалека Лугатик, — у нас девчата в машине, вы им приглянулись, спрашивают, нельзя ли познакомиться? Девчата что надо, — вскинул кверху большой палец, — это я вам как знаток обещаю. Меня зовут Володька, а вас? Может, тезка среди вас есть? — изобразил приятную улыбочку. — Чего это вы задом чешете? Не боитесь к асфальту копчиком приложиться? Или это разминка у вас такая, вроде зарядки? Хорошее дело. Одобряю. Я в школе всегда любил уроки физры. Одно время физруком у нас был ломовой дядя, сажень в плечах и голова, как боксерская груша, а ладони во — медвежьи, гонял всех на уроках, как сидоровых коз. Визжали от его упражнений, особенно девчата, но старались, и парни тянулись, я лично всегда без труда справлялся с заданиями. Так вот, этот дядя заставлял нас тоже задом бегать. С грехом пополам получалось. А у вас, ребята, шикарно это выходит, заюливаете, как балеруны на сцене Большого театра, чувствуется тренировка, класс, скажу я вам. — И он протянул одному из них руку для пожатия.

На его жест никто не отреагировал, не удостоил рукопожатием, и на тираду парни не произнесли ни единой ответной фразы, по-прежнему активно пятились, Лугатику приходилось ускорять шаг.

— Что в молчанку играете, воды в рот набрали или девчатами не заморачиваетесь? Девочки отличные, без вранья говорю, уверен, понравятся, — весело подмигнул, пытаясь расположить парней к себе. — Две красотки, Катюха и Карюха, все при них, особенно Карюха, поверьте на слово. Сам шалею. Вы знаете, парни, я умею в любой толпе заметить изюминку. Глаз — алмаз. Знакомлюсь легко, просто беру штурмом. Не подумайте, не хвастаю. Бывали, конечно, и осечки, и проколы, а у кого не бывает, но это редко. Ну, например, ножки не понравятся, или рот откроет, а оттуда такая глупость польется, что в ту же минуту заткнул бы этот рот хорошим кляпом. Вот и приходится пяткам ход давать. Однако это не про наших девочек, Катюха и Карюха вне конкуренции. Тут все честь по чести. Мне нет резона врать, сами можете убедиться. Они в машине. Ну так как, познакомить?