Книга Вокруг да около гламура - Алена Любимова

— К тому времени я уже стану старая, и обо мне забудут.

— А ты не думала, что скоро для замужества и рождения детей станешь старая?

Я просто задохнулась. Слезы брызнули у меня из глаз.

— Ты на что намекаешь?

— Ни на что, кроме того, что хочу на тебе жениться и жить вместе с тобой в Краснодаре.

Я молчала. Слов не было. Бросить все, чего с таким трудом добилась — работу, друзей, веселую тусовку?

Забыть о ритме столичной жизни? Невыносимо и невозможно. Выйти замуж за Романа мне по-прежнему хотелось, но только в Москве. Нужно во что бы то ни стало убедить его, что Краснодар — не единственный шанс для роста.

Я-то, наивная дура, полагала, будто он со мной советуется! А он, оказывается, уже все решил и дал согласие.

— Не хочешь, оставайся, — наконец, объявил он. — Я все равно поеду. А тебе оставлю возможность подумать. Захочешь — приезжай! Только советую не тянуть с решением.

— Я никуда не поеду. — А что еще мне оставалось ответить в такой ситуации?

Несколько дней мы с Романом не разговаривали. И вот, явившись с работы, я обнаружила на столе ключи и эту самую записку.

Сперва я расстроилась, параллельно, впрочем, несколько утешившись тем, что на целый год обеспечена халявным жильем. Утешалась я, правда, недолго. До того самого момента, когда мне понадобилось снять небольшую сумму с нашего общего счета, на котором мы с Романом держали свои накопления. Счет оказался пуст. Я в бешенстве принялась звонить в Краснодар.

— Где наши деньги?

— Наши? — удивленно переспросил он. — Какие наши? Мы с тобой расстались. По твоей же, напомню, инициативе.

— Не прикидывайся идиотом! — Я была до того возмущена и зла, что голос меня едва слушался. — Наши общие деньги, которые мы с тобой вместе копили на квартиру!

Роман воспринял мои вопли с олимпийским спокойствием.

— Я подсчитал, сколько ты вносила, а сколько я. Сколько из общей суммы нам пришлось потратить на тебя, на твою маму, на мою машину. Я все тщательно сложил, вычел, разделил, и как раз вышло: твоей части хватает ровно на то, чтобы оплатить за год квартиру. Остальное в чистом виде мое.

— Откуда ты помнишь, кто из нас сколько вносил?! — продолжала бушевать я.

— А я с самого начала записывал.

На мгновение у меня пропал дар речи. Я с ним жила пять лет, а он, оказывается, все записывал. Все мои дебеты и кредиты! Кошмар и ужас! Хорошо еще, я ему не докладывала точный размер своих заработков, всегда немного занижала. Раза так в полтора. Тем более, журналистика — дело тонкое. Один месяц только на зарплату живешь. А другой — то гонорар в каком-нибудь дружественном органе схватишь, то в конвертике от кого-то получишь в целях повышения заинтересованности темой, то еще что-нибудь симпатичное обломится. Роману о подобных тонкостях моего ремесла знать было совершенно необязательно. Ему, так сказать, все равно, а мне лишняя кофточка или сапоги из бутика. Должна же я соответствовать уровню своего гламурного журнала. Да что я, в конце концов, словно оправдываюсь. Я его соки тоже не контролировала. Крупно подозреваю, мой бывший тоже не все свои премии домой доносил. Они там, у себя, периодически устраивали мальчишники. Нет, не очень часто. Но бывало. О, разумеется, это происходило только в интересах дела. Для укрепления отношений с партнерами и внутри коллектива. Я ведь не возражала. Мужикам иногда надо отдохнуть, расслабиться.

— Ну, предположим, ты записывал, предположим, моя доля и впрямь оказалась настолько мала. Но почему ты мне ее не оставил, а вместо этого, не спросив ни слова, заплатил за квартиру? С чего ты взял, что я захочу в ней остаться? Может, я предпочла бы снять теперь что-нибудь подешевле?

Меня трясло от ненависти к нему. Я думала, он мужик, а он оказался банальным скрягой. Я целых пять лет жила с… калькулятором!

