Книга Обитель теней - Филип Гуден

Де Вулфу подумалось, что на язык настоятелю просилось слово «неблагодарность», но тот вовремя заменил опасное выражение. Зато кустистые черные брови сэра Джона слегка приподнялись, когда он задал настоятелю следующий вопрос.

— В шестнадцать? Но она собиралась замуж. Когда же ей должно было исполниться шестнадцать?

Роберт Нортхем снова вздохнул, его встревоженное лицо говорило о тяжелых днях, которые ему пришлось пережить.

— Она должна была обвенчаться у Святого Павла в свой шестнадцатый день рождения, коронер. И как раз накануне того дня ее нашли мертвой!

Трое гостей в молчании переваривали значение этого известия.

— Можно ли спросить, с кем она была обручена? — осторожно вмешался Томас.

— С неким молодым человеком по имени Джордан де Невилль, опять же из знатной семьи. Он был пятью годами старше невесты — третий сын Невиллей, возвышающегося рода из северного графства — помнится, из Дархема. Брак был устроен несколькими членами Королевского совета, и сам Губерт Уолтер поддерживал их союз — как мне кажется, по прямому поручению короля. Король Ричард в одной из редких вспышек интереса к делам Англии решил, что Джордан де Невилль будет самым подходящим мужем для Кристины, да и его поместье отлично сочетается с землями Гланвиллей. Должно быть, в Руан была послана тайная петиция. Хотя мне о ней ничего не известно.

— А кто станет наследником теперь, после ее смерти? — напрямик спросил Джон.

Настоятель пожал плечами, повернул руки ладонями вверх, позаимствованным во Франции жестом.

— Еще не решено — однако, если в жеребьевку не вмешается король, первый претендент — Роже Бомон. Он был опекуном Кристины и ее ближайшим родственником и шесть лет с успехом распоряжался имением.

И снова проснулся скепсис коронера. Брак, устроенный из политических соображений по предначертаниям двора… Он задумался, как относились к внешним силам, сводящим их вместе, будущие жених и невеста, тем более что все было решено шестнадцать лет назад. Впрочем, все это его не касалось, и Джон вернулся к исполнению долга, приведшего его в Бермондси.

— Мне нужно узнать кое-что о людях, находившихся при девушке перед ее смертью. Каковы возможные мотивы для убийства девочки, которой еще не исполнилось шестнадцати?

— Бывало, что детей и моложе убивали, когда ставка была меньше, чем в ее случае, — грустно ответил Роберт.

Джон допил свое вино и с интересом взглянул на настоятеля.

— Так кто же выигрывал от смерти бедной девочки? — резко спросил он.

Роберт Нортхем пожал плечами.

— Самое очевидное — Роже Бомон. Он шесть лет просидел на солидном доходе и привык распоряжаться землями Гланвиллей. И всего этого он одним махом лишался в день ее брака.

— А что меняет ее смерть? — спросил де Вулф. — Как бы то ни было, поместья ему не принадлежат.

Настоятель ехидно хмыкнул.

— Богатство — очень убедительное доказательство в глазах закона — и короля Ричарда. Как бы мы оба ни восхищались им, как бы верно ему ни служили, приходится признать, что у него весьма сильная тяга к деньгам. Не так давно он сказал, что продал бы и Лондон, если бы нашелся достаточно богатый покупатель! После смерти девочки наследника не осталось, и Роже Бомон может основательно рассчитывать, что выморочные поместья достанутся ему за невысокую цену, тем более что он заботился о них полдюжины лет.

Де Вулф понимающе кивнул и перешел к более насущному вопросу:

— Так как же умерла бедная девушка, настоятель? Что именно потребовало присутствия коронера?

Роберт Нортхем глубоко вздохнул и обеими руками ухватился за стол. Джону показалось, что все долгие преамбулы служили отчасти для того, чтобы оттянуть мучительный рассказ.

