Книга Волк и фея - Серж Брюссоло

Король пытался пробить каменный свод пушками, но тучи были слишком высоко, и снаряды падали, так и не долетев до цели.

Жордош Манике объяснил тогда сыну, что не стоит отчаиваться, когда-нибудь в небо отправят дирижабли с бригадой подрывников, и с окаменелыми грозовыми тучами будет покончено.

– Дирижабли долетят до туч, – все время повторял отец, – потом ребята, обвязав себя веревкой, залезут на них, как на гипсовую гору, найдут разломы и трещины и заложат туда динамит. Конечно, чтобы искрошить тучи одну за другой, потребуется много времени. А когда все они превратятся в пыль, мы снова увидим солнечный свет.

Этот рассказ привел Колена в необыкновенное волнение. Он тотчас же представил, как полетит на воздушном шаре вместе с другими каменщиками. Да, было бы здорово подняться в небо до самых туч и повиснуть на них, как альпинисты! Он уже представлял себе, как найдет в каменной груде трещину и заложит взрывчатку. Да, да! Вот чем он хочет заниматься в будущем. Он станет дробителем туч! Однако, когда он поведал о своих желаниях отцу, тот ответил:

– Об этом не может быть и речи, сын! Слишком опасно. Ты станешь гранильщиком волшебных камней, как и я.

Снова раздался треск, и это вернуло Колена к действительности. Кусок тучи оторвался от неба и упал вниз. Земля содрогнулась под ногами мальчика, и пыль заполнила рот.

Это было одно из последствий взрыва динамитом. Тучи крошились, из них сыпались обломки. Иногда какой-нибудь такой кусок задавит корову или сплющит дом… со всеми жителями. Никогда не знаешь, куда упадет обломок.

Колен побежал к строительным лесам вокруг гигантской статуи, над которой его отец работал уже полгода. Раньше люди очень ценили камни счастья. Ослепительно-белые, они отражали солнечный свет и наполняли его особой волшебной силой. Любой, кто становился под их лучи, чувствовал, как его охватывает необъяснимая радость. Когда грусть или скука наполняли душу, достаточно было «искупаться» в лучах, отраженных от стоящих на перекрестках статуй, и печаль покидала сердце.

– Как это действует? – спросил однажды Колен. – На первый взгляд всего лишь каменные статуи людей, потрясающих щитами…

– Именно, – ответил его отец. – Без солнечного света магия не может выйти из статуи. Как ты и сказал, эти идолы слишком банальны, и у них плохие пропорции, по той простой причине, что я не очень хороший скульптор. Но когда всходит солнце, его лучи падают на щит каменного человека и, отражаясь от него, словно от зеркала, усиливаются в несколько раз… происходит нечто магическое. Идол перестает быть просто кривой статуей. От него исходит необыкновенный свет, который лечит людей от печалей.

И правда, Колен не раз мог в этом убедиться. Достаточно было войти в зону сияния статуй, как все огорчения улетучивались. Становилось понятно, почему столько людей собиралось толпою около гигантов, высеченных Жордошем. Сидя в траве, они ждали, когда появится заря и солнечные лучи упадут на каменных рыцарей. И тогда, до наступления темноты, они забывали свои сердечные страдания, презренную жизнь…

Колен присоединился к ним, когда Тумок, его пес, умер от укуса ядовитой змеи. Волшебный свет высушил его слезы, и потеря Тумока перестала быть невыносимой. А однажды, когда Колен пробыл несколько часов подряд в сиянии статуи, он совсем забыл о существовании Тумока! Этот приступ беспамятства привел его в замешательство, и потом он стал избегать волшебной статуи.

Новый кусок тучи откололся от неба и подмял под собой деревья. Осколки гипса полетели во все стороны, глубоко порезав ноги мальчика. Кровь заляпала его рваные башмаки. Он выругался и пролез между балок строительных лесов. Он поднимался вверх, перелезая с поперечной балки на распорную. При каждом неосторожном движении Колен стукался лбом о статую.

Жордош никогда не был хорошим скульптором; в течение многих лет он воспроизводил одного и того же персонажа: тридцатиметрового рыцаря в доспехах, с овальным щитом над шлемом. Щит перехватывал солнечные лучи и направлял их к земле под углом в сорок пять градусов. Рыцарь был плохо сложен, кривоног, со слишком большим носом, с неправильно расположенными глазами. И разным количеством пальцев на руках. Но никто не обращал на это внимания. К статуям приходили не затем, чтобы любоваться произведениями искусства, а чтобы искупаться в лучах счастья!

Колен быстро лез по балкам, а в голове гудело от вопросов, на которые он не находил ответов. Почему его отец до сих пор упорно вытачивает статуи, если они больше не нужны? С тех пор как тучи превратились в гипс, солнце появлялось очень редко, и идолы сделались бесполезными. Ни малейшего лучика не доходило до них, нелепые статуи стояли вдоль дорог, и никто больше не садился у их подножия, ожидая рассвета. Потеряв магическую власть, они казались еще более уродливыми и смешными, так что Колен даже их стыдился.

– Не стоит продолжать, отец! – бросил он однажды вечером, уткнувшись в свою миску с супом. – Ты зря стараешься. Без солнечного света статуи представляют собой лишь скопища больших камней… к тому же на них неприятно смотреть.

– Ты прав, сын, – вздохнул Жордош. – Но я больше ничего не умею делать. А так хоть какое-то занятие… и потом солнце когда-нибудь вернется. Надеюсь, я увижу его перед смертью.

Подросток наконец добрался до вершины лесов. Его отец сидел там, прислонившись к огромной голове каменного рыцаря. Весь в белой пыли, с неподвижным взглядом, Жордош смеялся, крепко сжимая в руках инструменты.

– Отец! – закричал Колен. – Здесь нельзя оставаться. Все небо в трещинах. Тучи ломаются на куски. Тут опасно!

Но Жордош не слышал его и продолжал смеяться, причем невозможно было понять, что же его так насмешило. Он походил на лунатика или сумасшедшего. Колен потряс его за плечи.

– Отец! – повторял он. – Надо спускаться.

В этот момент кусок тучи, падая, задел голову идола, оторвав ему нос. Жордош засмеялся еще громче, словно это была самая смешная вещь на свете.

«Болезнь счастья, – подумал подросток, вынуждая отца подняться. – От долгого пребывания вблизи идолов радость сменяется приступами ненормальной веселости. Все время смеешься без причины…»

Жордош же обрабатывал волшебные камни с четырнадцати лет. За эти годы он вдохнул в себя столько каменной пыли, что вся семья удивлялась, как он еще не превратился в статую. Он помешался, и периодически его охватывали приступы такого смеха, что он забывал обо всем. Он хохотал по десять часов кряду, а потом обессиленный падал замертво. Колен видел, как отец смеялся во сне, во время еды… или когда зубной врач выдирал ему зуб. От недуга не было лекарств. Врачи называли это «профессиональной болезнью».

Держась друг за друга, отец и сын стали спускаться по строительным лесам. Все большие и большие куски откалывались от туч. Щит идола разбился, а руки сломались в локтях. В его изуродованном лице не осталось ничего человеческого.

«С нами случится то же самое, если мы не уберемся отсюда!» – подумал мальчик, волоча отца подальше от строительных лесов. Жордош не держался на ногах. Приступ смеха забрал все его силы, если бы сын не понес его, он повалился бы на траву, не в состоянии сделать и шага.