Книга Нежные языки пламени. Шезлонг - Алиса Клевер

– Ты что, правда хочешь поехать в Москву со мной? – спросила я у Андре. Он невозмутимо поднес ко рту свою вилку с оливкой и стащил ее с вилки губами, явно намекая на совсем другие вещи. Я вздрогнула и попыталась подавить чувства. Вот то, что мне совершенно необходимо научиться делать, если я хочу выжить рядом с Андре. Или же научиться не скрывать их вообще.

– Ты ничего не ешь. Тебе не нравится мамин лионский повар? В принципе, я тоже не понимаю, чего такого особого в его стряпне. Та же трава, те же куски коров, – заметил Андре с видом профессионального ресторанного критика, смертельно уставшего от всех этих псевдо-новомодных штук.

– Ба! Кто критикует моего повара! – рассмеялась Габриэль. – Человек, готовый питаться одними только крок-месье!

– Ты не ответил на мой вопрос. – Я повернула голову и посмотрела на Андре, давая понять, что вовсе не собираюсь довольствоваться молчанием или едкими комментариями в адрес еды.

– Думаешь, я отпущу тебя куда-нибудь одну? – пожал плечами он. В этот момент в гостиной снова появилась женщина в униформе, которую я уже видела раньше, до пресс-конференции. Она молча собрала грязную посуду, заменила тарелки на чистые, принесла новые бокалы. Пока она занималась всем этим, Габриэль молчала и ждала. Ее словно поставили на паузу, она не собиралась обсуждать семейные дела в присутствии прислуги. Она обратилась к женщине по имени и на «вы», и я еще раз задумалась, как по-разному Габриэль и Марко используют эти особенности французского языка. Нам подали десерт – нечто белоснежное, посыпанное тончайшим слоем белой сахарной пудры, неописуемо красивое. Я бы не стала спорить с Габриэль по поводу выбора поваров. Десерт был бесподобен, и даже я, панически боящаяся выбрать не ту вилку или использовать столовые приборы не в той последовательности и заляпать при этом мое платье с сиреневыми и бирюзовыми цветами, – даже я не смогла удержаться и слопала десерт.

Если бы мы были дома у Андре, то, скорее всего, превратили бы этот десерт в увлекательную игру и ели его голыми прямо с наших тел, и никаких особенных проблем с выбором столового прибора не возникло бы. Кажется, Андре понял, о чем я думаю, потому что он посмотрел на меня с явным намеком, а затем его взгляд переместился ниже, прямо на мои губы.

– Ты вся в пудре, – сказал он и тут же расхохотался, когда я бросилась вытирать губы салфеткой.

– Он никогда не мог вести себя прилично, – «утешил» меня Марко. – Вернее, никогда не хотел.

– В это я скорее поверю, – согласилась я. – Но ведь вы его старший брат. Вы могли его научить, направить, наказать, в конце концов. Старшие братья для младших – настоящая власть. – Я дразнила Андре, это был мой ответ ему, и он отлично это понял.

– Вы тоже так считаете? – Марко развел руками в немой демонстрации бессилия. – Обычно старшие братья устраивают младшеньким «сладкую жизнь», но только не в нашем случае. Придумывать шалости, каверзы и прочие детские штучки – это всегда было привилегией Андре.

– То есть это он мазал вас зубной пастой? – хмыкнула я.

– Зубной пастой? – рассмеялся Марко. – Однажды, когда я спал, Андре связал мои штанины от пижамы снизу, так что я упал на пол, как только попытался встать. При этом пояс этих же самых штанов он привязал веревкой к раме кровати, так что, когда я упал, мои штаны не последовали за мной. Во всяком случае, не целиком.

– Какой кошмар! – Я приложила ладонь ко рту, пытаясь не смеяться. Впрочем, Марко сам хохотал.

– Так я и лежал, со спущенными штанами, связанными в области щиколоток, когда в комнату вошли мама, папа и, внимание, наш дворецкий. Потому что Андре сказал всем, что в дом пробрались воры. Хорошо хоть, на мне было белье.

– Я просто не верю своим ушам.

– Теперь, Даша, вы знаете обо мне всё! – и Марко поднял руки в знак капитуляции. – Как член этой сумасшедшей семейки, когда у вас появятся дети, помните, что генетика – это серьезно.

– А ты не хочешь выслушать мою версию? – рассмеялся Андре, но я только замотала головой.

– Да уж, дети-дети, – воскликнула Габриэль, ясно давая понять, что эта тема ей не нравится. – Даша́, дорогая, я что-то устала, был такой долгий день…. Ты не очень обидишься, если я все же вас покину? Я буквально с ног валюсь. Жаклин вам всё покажет.

Жаклин – женщина в униформе с совершенно непроницаемым выражением лица – снова появилась словно из ниоткуда и встала позади стула, где сидела Габриэль. Я никогда не имела прислуги и даже не представляла себе такое. Подруга моей мамы и ее первый советчик во всём – Шурочка – любила смотреть сериал «Аббатство Даунтон», ей нравилась церемонная неторопливость живущих в замке, нравилась строгая определенность ролей. Она говорила, что «и пальцем не пошевелила бы, если б могла», но, по мне, иметь прислугу в форменных ливреях – то же самое, как постоянно проходить тест на право зваться «леди-хозяйкой», постоянно доказывать, что ты на своем месте. Будто все эти потомственные дворяне – люди какого-то высшего сорта, которым по праву рождения не положено одевать себя самостоятельно. Но стоит усомниться в этом своем праве, как тут же окажется, что чистую салфетку подаешь уже ты, а не тебе.

Габриэль грациозно встала, промокнула губы поданной салфеткой и вышла из кухни – любая модель на подиуме позавидовала бы ее грации, ее прямой осанке, гордому развороту плеч и благородству походки. Габриэль представляла собой удивительное сочетание природной красоты, прекрасного воспитания, верного понимания своего места и положения в жизни. Она была рождена, чтобы быть камертоном, быть примером, идеальным образцом, с которым будут сравнивать других. И не в их пользу.

– Даша, вы не обидитесь, если я тоже поеду? – спросил Марко извиняющимся тоном.

– Нет-нет, конечно. Почему все спрашивают меня?

– Потому что все хотят, чтобы вы чувствовали себя как дома, – пояснил Марко, одновременно набирая номер телефона. Служба такси прислала машину буквально за пять минут. Габриэль не вышла, чтобы проводить Марко. Она исчезла в коридорах восточного крыла, дом затих. Жаклин появилась в дверях кухни-гостиной с явным намерением проводить в апартаменты, приготовленные к нашему приезду, но Андре попросил ее оставить нас.

– Я прекрасно знаю, куда маменька нас поместила. Туда, куда никак не доберутся объективы фотокамер. Не нужно нас провожать.

– Конечно, месье, – это была единственная фраза, которую Жаклин сказала за весь день и весь вечер. Я подумала, что, наверное, за умение молчать и появляться только в самые нужные моменты ее и наняли. А вовсе не за то, как хорошо она умеет мыть тарелки. Я даже думаю, что умею мыть тарелки не хуже. Учитывая, что делала это всю жизнь.

* * *

Сколько мы просидели на кухне, болтая о какой-то ерунде, я точно не помню. Было уже совсем темно, все разошлись, остались только мы с Андре – Жаклин спросила разрешения уйти во флигель, где она жила. Я и не знала, что тут имеется флигель. Однако участок был довольно приличным, и за садом, рядом с тем входом, через который мы попали в дом утром, находился дом для прислуги. Там же ночевал дворецкий.