Книга Кремль 2222. Замоскворечье - Максим Хорсун

«Вернись ко мне, как блудный сын. Помнишь, как любили тебя зрители? Помнишь, как они приветствовали каждый твой удачный удар? Вернись, ты еще не сослужил свою службу сполна…»

Светозар еще раз заверил воеводу, что они готовы выполнить любое задание Кремля. Лан ощущал волны жара, идущие от брата. Каждый дружинник живет от битвы до битвы: похоже, наступал момент, когда они смогут от души утолить жажду битв и приключений. И радостно было от этого, и тревожно.

«Мара, я иду», – как-то само собой подумалось Лану.

И ответом ему был летний ветер, распахнувший рамы стрельчатых окон, а затем пронесшийся по залу хулиганским порывом.

На следующий день выступили спозаранку. В центре внимания были Денис и Мстислав, о миссии Лана и Светозара знал лишь сотник Ждан, также участвовавший в конном рейде, и несколько десятников. Лан глядел на двух парней, которым предстояло отправиться на поиск посольства, и недоумевал: у них не было ни одного следа, ни одной зацепки, кроме уверенности Дениса, что отец – дружинник Савва – до сих пор жив. Они шли в никуда, им предстояло остаться один на один с огромным разрушенным городом, населенным кошмарными тварями, и людьми, которые по своему образу жизни теперь ничем не отличаются от чудовищ. У Лана и Светозара была цель: Новый Арбат и Арена. У братьев было конкретное задание; было прикрытие и пути отступления. А у Дениса и Мстислава – лишь два меча и квадратные километры заросших растениями-мутантами руин, которые предстояло прочесать пядь за пядью, руководствуясь лишь надеждой и интуицией.

Лан глядел на Дениса и видел самого себя. Он готовился шагнуть в ту же самую бездну. В будущем, если, конечно, оно у него будет. Если Арена во второй раз отпустит его живым. Он поклялся, что после этого задания отправится за Марой в далекое Одинцово. Он выполнит долг сердца и совести, поскольку больше не может иначе.

Он оставил в крепости «ремингтон» и ТТ, честно добытые во время похода на Арбат. Он, мысленно скрипя зубами от досады, оставил в Кремле свой палаш с узорчатым клинком из превосходного булата: до сих пор не выпало возможности опробовать благородное оружие, подаренное Князем, в деле. С собой имелись лишь железяки, с которыми не жалко будет расстаться на время «плена»: грубо выкованный каким-то подмастерьем короткий меч и дюжина заточек, сделанных из арматуры. У Светозара было копье, щит, больше похожий на деревянную крышку от бочки, и такой же набор заточек.

Застоявшиеся в конюшнях фенакодусы шли энергичной рысью. Дружинники сосредоточенно глядели по сторонам, за каждым был закреплен заранее свой сектор обзора.

Лан старался не думать о самодовольном выражении, которое появится на лице Профессора, когда тому доложат, что беглый гладиатор снова в цепях и подготовлен к прилюдной расправе на Арене. Что ж, придется показать такое шоу, какое в Новоарбатовке еще никто не видел; он снова завоюет толпу, а значит – выторгует право на жизнь, ведь Профессор не станет резать курицу, несущую золотые яйца.

Сначала Красная площадь, потом – Манежная. Затем полусотня выехала на Тверскую улицу. Места были Лану знакомы по арбатской операции. Он уже гонял по этим улицам, переулкам и площадям туда и обратно. С кем только не приходилось рубиться и перестреливаться: с бандюками, с наемниками Профессора, с вездесущими нео.

Лана и Светозара держали в середине строя, как и Дениса с Мстиславом. И тем, и другим было приказано вступать в бой лишь в крайнем случае. Но все было относительно спокойно до тех пор, пока полусотня не свернула в Камергерский переулок. Авангард заметил десяток нео: мутанты улепетывали со всех ног, заслышав поступь фенакодусов. Очевидно, это была мелкая и легковооруженная шайка, возможно – разведчики, возможно – обыкновенные разбойники и мародеры. Лан успел разглядеть выражение звериного ужаса на нечеловеческих лицах. Нео бросали на бегу свои нехитрые пожитки – свернутые рулонами блохастые шкуры, какой-то малопонятный хлам, добытый в развалинах.

