Книга Где бы ты ни был - Барбара Картленд

— Но ты же не можешь путешествовать в одиночку!

—Я буду не одна. Возьму с собой Дженни.

—Твоя камеристка вряд ли подходит на роль компаньонки. Ванда, ты должна оставить эту безумную затею!

Глаза девушки сверкнули.

— Позвольте напомнить вам, сэр, что вы — не мой муж и не имеете права приказывать мне.

Граф стиснул зубы.

— Это не приказ, мисс. Это дружеский совет.

— Нет, приказ!

— Нет, не приказ!

— Нет, приказ! А я не подчиняюсь приказам человека, замужества с которым едва избежала!

— Наоборот, ты была в полной безопасности. Но как твой друг...

— Ты считаешь, что можешь командовать мной? Ты ошибаешься. Ты не остановишь меня!

—Я мог бы предупредить твоего отца.

Он тут же пожалел о своих словах. Ванда вскочила. Глаза ее гневно сверкали.

— Неужели ты посмеешь сделать это?

— Нет, конечно нет. Я не это имел в виду. Мне просто невыносима мысль о том, что ты отправишься в дальние дали без защитника.

—А мне не нужен мужчина-защитник.

— Нет, нужен!

— Нет, не нужен!

— Нужен, и прекрати спорить, дай мне подумать.

Она замолчала, но стала мерить комнату шагами, то и дело бросая на Роберта ироничный взгляд.

Он только хмурился и напряженно что-то обдумывал.

— Ну? — наконец не выдержала Ванда. — Ты нашел свое гениальное стратегическое решение?

—Да, — неожиданно уверенно ответил он. — Нашёл. Я еду с тобой. Иначе меня замучают кошмары о том, что ты в опасности.

— Ты серьезно?

—Абсолютно! К тому же не хочу оказаться здесь, когда твой отец вернется и обнаружит, что ты сбежала. Так мы оба избежим неприятностей.

— Но как же мы сможем путешествовать вместе, не вызвав скандала? — выдохнула она.

— Мы будем братом и сестрой. Чего уж проще! — Роберт явно загорелся энтузиазмом. — И — кто знает? — может, вернувшись, мы оба решим свои проблемы.

—Ты имеешь в виду, что мы встретим любовь всей жизни? — взволнованно спросила девушка.

— Я уверен, что можем встретить ее, если уедем из мест, где уже всех хорошо знаем.

—Ты прав! Я оставлю отцу письмо, что поехала в Европу навестить друзей. А ты можешь сказать, что отправляешься порыбачить в Шотландию или Ирландию, — и все поверят. Если только он не заподозрит, что мы уехали вместе, — добавила она. —Тогда уж точно он будет настаивать, чтобы ты на мне женился, поскольку подло скомпрометировал его дочь. Нельзя этого допустить!

Неожиданно Роберт рассмеялся.

—Я не могу поверить! — всплеснул он руками. — Сидим здесь и планируем очевидно скандальное путешествие так, будто это самое обычное дело!

— А мы правда сможем поехать?

— Конечно! Сначала поедем в Париж...

— Париж! — вздохнула Ванда. — А мы сможем посмотреть Парижскую выставку? Она ведь все еще работает?

—Да, до ноября.

— Тогда мы успеем все увидеть — говорят, там самая высокая в мире башня...

— Эйфелева башня, — подсказал Роберт.

—Да-да. И там столько интересного!

— Мы все увидим, — пообещал он, — и сможем оставаться там столько, сколько захотим, или поедем, куда захотим, и задержимся там, где нам понравится.

Ванда ахнула в восхищении.

— Это прекрасная идея! И отцу будет очень трудно найти нас.

— Решено, — сказал Роберт. — Сейчас я уеду и тотчас начну подготовку. Если твой отец отбудет

через два дня, мы уедем уже на следующий день, рано утром, пока все будут спать.

— Это будет самое волнующее приключение в моей жизни! — воскликнула Ванда. — Сердцем чувствую, что оно к тому же будет увлекательным! И ни отец, ни кто-либо другой не остановит нас теперь!

Роберт рассмеялся.

— Если нам повезет — а я уверен, что так и случится, — я буду глубоко признателен высшим силам до конца моих дней.

Он пошел к двери, открыл ее и, обернувшись, добавил:

— Одно очевидно...

— Что? — спросила Ванда.

— Никто не сможет сказать, что мы не попытались, — ответил он и, закрыв за собой дверь, услышал мелодичный смех своей подруги.

Следующие несколько дней Роберт был очень занят, рассылая письма всем, с кем договаривался о встрече в последующие недели.

Они с Вандой обо всем договорились, обмениваясь записками. Ее карета будет ждать за стеной на краю сада — подальше от окон особняка. Роберт приедет в своем экипаже. Камердинер и кучер перенесут его вещи в карету Ванды, а потом кучер вернется домой и будет рассказывать, что отвез хозяина на ближайший железнодорожный вокзал.

Лорд-наместник несколько раз приезжал к Роберту, но тот велел докладывать, что хозяина нет дома. Только в последний перед отъездом день граф принял сэра Квентина, но не дал ему даже коснуться опасной для себя темы.

Ему удалось избежать этого очень простым способом — он постоянно говорил о предстоящей рыбалке в Шотландии. Безостановочно болтая об одном и том же, Роберт чувствовал себя довольно глупо. Но это все же было лучше, чем дать возможность сэру Квентину затронуть волнующий его вопрос.

В конце концов лорд-наместник сдался и откланялся, заявив на прощание:

—Я приеду к вам, как только вернусь. Нам с вами нужно составить план.

Роберт выразил сомнение, что едва ли успеет вернуться к тому времени. Из-за напористости сэра Квентина он чувствовал себя загнанным зверем, и это ощущение, как ничто другое, подстегивало его к скорейшему отъезду.

Ему слишком хорошо было знакомо ощущение расставленной перед ним ловушки. Юные дамы

и их родители не уставали преследовать его, привлеченные, как он полагал, его состоянием и титулом. Роберт не был тщеславен, поэтому не обманывался мыслью, что причина их интереса кроется в его внешности и приятных манерах. Он считал, что ими движет одна только корысть, и постепенно становился циничным.

Он уже давно принял решение, что женится только по большой любви на женщине своей мечты, и был уверен, что только такая женщина сможет сделать его счастливым.

Он видел стольких друзей, которые, женившись, раскаялись в этом, не успев отойти от алтаря.

— Каким же я был глупцом! — говорил один из них. — Мне казалось, что мы так подходим друг другу. И наши родители так хотели этого брака, что я стал женихом прежде, чем успел что-либо сообразить.

— И что, это оказалось ошибкой? — спросил Роберт.

— Роковой ошибкой, — отвечал приятель. — Выяснилось, что она нудная, неприятная во всех отношениях особа, у нас нет ничего общего — хотя тут, конечно, есть и моя вина.