— Извини, я как-то не подумал, — голос его по-прежнему звучал подчеркнуто вежливо и спокойно, словно ему уже было на меня наплевать. — Мне казалось, тебе эта квартира нравится. Ну, хорошо. Я ошибся, и потому готов вернуть тебе половину суммы. Считай, что можешь жить целый год за половину стоимости.

Невероятная щедрость и самопожертвование! Нет, но куда же я раньше смотрела? Он ведь, наверное, всегда был таким. Почему же не замечала? Или не хотела замечать?

— А если я захочу получить свою долю полностью?

— А смысл? — хмыкнул он. — За квартиру я уже все равно заплатил. Жить сам в ней не смогу, а ты за такую сумму ничего приличного наверняка не снимешь.

В логике ему не откажешь!

— А если я не согласна с твоей калькуляцией?

— Не нравится — подавай в суд, — опять хмыкнул он. — Только что ты к заявлению подошьешь?

— Пошел ты к черту! — только и оставалось выкрикнуть мне.

Самое обидное, что последнее слово осталось за ним. Прежде чем я кинула трубку, он успел сказать:

— Завтра же переведу твои деньги.

Вот сволочь! Что же это делается с нынешними мужиками? Ведь еще неделю назад звал меня с собой, умолял, в вечной любви клялся, а теперь счета выставляет. Копейки, мною потраченные, подсчитывает. Подумать только, он эти пять лет на меня финансовое досье вел! Единственное утешение, что я сама его бросила. Но все равно, как противно! До чего же низко. Раньше мужик, если любимая женщина его оставляла, долго страдал, мучился, умолял вернуться, уговаривал, добивался…

Тут меня осенила совершенно неожиданная догадка. Вдруг Роман и не собирался брать меня с собой? Тоже заранее скалькулировал. Не сомневался, что я из Москвы уехать не соглашусь, потому так спокойно и предложил, сам для себя уже все решив и согласившись на новую должность. Да если рассудить, он меня и не особенно долго уговаривал. Скорее для проформы. А как только я отказалась, поспешил смыться. Может, вообще не один? Я тут, наивная, утешаю себя, будто сама его бросила, а он там, в своем Краснодаре, уже с кем-то гнездышко вьет. Ну, конечно! Потому и согласился туда ехать. Решил все проблемы разом. И в должности повысился, и от меня отделался. Гад! Сволочь! Негодяй!

Мне так себя стало жалко, что я рухнула на диван и проплакала часа полтора. Придя в себя, я позвонила Милке — единственному человеку на свете, с которым могла поделиться своим горем, не потеряв при этом лица.

Мила Шепитько — моя единственная близкая подруга еще с институтских времен. Почему мы с ней подружились и до сих пор дружим — большая загадка. Более разных людей, пожалуй, и не сыскать. Мила — тихая, спокойная девушка из московской интеллигентной семьи, а я… Со мной, полагаю, все ясно.

Однако недаром ведь говорят, что противоположности притягиваются. Вот и нас с Милой притянуло. И если моя выгода в этой дружбе была очевидна с самого начала (Мила мне и в Москве помогала освоиться, и даже подкармливала первые годы, не она лично, конечно, а ее мама и бабушка), то какая выгода была Миле от меня — ума не приложу. Разве что я намного нахальнее ее. Обычно ведь как получалось. Миле говорили «нет», и она дисциплинированно поворачивалась и уходила. Я же, закаленная самостоятельной жизнью, не принимала ответа «нет» и тут же бросалась качать права. Иногда номер не проходил, но чаще мои старания увенчивались успехом. Так мы с ней и бесплатные путевки в институте получали, и экзамен один с четверки на пятерку ухитрились пересдать. А потом, когда накрылась первая Милкина работа в журнале «Кабинет», который просуществовал всего три месяца, я, выдав себя за ее сестру, выбила причитающиеся ей деньги, которые, естественно, собирались зажилить. Журнал-то работал на «черном нале», поди докажи что-нибудь. Но я справилась. И мы с Милкой славненько эти денежки потом прокутили. Конечно, не полностью, но большую часть. Милка все равно уже на них не рассчитывала и восприняла как подарок.