Одна короткая команда, и скакуны дружинников припустили галопом. Копья опустились, мечи с шелестом покинули ножны, послышались щелчки сработавших арбалетов. Фенакодусы плотоядно заурчали и оскалили внушающие трепет загнутые клыки: свежие мозги нео были для скакунов самым желанным лакомством.

Когда дружинники нагнали убегающих, почти в каждом нео уже торчало по нескольку стрел. Полусотня накрыла мутантов, точно набегающая волна или лавина, и тогда для нео все закончилось в считаные секунды. Дружинникам, следовавшим в середине строя и в арьергарде, работы уже не нашлось. Под фенакодусом Лана промелькнуло кровавое месиво: это было все, что осталось от застигнутых врасплох нелюдей. Их исковерканные, выеденные черепа катались по разбитой дороге, словно пустые чаши.

На Кузнецкий Мост они въехали уже рысью и довольно долго следовали просто вперед, лавируя между заросшими лебедой по крыши остовами автомобилей и бронетехники. Время от времени путь преграждали завалы, но фенакодусы с цепкими когтистыми лапами, казалось, были способны взобраться даже на отвесную стену, не говоря о том, чтобы перемахнуть через груду битого кирпича.

С Денисом и Мстиславом расстались у какого-то безымянного проулка. Лан услышал, как сотник сказал на прощание: «Удачи вам, мужики!», и внезапно оказалось, что на двух фенакодусах больше нет седоков. Друзья ушли делать свое дело.

Полусотня же доскакала до ближайшего поворота и свернула в сторону Кремля. Лан и Светозар переглянулись: скоро и им предстояло покинуть строй. Где-то за Моховой должны были «случайно» попасться на глаза несколько бродяг из клана Кривые Шрамы. Оставалось надеяться, что ребята с ходу не напичкают мародеров стрелами. У дружинников чесались кулаки, утренний воздух и простор, не ограниченный красной зубчатой стеной, бодрил, а десяток случайно встреченных и мгновенно превращенных в фарш мутантов лишь распалил жажду действия.

Офисные центры, магазины, рестораны, музеи, храмы давно стали руинами, а руины вот-вот исчезнут под свежей почвой и густыми зарослями мутировавшей растительности. Природа поглощала и переваривала труп города, словно кусок мертвечины. Еще пара сотен лет, и все вернется на круги своя. Вновь будет лишь семь холмов на первобытной равнине, расчерченной плавными линиями очистившихся рек.

– Силуэты на два часа! Люди! – прозвучал чей-то звонкий голос.

Началось! Лан похлопал своего фенакодуса по шее, точно это скакуну, а не ему, требовалось утихомирить зачастившее сердце. Светозар привстал на стременах, высматривая неприятеля среди развалин, оплетенных живой камуфляжной сетью вьюнов.

– Светозар! – крикнул сотник, оглянувшись. – Бери брательника и проверь, что там.

– Есть, командир! Лан! За мной!

– Принято.

Дружинники перестроились, выпуская братьев из своих рядов. Сотник сердито заорал, когда за Ланом и Светозаром увязались еще несколько бойцов. В обычных обстоятельствах не помешало бы прикрытие, но сейчас братьям нужно было исчезнуть из поля зрения товарищей.

Плотоядная лебеда вяло шевелились, запоздало реагируя на проскользнувших мимо мародеров. Лан отчетливо видел на мхе, на влажном крошеве из рассыпавшейся штукатурки и мелкого щебня следы ног, обмотанных тканью; очевидно, сапоги для Кривых Шрамов были непозволительной роскошью. Братья переглянулись, затем Светозар пришпорил фенакодуса и решительно свернул с улицы. Секунда-другая, и он уже углубился в дикую мешанину из почерневших несущих стен, буйной растительности и груд разновеликих обломков. Проснулись и заметались, вереща ультразвуком, мелкие рукокрылы, которые до этого дневали, повиснув вниз головой на балках под живой крышей плотного переплетения вьюнов и травы. Фенакодус Лана, чуть всхрапывая от натуги, перебрался через то, что осталось от какой-то стены. Ненадежный камень крошился под когтистыми лапами верхового животного.