Книга Камень предтеч - Андрэ Нортон

– Это связано с камнем из космоса?..

Он кивнул.

Мне уже не отправиться на поиски истины, но тебя, человека близкого мне по духу, ничто здесь не держит. Прежде чем я умру, я должен узнать, в чем тайна этого кольца, что оно приносило или может принести своему владельцу.

Он снова встал и принес мешочек с кольцом, вынул оправленный в металл тусклый камень и повертел его в руках.

– Раньше существовало поверье, – задумчиво проговорил он, – что человек оставляет свой след на вещах, которыми владеет, если они были связаны с его судьбой. На. – Он внезапно бросил кольцо. Я не ожидал этого, но инстинктивно поймал его. За все время, что оно хранилось в нашем доме, я впервые держал его в руках.

Металл был холодным, с зернистой поверхностью. И мне показалось, что оно стало еще холоднее, пока лежало на моей ладони, у меня даже начало покалывать кожу. Я поднес его к глазам и стал разглядывать камень. Его тусклая поверхность была такой же шершавой, как и оправа. Если когда-то в ним и горел огонь, то он давным-давно потух, и камень замутился. Я подумал, нельзя ли вынуть его из грубой оправы и, огранив заново, вернуть к жизни. Но я знал, что отец никогда не сделает этого, да и я тоже не смогу. Дело было не в камне, а в тайне. Важно было не кольцо само по себе, а то, что оно скрывало. И теперь я понял, какие надежды возлагал на меня отец – я должен был разгадать эту загадку.

Так я стал учеником Вондара. Отец оказался прав, трудно было найти лучшего учителя. Мой хозяин составил бы себе не одно состояние, если бы захотел пустить корни в одном из тех миров, где любят роскошь, и открыть там ювелирную мастерскую. Но для него гораздо важнее было найти камень без изъяна, чем продать его. Правда, он все же делал украшения: во время переездов он обычно трудился не покладая рук, изготавливая изделия, которые охотно покупались другими, менее талантливыми людьми, в качестве образцов. Но его настоящей страстью было исследовать новые миры, покупать у аборигенов необработанные камни неподалеку от тех мест, где они были добыты.

Он только посмеивался, когда обнаруживал подделки – дешевые камни, вымоченные в травах или химикалиях и ставшие после этого похожими на драгоценные камни, изменившие свой цвет после тепловой обработки. Он учил меня, как производить впечатление на местных торговцев, чтобы заставить их расстаться с лучшими вещами из уважения к чужой мудрости. Например, тому, что человеческий волос, лежащий на кусочке натурального нефрита, не загорится, даже если к нему поднести спичку.

Планетарное время исчисляют в годах, труднее измерить время в космосе. Человек, который много путешествует, стареет не так быстро, как тот, что привязан к земле. Я не знаю, сколько лет было Вондару, но если судить по накопленным знаниям, больше, чем моему отцу. Мы побывали далеко от Ангкора, но через некоторое время оказались там снова.

Не прошло и дня с момента моего возвращения к родному очагу, как мне стало ясно, что многое переменилось. Фаскил стал старше. Если я смотрел сперва на него, а потом на свое отражение в блестящем зеркале матери, мне казалось, что он был рожден первым. Кроме того, приняв на себя обязанности помощника отца, он стал более самоуверенным и даже в его присутствии сам всем распоряжался. А Хайвел Джорн не делал ни малейшей попытки поставить его на место.

Сестра вышла замуж. Ее приданного оказалось достаточно, чтобы привлечь, к огромному удовлетворению матери, внимание сына консула. Хотя она исчезла из дому, словно никогда в нем не жила, мать так часто повторяла «моя дочь – жена сына консула», что казалось, сестра превратилась в неотступный призрак.

Мне больше не были рады в этом доме. Фаскилу по большей части удавалось скрывать, насколько он недоволен моим возвращением, но если я появлялся в магазине, он делался чрезмерно предупредительным в обращении с покупателями, хотя ничто в моем поведении не подтверждало его подозрения, будто я собираюсь занять его место. Когда-то я считал лавку самым интересным местом на свете, но столько возможностей открывалось передо мной в иных мирах, что теперь мне казалось скучным потратить на нее всю жизнь, и я не понимал, почему отец сделал такой выбор.

Он оживленно расспрашивал меня о моих странствиях, и я проводил почти все время в конторе, не без гордости рассказывая обо всем, что узнал. Хотя время от времени он сбивал мою спесь метким замечанием, чем приводил меня в замешательство, – было ясно, что почти все это ему уже известно.

Однако, когда прошел первый порыв энтузиазма, я понял, что, если отец и слушал меня, он слышал или старался услышать совсем иное в потоке моего красноречия. За интересом, а в том, что это был интерес, я не обманывался, он прятал озабоченность делами, не связанными с моими открытиями. Он не упоминал о кольце из космоса, а мне тоже почему-то не хотелось заводить о нем разговор. Он ни разу не достал эту драгоценную вещицу, чтобы, как бывало раньше, поразмышлять над ней.

Не прошло и четырех дней с момента моего возвращения, как тени, нависшие над домом, сгустились.

На праздники все магазины, и наш в том числе, закрывались. Горожане развлекались с родней и друзьями, собирались то в одном доме, то в другом. Вечером, за столом мать с гордостью говорила о поездке к Дарине, о приглашении совершить развлекательное путешествие по реке с самим консулом на его собственном катере.

Когда она закончила, отец покачал головой и заявил, что остается дома. Возможно, с годами мать стала более уверенной в себе, однако не помню, чтобы она пыталась возражать отцу.

Но на этот раз она взорвалась и заявила, что он может поступать как ему заблагорассудится, а все остальные поедут. Он согласился, и таким образом я оказался на катере в компании людей, казавшихся мне весьма скучными. Мать сияла от удовольствия и лелеяла новые надежды: Фаскил не отходил от племянницы консула, однако, по-моему, эта девица обменивалась улыбками со многими молодыми людьми, и те из них, которые приходились на долю моего брата, были не слишком любезны. Я же сопровождал мать и, возможно, доставил ей некоторое удовольствие тем, что, благодаря моему знанию света, консул выделил меня и спросил пару раз об иных мирах.

По мере того, как катер скользил вниз по реке, во мне росло беспокойство, я постоянно думал об отце и о том, кого он ждет в закрытом магазине. Он намекнул мне, что у него есть веские основания желать, чтобы в этот день дома никого не было и он мог спокойно встретиться с одним человеком.

У нас и раньше бывали посетители, о которых отец не рассказывал, некоторые из них прикрывались темнотой, как плащом, и приходили и уходили, так никому и не показав своего лица. Властям, вероятно, было известно, что он торговал вещами сомнительного происхождения, но никто не пытался выступить против него. У воровской гильдии длинные руки, и она всегда защищает тех, кто служит ей. Возможно, отец откупился от главарей, но можно ли порвать связь с гильдией? Ходят слухи, что нет.

И все же на этот раз что-то в поведении отца смущало меня. Он ждал и одновременно боялся предстоящей встречи. И чем дольше я думал об этом, тем больше мне казалось, что страх, если это можно назвать страхом, преобладал. Очевидно путешествия, как и предполагал отец, обострили во мне чувствительность, которой не обладали другие члены семьи.