Книга Гадание на кофейной гуще - Александра Авророва

— Она… ну…

— Да, а ты помнишь, что она не умеет готовить и у нее гастрит? Без тебя она в два счета загремит в больницу. Или ты не согласна?

Моя подруга молчала, и я поняла, что зерно упало на благодатную почву. Перед мысленным взором Лильки проходят картины одна ужаснее другой: мать умирает с голоду, мать лежит в больнице… Ага!

— А в больнице ее наверняка положат в коридор, — продолжила пророчества я. — Под форточку. Больницы ведь переполнены. А она у тебя боится сквозняков.

Сквозняки оказались последней каплей. Лилька стала еще белее, чем была, и с трудом выдавила:

— Я не стану… этого нельзя…

Я облегченно вздохнула, как вдруг услышала:

— Но, если я не стану себя убивать, я не выдержу и убью кого-нибудь из них. Я все время только об этом и думаю. Я знаю, это плохо, только ничего не могу с собой поделать!

— Так они ж хорошие! — притворно удивилась я.

— Это он хороший. А она его опутала.

— Значит, убиваешь ее? — я деловито кивнула. — Замечательно. Неделю он погорюет, а потом найдет себе кого-нибудь еще. Ее тоже убьешь или как?

— В нашем секторе осталась только Ирина Вадимовна, — проявила неожиданную рассудительность моя подруга, — а она ему не нужна, она старая, к тому же сейчас в больнице. Да, еще Галя, только она его сестра, так что это не считается.

— Ничего, — утешила я, — Сережа мальчик взрослый и вполне способен пройти по коридору и заглянуть в соседний отдел. Так что запасайся, пожалуйста, пулеметом. Пистолетом явно не обойтись.

Мои предложения испортили Лильке трагический настрой, и она снова впала в задумчивость. Я понадеялась, что наконец-то все, однако не тут-то было! Итогом раздумий стало произнесенное с надрывом заявление:

— Я понимаю, тебе смешно, и ты не воспринимаешь ничего всерьез. Только я действительно не могу больше терпеть. Пока мы с тобой разговариваем, еще так-сяк, а стоит мне остаться одной, и на меня наваливается какая-то непреодолимая тяжесть. Я чувствую, что должна что-то сделать, иначе не выдержу и сойду с ума! Если нельзя убить себя или ее, значит, надо его, да? Чтобы он никого не обманул больше так, как обманул меня. Он говорил мне, что меня любит и никогда не бросит, он…

Я не стала уточнять, что последние ее утверждения несколько противоречат сделанным ранее. Логика никогда не была самой сильной Лилькиной стороной. Я кивнула:

— Ну, предположим, ты на это решишься. Интересно, какой способ убийства ты изберешь? Задушишь изменника голыми руками?

Душить моей подруге, похоже, не хотелось, и она неуверенно возразила:

— Застрелю.

— Из чего?

— Из пистолета.

— И где ты его возьмешь?

— Не знаю, — покачала головой Лилька, — только считается, что это теперь не проблема.

— Для героинь детективов, может, и не проблема, — хмыкнула я, — а вот для тебя… На рынок за оружием пойдешь? В магазин? Или пристанешь на улице к хулиганам с просьбой одолжить экипировку? Так, наверное, и не каждый хулиган вооружен.

— Значит, нож, — выдала она. — Ножи бывают очень острые.

— И ты вот так возьмешь и ткнешь ножом в человека? Убеждай в этом кого-нибудь другого. Ты и уколы-то научиться делать не смогла.

Я с удовлетворением наблюдала, как технические детали постепенно заставляют мою подругу пробуждаться к нормальной жизни.

— Тогда отравить. Отравить легко. Подсыпал чего-нибудь, и все.

— Пойду в аптеку, куплю яду. Аптекарь яду не дает. «Така молоденька девчонка Из-за любови пропадет», —

процитировала старинную песню я. — Не даст аптекарь яду, и не надейся. А если б и дал, так тебе и станет Углов его трескать. Яд, поди, горький.

— Станет, — мрачно поведала Лилька. — Надо подсыпать в банку с кофе, и очень даже станет.

Я восхитилась ее умом. Действительно, Сережка — единственный в наших двух секторах, кто пьет на работе не растворимый кофе, а заварной. Более того — заваривает он его с перцем. Я как-то попробовала — сплошная горечь и острота. Тут никакого яду не заметишь.

— Ладно, станет. Но где ты этот яд раздобудешь? Разве что у какого-нибудь пасечника.

— Почему у пасечника? — опешила моя подруга.

— А они выкуривают пчел из улья то ли с использованием цианистого калия, то ли мышьяка. Или что-то другое с их помощью делают? Я забыла, хотя читала в какой-то книге. У тебя есть знакомый пасечник?

— Нет.

— Ну, вот. Можешь, конечно, нажарить Сережке мухоморов, только я слышала, что слухи об их ядовитости сильно преувеличены. Они галлюциногенные, но не смертельные. Что-то вроде слабого наркотика, — продолжала психотерапевтическую деятельность я.

— Есть еще бледная поганка. Вот она точно смертельная.

— Значит, бросишь ему поганку в чашку с кофе? Думаешь, он ее не заметит?

Лилька пожала плечами:

— Можно высушить, потолочь в порошок и подсыпать в банку, где он держит молотый кофе. Он выпьет и умрет.

— Замечательно, — обрадовалась я. — Итак, он выпивает кофе с поганкой, хватается за горло, хрипит и умирает. Вот здесь, в этой комнате, лежит его неостывшее тело. Ты смотришь на него и в тот же миг испытываешь огромное облегчение. Так?

— Нет, — испугалась моя подруга, — ты что?

Я увидела, что она аж содрогнулась, представив себе описанную мною картину.

— Значит, нет? Ладно. Тело увезли в морг, кремировали, и ты видишь, как его предают земле под рыдания неутешных родственников. И в тот же миг ты испытываешь огромное облегчение. Теперь правильно?

— Нет. Это ужасно. Просто ужасно! Галя с ума сойдет от расстройства. Она так его любит.

Галя — Сережкина сестра, она работает вместе с нами.

— Хорошо, — согласилась я, — пусть данный момент мы уже проехали. Тело похоронено, родные отрыдали, и теперь ты твердо знаешь, что Углов мертв и ты больше никогда, никогда его не увидишь. Он никогда не улыбнется своей обаятельной улыбкой ни тебе, ни какой-нибудь другой женщине. По этому поводу ты чувствуешь огромное облегчение. Так, наконец?

— Нет, — призналась Лилька. — Никогда его не увижу… От твоих слов просто кровь стынет в жилах. Это невозможно!

— Так зачем было огород городить и отвлекать меня от работы? — строго вопросила я. — Он жив-здоров, Рита тоже, да и ты с ними, и это для тебя самый оптимальный вариант. Ведь так получается?

— Получается, — удивилась она.

— Ну, и радуйся, что все так и есть, а я включаю компьютер, не то Николай Андреевич сделает мне втык и будет совершенно прав. А ты иди помелькай перед своим Юрием Владимировичем, а то он решит, что ты сегодня взяла отгул. Ты ведь должна была начертить схему еще вчера, да? А у тебя там конь не валялся.