Книга Слуги меча - Энн Леки

Разумеется, в отличие от своих кораблей, лорд Радча — гражданин, и не только гражданин, но правитель всего Радча, причем абсолютный. Я же ее оружие, которое она использовала, чтобы расширять свое господство. Ее слуга. Во многом — ее раба. Но разница была еще глубже. Каждое из тел Анаандер Мианнаи идентично всем остальным: это клоны, зачатые и выращенные с конкретной целью стать ее частями. Каждый из тысяч экземпляров ее мозга рос и развивался вокруг имплантатов, которые соединяли ее с самой собой. В течение трех тысяч лет она никогда не была никем иным, кроме как Анаандер Мианнаи. Никогда не была личностью с одним телом — предпочтительно в позднем подростковом возрасте или в начале достижения зрелости, старше — при крайней необходимости, — которую пленили и бросили в отсек временной приостановки жизнедеятельности на десятилетия, а может, даже на столетия, пока не понадобится. Которую без церемоний разморозили, запихнули в мозг имплантат, перерезали связи, сделали новые, уничтожили личность, которой она была всю свою жизнь, и заменили ее корабельным ИИ.

Если вы через это не проходили, то не думаю, что вы в состоянии себе это представить. Страх и тошнота, чувство ужаса, даже после того, как все сделано и тело понимает, что это корабль, что личности, которая была прежде, больше не существует и некому волноваться о том, что она умерла. Это может длиться неделю, иногда — дольше, пока тело и мозг не привыкнут к новому положению дел. Побочный эффект этого процесса возможно устранить, сделав его не таким кошмарным. Но что значат временные лишения одного тела? Одно тело из десятков или даже сотен — это ничто, его страдания — просто преходящее неудобство. Если они были слишком сильными или не ослабевали за разумный период времени, тело убирали и уничтожали, заменяли новым. В хранилищах их полным-полно.

Но сейчас, когда Анаандер Мианнаи провозгласила, что новые вспомогательные компоненты изготавливаться не будут — не считая тех пленников, которые все еще содержатся в трюмах огромных транспортных кораблей, тысяч тел, замороженных в ожидании, — никому больше не стоит интересоваться этой проблемой.

Как капитан «Милосердия Кадра», я располагала отдельной каютой: три метра на четыре, вдоль всех стен — скамьи, служившие также хранилищами. Одна из этих скамей была также моей койкой, а внутри ее, под коробками и ящиками с моим имуществом, стояла коробка, которую корабль не в силах был ни видеть, ни чувствовать. Человеческие глаза могли ее видеть, даже если они — часть тела вспомогательного компонента. Но никакой сканер, никакой механический сенсор не обнаружил бы ни ту коробку, ни пистолет, ни боеприпасы к нему, находившиеся внутри, пули, которые способные прожечь все что угодно во вселенной. Как это получалось — оставалось загадкой, и дело не только в необъяснимых пулях, но и в том, как свет, отражавшийся от коробки или пистолета, мог быть видимым для человеческих глаз, но не для, скажем, камер, которые, в конце концов, работали по тем же принципам. И корабль, например, видел на месте этой коробки не пустое пространство, а то, что вполне могло занимать это пространство согласно его ожиданиям. Все это оставалось совершенно непонятно. И тем не менее именно так оно и было. Коробку, оружие и боеприпасы к нему изготовили пришельцы Пресгер с неизвестными целями. Их опасалась даже Анаандер Мианнаи, повелительница огромного пространства Радча, командующая его, казалось бы, бессчетными войсками.

«Милосердие Калра» знал о коробке, о пистолете, потому что я ему сказала. Для солдат подразделения Калр, служивших мне, это просто одна из нескольких коробок, которые они никогда не открывали. Были бы они на самом деле вспомогательными компонентами, которыми иногда притворялись, этим бы все и кончилось. Но они — не вспомогательные компоненты. Они — люди и отличаются всепоглощающим любопытством. Они продолжали размышлять, подолгу присматривались, когда укладывали постельное белье и убирали койку, где я спала. Не будь я капитаном — и даже более весомо, капитаном флота, — они бы уже не раз перешерстили мой багаж до последнего миллиметра и досконально обсудили бы результаты друг с другом. Но я — капитан, обладающий правом распоряжаться жизнью и смертью всего экипажа, и потому мне дарована эта частичная неприкосновенность.

Это была каюта капитана Вэл, пока она не приняла не ту сторону в сражении лорда Радча с самой собой. Напольное покрытие, покрывала и подушки со скамей исчезли, они остались позади — во Дворце Омо. Стены покрывал замысловатый орнамент в виде завитков пурпурных и зеленых тонов, эти стиль и палитру она позаимствовала из прошлой эры, по-видимому — более благородной и цивилизованной, чем эта. В отличие от капитана Вэл, я ее прожила и не слишком сокрушалась о ее утрате. Я бы все это удалила, но имелись другие, более насущные заботы, и по крайней мере эта окраска за пределы капитанской каюты не распространялась.

Ее богов, располагавшихся в нише, под богами корабля — Амаата, разумеется, главного из богов радчааи, и Калра, имя которого входило в название судна, — я заменила Той, Кто Возникла из Лилии, ЭскВар (Эманацией начала и конца), и маленькой, дешевой иконой Торена. Мне еще повезло, что я нашла ее. Торен — старый бог, не слишком популярный, почти забытый всеми, за исключением экипажей кораблей, носящих его имя, ни одного из которых поблизости не было, а один из них — я сама — уничтожен.

Там имелось место и для других богов, оно всегда есть. Но я ни в кого из них не верила. Для команды показалось бы странным, если бы у меня никого не было, кроме корабельных, и эти сойдут. Для меня это — не боги, они просто кое о чем напоминают. Экипаж этого не узнает и не поймет, поэтому я ежедневно воскуряла им фимиам, наряду с Амаатом и Кадром, и, так же как и те боги, они получали приношения — пищу и покрытые эмалью латунные цветы. Увидев их впервые, Калр Пять насупилась, ведь они дешевые и совсем простые, не те, что Мианнаи и капитану флота следовало бы предлагать своим богам. Она сказала так Калр Семнадцать, косвенно, не упомянув ни моего имени, ни звания. Она не знала, что я — вспомогательный компонент, не знала, насколько легко кораблю показать мне в любой момент и всюду, что она чувствует и говорит. Она была уверена, что корабль сохранит ее сплетню в тайне.

Через два дня после того, как мы вошли в шлюз на пути в Атхоек в собственной крошечной, изолированной частице вселенной, я сидела на краю своей койки и пила чай из изящной темно-розовой стеклянной чашки, пока Калр Пять убирала знаки и ткань после утреннего гадания. Знаки указали, разумеется, что удача продолжает нам сопутствовать, — лишь самый недалекий из капитанов обнаружит что-либо другое в том, как выпали металлические диски на покрывале.

Я закрыла глаза. Ощутила коридоры и каюты «Милосердия Калра», безукоризненно белые. Весь корабль успокаивающе и знакомо пах рециркулируемым воздухом и чистящим средством. Подразделение Амаат отмыло свою часть коридоров и каюты, за которые несет ответственность. Их лейтенант, Сеиварден, старшая из лейтенантов «Милосердия Калра», заканчивала проверку этой работы, раздавая похвалы, порицания и задания на завтра со своим по-старинному изысканным произношением. Сеиварден была рождена для этой работы, на ее лице читалось, что она член одного из высших кланов Радча, дальних родственников самой Анаандер Мианнаи, богатых и благовоспитанных. Ее растили с уверенностью в том, что она будет командовать. Во многих отношениях она олицетворение офицера вооруженных сил Радча.