Книга Ночь полной свободы - Сьюзен Стивенс

– Он требует еще полотенец, – объявила экономка, и от ее сообщения кровь отлила от лица Эммы. – Больших, которые я купила специально для него.

– Еще полотенец? – Одна из горничных нахмурилась. – Я только что отнесла ему полотенца.

– Мы не должны обсуждать желания наших постояльцев, – отчитала ее экономка.

Эмма поняла, что Лукас будет звонить и требовать то одно, то другое, пока она не поднимется в его номер.

– Не волнуйтесь, я пойду к нему, – сказала она, желая положить этому конец.

Лукас услышал стук в дверь.

– Войдите! – Отложив газету, он встал и расслабился, когда Эмма открыла дверь специальным ключом.

– Полотенца! – весело произнесла она, проходя мимо него.

– Кофе? – Он смотрел ей вслед, когда она прошла в ванную комнату.

– Вам нужен еще кофе? – слегка нетерпеливо спросила она.

– Кофе у меня есть. Я предлагаю тебе выпить чашечку.

– Боюсь, мой босс этого не одобрит, – ответила она.

– Раньше ты не беспокоилась о том, что скажет твой босс.

Она решила не отвечать ему. Он встал перед ней, преграждая ей путь.

– Ты можешь по-прежнему работать в Лондоне, если захочешь, – сказал он.

– В качестве кого? Вашей временной любовницы? – сдержанно и деловито спросила она.

– Ты могла бы учиться дальше.

– Спасибо за предложение.

– И?.. – произнес он.

– Я отказываюсь.

Эмма выгнула бровь, и он сразу понял, что она не из тех женщин, которые падают к его ногам. Она осторожно отвела взгляд от его обнаженной груди. Он только сейчас заметил, что, надев после душа джинсы и рубашку, не застегнул ее.

– Лукас, мне нужно с вами поговорить.

– А мне с тобой, – заверил он ее. Их прервал стук в дверь. – Завтрак. Горячий кофе и свежие булочки. Разве ты сможешь этому противостоять?

Судя по ее взгляду, Эмма могла легко противостоять и кофе, и Лукасу.

Она отошла в сторону, когда он открыл дверь, впуская официанта. У Лукаса появился шанс восхищенно разглядывать решительный профиль Эммы: ее поджатые губы, которые он любил целовать, и изящный носик, который она морщила, чтобы рассмешить Лукаса. Сейчас на ее лице было выражение неодобрения.

– Ты составишь мне компанию?

– Прошу прощения? – сказала она.

Ему нравилось ее упрямство. Она по-прежнему стояла, чуть приподняв подбородок, чтобы встретить его взгляд в упор.

– Выпей со мной хотя бы кофе, – настаивал Лукас, пока официант накрывал на стол.

– Простите, сэр, я не могу этого сделать, – твердо сказала ему Эмма.

Он мог только воображать, какие слухи поползут по отелю, если официант расскажет о том, что слышал. Лукас должен быть внимательнее и думать о репутации Эммы. Но ведь именно она когда-то страстно прижималась к нему и умоляла о большем. Почему сейчас она так холодна с ним? Он остановил ее у двери, положив руку ей на плечо и повернувшись спиной к официанту.

– Почему бы тебе не смягчиться? – тихо спросил Лукас.

– Я на работе, сэр.

– Значит, ты не должна быть любезной с постояльцами?

– Всему есть пределы, – сказала она, глядя через его плечо на официанта.

– Если бы ты не работала здесь, ты бы выпила со мной кофе? – спросил он.

– Если бы я здесь не работала, я не пришла бы к вам в номер. – Эмма повернулась и так сильно схватилась за ручку двери, что у нее побелели костяшки пальцев. – Я должна идти.

– Позвольте мне? – произнес Лукас. Он открыл дверь, а потом дал официанту пригоршню монет. Когда тот оказался вне пределов слышимости, Лукас повернулся к Эмме: – Ты уверена в том, что не желаешь составить мне компанию?

– Абсолютно уверена, – решительно ответила она. – Могу я идти, сэр?

По ее глазам он понял, что она многого ему не говорит.

– Ты знаешь, что я остаюсь еще на несколько дней? – спросил он.

– Да, я слышала об этом.

Она повернулась к нему лицом, и Лукас снова заметил, что она явно хотела что-то ему сообщить.

– Если тебе есть что сказать мне, Эмма, говори.

Секунду она казалась по-настоящему шокированной, но затем снова стала деловитой работницей отеля.

– Просто позвоните регистратору, когда вы будете готовы к отъезду, и он пришлет человека за вашим багажом.

– Я думаю, что сам донесу свои чемоданы, – процедил он сквозь стиснутые зубы. Порывшись в заднем кармане джинсов, он сказал: – Вот, возьми.

– Что это? – Она нахмурилась, когда он протянул ей двадцать фунтов стерлингов.

Его терпение было на пределе.

– Это деньги, Эмма. В гостиничном бизнесе принято давать чаевые за хорошее обслуживание. Ты обслуживала меня последние два дня. Я полагаю, в Шотландии принято давать чаевые, как и в Лондоне.

Она вздрогнула, когда он положил банкнот ей в руку. А потом очень медленно и осторожно Эмма сложила банкнот и положила его на стол у двери.

– Отдайте эти деньги в благотворительный фонд. Я в них не нуждаюсь. Желаю вам приятного дня, сеньор Марселос. – Она одарила его холодным взглядом. – Я надеюсь, вы с удовольствием пробудете у нас еще несколько дней.

Эмма слишком сильно изменилась, поэтому Лукас заподозрил неладное. Со смешанными эмоциями он наблюдал, как Эмма идет по коридору. В Лондоне она была сама страстность, а теперь стала сдержанной и отчужденной. Она знала, что не могла предотвратить гибель своих родителей, поэтому непонятно, что ее гложет.

У Лукаса не было времени, чтобы подумать об этом. Ему предстояли деловые встречи.

Он не переставал думать об Эмме весь день. Ему очень хотелось поскорее вернуться в отель и снова с ней увидеться.

Войдя в отель, он заметил, что она ждет лифт, и сразу же насторожился. Эмма почувствовала его присутствие и обернулась, когда он к ней подошел.

– Добрый вечер, сеньор Марселос! Я надеюсь, у вас был удачный день?

– Очень удачный день, спасибо.

Она бросила на него взгляд, говорящий: «У вас все дни очень удачные». Она была в униформе и держала в руках чайник и полотенца для постояльца. Лукасу стало неприятно, что Эмма Фейн обслуживает кого-то, кроме него.

В лифте она не смотрела на Лукаса, а пялилась на приборную панель над дверью, где включались и выключались датчики этажей. Когда лифт опустел, а до номера Лукаса осталось еще несколько этажей, он произнес:

– Возвращайся со мной в Лондон, Эмма. – Она повернулась и удивленно выгнула бровь. – Не позволяй трагедии разрушить твою жизнь.

– Спасибо, но со своими делами я справлюсь сама. И я в самом деле не желаю разговаривать с вами о них.