Книга Ласковое солнце, нежный бриз - Анна и Сергей Литвиновы

Впрочем, многие пытливые умы интересовала не внешняя последовательность событий, а их глубинная взаимосвязь. Десятки, сотни, даже тысячи специалистов и комментаторов высказывали миллионы версий, пытаясь ответить на самые животрепещущие вопросы:

Кто захватил нашу яхту?

Почему они это сделали?

Какой груз она перевозила?

Отчего российские власти, зачастую очень неповоротливые, когда дело касается защиты прав своих граждан, на сей раз подняли вокруг крохотной яхты такой шум и столь быстро нас освободили?

Что только не говорилось! Каких только версий не высказывалось!

Мы везли наркотики. Нет, оружие. Нет, секретную информацию о НАТО. Нет, сокровища. Нет, личное, особо секретное послание французского президента нашему.

Нет, на самом деле мы переправляли палестинцам зенитные ракеты. И нас захватил израильский спецназ. Нет, мы везли новейшие вооружения израильтянам, и нас перехватили арабы. Нет, не арабы, а французы. Нет, не французы, а «Ми-6»…

Словом, гипотезам не было числа… Однако сколько бы я их ни слышала – порой самых невероятных, вплоть до вторжения инопланетян, – ни в одной из них никто даже не приблизился к правде.

Я тоже не могу вдаваться в подробности – и потому, что не имею права, и потому, что многого просто не знаю. Однако основную канву обозначу, потому что это история не о международном шпионаже, а обо мне и, отчасти, о Вадике.

Итак, истинная подоплека событий заключалась в следующем:

*** июня сего года, глухой ночью, во время испытаний на секретном полигоне, был угнан только что разработанный французский легкий танк «Леклерк» с совершенно оригинальным двигателем новейшей конструкции. Разумеется, никаких сведений об этом в средства массовой информации не просочилось. Французская полиция и контрразведка в ходе его поисков сбилась с ног, однако, несмотря на экстраординарные усилия, танк так и не был найден.

Спустя две недели, *** июля, из северо-испанского средиземноморского порта К*** вышла «Марина VII» – наша яхта.

Очень долго стоявшие на ушах французы и предположить не могли о наличии связи между двумя этими событиями. Я не знаю, каким образом они все-таки догадались. И только еще через *** дней, в результате тайного обыска нашей яхты в порту греческого острова С***, лягушатники, наконец, уверились в своих подозрениях: новейший двигатель того самого танка Леклерк стоял на нашей яхте вместо штатного мотора!

После этого в дело вступил французский спецназ.

Именно они захватили наше судно и пытались вернуть его назад.

К счастью, операция по переходу нашей яхты из К*** в Сочи проходила под постоянным контролем российских ВМС, и «Стремительному» удалось без боя отбить нас у французов.

Однако никто, кроме высшего руководства, разведчиков и контрразведчиков двух стран, о подоплеке событий не знал и не догадывался. Никто – ни экипаж «Стремительного», ни большинство французских спецназовцев. Ни о чем не знали и не догадывались даже братья Воскобойниковы и капитан Иван: в самом деле, не предаст тот человек, который сам ничего не знает. А знали, в чем дело, лишь очень немногие, особо посвященные исполнители.

Включая меня.

Вадик научил меня не только судовождению, но еще и азам разведки. Он и завербовал меня. И когда этим летом его коллеги предложили мне использовать мои знания и навыки – и яхтенные, и прочие, – я почти без колебаний согласилась. Потому что я продолжала дело своего любимого – советского, а затем российского разведчика-нелегала. И тем самым хотя бы отчасти отомстила за него.

И, знаете ли, теперь он стал реже являться ко мне во сне. И моя тоска по нему стала менее острой. Нет, я не освободилась от своего горя – но теперь, после того похода, научилась примиряться с ним, и жить дальше, и смотреть в будущее.

Страна вечного лета

Я совсем не знаю тебя. И даже представить не могу, как ты выглядишь. Но почему-то мне кажется: ты – красивая. И добрая, и умная. И у тебя обязательно такие же нежные, ласковые руки, как у мамы. Мы с тобой близки друг другу, как никто. И у нас могло бы быть множество точек соприкосновения – общие игры и особые словечки. И понимали бы мы друг друга с полуслова, как могут лишь близкие родственники. Но жизни наши пошли совсем не так, как могли бы. Я не сомневаюсь, я просто уверен: ты, конечно, мечтала, чтобы рядом с тобой был я. Чтобы я защищал тебя, и помогал тебе, и делился с тобой какими-то своими секретами. Но так получилось, что ты никогда не видела меня, и искать виновных в этом, наверное, уже поздно… Только мне почему-то кажется: одинокими вечерами, когда ты устала и все вокруг плохо, ты все равно знаешь, чувствуешь, что – существую на этом свете. И что я тоже одинок. И буду самым счастливым человеком на свете, если ты обнимешь меня или просто коснешься губами моего виска…

* * *

Он ушел. К другой.

А Римма осталась – убитая, оплеванная. И ничто из проверенных временем лекарств ей не помогает – ни кровавые мечтания о мести, ни собственные слезы, ни сочувственные лица подруг. Правда, еще есть водка и сигареты… Или можно попробовать с головой окунуться в работу, заняться дайвингом или кайтингом[10], попроситься на послушание в монастырь, отдаться другому, выплеснуть переживания в душераздирающий стих, затеять в квартире ремонт с перепланировкой…

Но только зачем ей все это, если ОН сказал ей: «Ты не нужна мне, Римма»?

Девушка, совершенно бесчувственная теперь, продолжала жить. По утрам вставала, принимала душ, одевалась, подкрашивалась, тащилась на работу. Сидела за своим компьютером, тупо глядя в экран. Не отвечала на телефонные звонки. Бесстрастно выслушивала укоры начальника: «Проснись, наконец, Римма! Одумайся. Все проходит – и твое горе пройдет».

Шеф знал (в общих чертах, конечно) о ее беде. Она, разумеется, обещала ему, что все забудет. И возьмет себя в руки, вернется к работе, к нормальной жизни. Но только ничего не выходило – душа ее была мертва.

Очередным рабочим утром начальник, Павел Синичкин, велел ей сесть за компьютер и приказал:

– Так, Римка, печатай заявление. Число сегодняшнее. «Я, Цыплакова Римма Сергеевна, прошу предоставить мне очередной отпуск начиная с завтрашнего дня».

Она машинально напечатала и только потом взглянула на босса:

– Но мне не нужен никакой отпуск.

А Павел хитро улыбнулся:

– Нужен, Римка, нужен. Более того, я даже знаю, куда ты поедешь. Я обо всем уже договорился.

Она против воли улыбнулась:

– И куда же вы меня отсылаете?

– О-о, далеко. На край Земли, – хмыкнул тот. И серьезно прибавил: – Только там из тебя и выбьют всю твою несчастную любовь.