— Утром во вторник на прошлой неделе один из послушников, помогающих келарю, должен был побывать в подземелье под домом келаря, чтобы переписать какое-то добро. Это его постоянная обязанность, повторяющаяся едва ли не каждый день. Когда этот брат спустился по лестнице, то с ужасом увидел тело женщины, лежащей у нижней ступени. Он поднял тревогу, отыскав келаря, брата Дэниела, и тот с несколькими другими братьями и послушниками поспешил в склеп. Вызвали лекаря, но тот установил, что она мертва уже довольно давно.

— Но что вызвало подозрения? — настаивал де Вулф.

Роберт печально покачал головой.

— Несколько обстоятельств, сэр Джон. Прежде всего, она была почетной гостьей, высокопоставленной леди, она на следующий день должна была венчаться… так что ей понадобилось в кладовой келаря?

Настоятель утер лицо платком, словно его прошиб пот.

— Далее, никто из нас не мог понять, отчего она лежит лицом вниз, почти касаясь головой нижней ступени. Если она упала с лестницы, как могла оказаться в таком положении?

Он замолк и едва ли не с мольбой уставился на сэра Джона.

— К тому же нельзя умолчать, корнер, что среди сопровождающих Кристину не было полного согласия.

Сэр Джон уловил смятение настоятеля и решил, что пора чем-то отвлечь его.

— Пожалуй, лучше нам сначала осмотреть место, где произошло несчастье, — ворчливо произнес он.

Помимо острого беспокойства в голосе настоятеля Джон различал раскаты в животе у Гвина и решил, что пора бы подкрепиться. Роберт Нортхем понял намек и послал их в сопровождении капеллана искать монаха, ответственного за прием гостей. Тот ожидал за дверью приемной — моложавый человек с гладким смуглым лицом и блестящими черными волосами, выдававшими уроженца Южной Франции, если не более далеких краев.

— Я — брат Фердинанд и буду к вашим услугам, пока вы остаетесь с нами, — объявил он низким звучным голосом. — Вы, без сомнения, желаете поесть, не откладывая.

Он плавно обогнал их и провел назад по лестнице, через галерею к зданию келаря и трапезной, где кормили гостей и посетителей. Это оказалась большая квадратная комната. На длинных скамьях по сторонам стола поместилось бы не меньше дюжины человек. Комната была пуста, и, к облегчению Гвина, пустовала также и кафедра, с которой обычно читалось во время еды Писание. Фердинанд пригласил их садиться и ушел в кухню, чтобы распорядиться угощением.

— Странноватое местечко этот монастырь, — буркнул Гвин. — Чем они тут занимаются целыми днями? На то, чтобы его поддерживать, наверняка уходит куча денег.

Томас сердито глянул на него.

— Чем занимаются? Славят Господа, чем же еще по-твоему! А между молитвами размышляют о жизни небесной и земной.

— Даром время тратят, вот что я скажу, — продолжал ворчать Гвин. — У меня дома — скажем, в Бэкфастском аббатстве, они хоть держат овец и скот тысячами голов, и землю возделывают, и разводят пчел ради меда и медового эля.

Их глубокомысленная беседа о религии была прервана появлением двоих послушников с передниками, подвязанными поверх облачения. Один нес кувшины с элем и сидром. Второй служка — скрюченный подагрой скелет — с трудом удерживал в руках большой поднос, который и поставил на стол. На толстых ломтях черствого хлеба лежали куски жирной ветчины в окружении жареных луковиц. К жареным куриным ножкам на деревянных тарелках прилагалось блюдо вареных бобов, сохранившихся с прошлого урожая. Еще одна миска содержала горячее «фрументи» — отваренную в молоке и сдобренную корицей и сахаром пшеницу. Первый служка вернулся с большой ковригой белого хлеба, кусочком масла и ломтиками твердого сыра на деревянной досочке. Для напитков подали глиняные кружки, после чего оба послушника скрылись за кухонной дверью.