Книга Дневник В. Разрыв - Дебра Кент
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Нет! Расскажите.
Я старательно разыгрывала интерес. Меньше всего мне хотелось обсуждать бьющую ключом сексуальную жизнь этой парочки.
— О, ребята! Вам надо обязательно туда сходить, — подключился Вэйд, гладя темные кудряшки жены. — Везде зеркала, крутят порнушку. И горячая ванна в форме сердца. Сногсшибательно!
— И кровать тоже огромное плюшевое сердце! — воскликнула Мелани. — Потрясающие выходные! Я сбросила фунтов десять, не меньше.
— Ты великолепна — с десятью фунтами или без. — Вэйд погладил ее по брюшку.
— Моему муженьку и толстенькая жена может угодить! — захихикала Мелани.
Вэйд потянулся к ней.
Я чуть не расплакалась. Сижу тут со своим уже почти бывшим мужем, а эти, беззаботная сладкая парочка, целуются, будто у них медовый месяц! Они не просто любовники, они лучшие друзья. Я представила, как Мелани с Вэйдом сидят в кресле-качалке на крыльце дома престарелых. Он зовет ее зайкой, рыбкой, котенком. Я ХОЧУ БЫТЬ ЧЬЕЙ-НИБУДЬ ЗАЙКОЙ, ЧЕРТ ВОЗЬМИ!
Вэйд ласково ущипнул жену за щеку:
— Ну куколка, правда? Так бы и скушал! И вы тоже, да?
— Да-да… — Роджер, как всегда, паясничал. — Но мы лучше предоставим это тебе, Вэйд.
Я его просто презираю.
Когда мы выходили из Макдоналдса, я краем глаза заметила: на меня кто-то смотрит. Бен Мерфи за столиком в углу. Улыбнулся до ушей и помахал мне. Я помахала в ответ — видимо, даже чересчур энергично. И тут почувствовала, как что-то скользит изнутри по моей брючине. Посмотрела вниз — что-то черное, мягкое. Сперва я почему-то подумала: «Это черный котенок! Он прятался у меня в брючине!» Слава богу, я не сказала это вслух. Тотчас поняла, что котенок здесь ни при чем — это сбившиеся зимние панталоны, которые я надевала вчера, а сегодня утром забыла вытащить из брюк. Я быстро сгребла их и сунула в сумку. Бен не заметил, Вэйд и Мелани тоже. Зато заметил Роджер. Он презрительно повел глазами и покачал головой, словно желая сказать: «Размазня несчастная! Вот кулема!» Даже если он так на самом деле не считал, я знала, что он прав.
На сегодня все.
В.
Должно быть, прозак начал действовать: я чувствую какую-то странную отстраненность от всего и всех. Вчера вечером вернулась домой из фитнес-клуба. Роджер смотрит баскетбол, в раковине гора тарелок, а Пит, которому давно пора спать, сидит на кухонном полу в трусиках с Покемоном и лопает кукурузные хлопья прямо из коробки.
Сама эта картинка была для меня далеко не новой. Стоит начаться баскетбольному сезону, как все остальное для Роджера катится ко всем чертям. Новым было вот что: меня все это совершенно не трогало! Конечно, я все тут же отследила, когда вошла: ребенок не спит, трусики, кукурузные хлопья… Дело в том, что я осталась спокойной, как танк. Как под наркозом. Не очень-то приятно звучит, но мне именно это и нужно. Я больше не собираюсь ругаться с Роджером. Просто отвела Пита наверх, затолкала в кровать, приняла душ и заснула.
На сегодня все.
В.
Утром пришло письмо от Либби Тейлор. Ее работа стоит двести пятьдесят долларов в день. Десять — двенадцать рабочих дней у нее уже заняты. Ее условия: пятьсот долларов предоплата и окончательный расчет после того, как она предоставит мне информацию. Я позвонила ей, дала добро. Теперь самое трудное — ждать.
На сегодня все.
В.
Ура! Кевин просто гений. Он починил мой ксерокс. Общая стоимость ремонта — шестьдесят пять долларов, не считая бесплатной заправки картриджа. Еще он сказал, что может покопаться в моем компьютере — и на него можно будет ставить программы вроде «Напстера». Предложила ему кофе — с радостью согласился. Болтая, я намекнула, что мой брак в стадии распада. Кевин признался, что у него полоса неудач с женщинами. На нем была блуза Мичиганского университета. Задала несколько наводящих вопросов. Оказывается, он ушел с выпускного курса Мичигана (философский факультет) — и больше не возвращался. Почему — не хотелось бы рассказывать. У него всегда была техническая жилка, способность что-то собирать, ремонтировать, и он открыл собственное дело.
— Но философию я все еще читаю, — заметил Кевин.
— Теперь это хобби, наверное. — Я подлила ему кофе.
Глаза у него были потрясающего оттенка — золотисто-коричневые, как янтарь. В них можно было утонуть. Как это здорово, когда в доме мужчина!
Мы болтали, перескакивая с темы на тему, солнце било сквозь шторы в комнату, я смотрела, как он вертит чашку в гладких ладонях. У него была какая-то тайна, какая-то глубокая рана в душе. По логике вещей, это должно было отталкивать меня, но почему-то сильно привлекало. Интересно, что это за тайна?
Звонил Эдди, уверял, что незачем ждать отчета Либби. Хочет приехать и помочь мне обыскать дом. У Пита в эти выходные «Тигренок Мяу-Мяу» в Вислейском лесу, а Роджер (по официальной версии) в доме творчества. Я сказала Эдди, что жду его в субботу около полудня. Подозреваю, что ему нужно не только золото.
На сегодня все.
В.
Весь день и большую часть вечера мы с Эдди провели в поисках Роджеровой кубышки с золотом. Заглянули за подвесной потолок в подвале — ничего. Проверили металлоискателем стены и половицы — ничего. Осмотрели предохранительный щиток в гараже — ничего. Обшарили каждый ящик во всех столах, шкафах и комодах дома, подвала и гаража, залезли на каждую полку в чулане, даже в обувные коробки. Никакого золота. Я начинаю думать, что Диана все это выдумала.
Зато я нашла давно пропавшее хрустальное ожерелье, которое отец подарил мне на шестнадцатилетие, мой любимый диск Майлса Дэвиса, ключ для патрона электродрели, дискету с утилитами «Нортона», детсадовскую фотографию Пита и мои любимые кожаные перчатки. Еще мы нашли целую стопку «Плейбоя». За шесть лет. Если бы это был единственный тайный грех моего мужа, я была бы в шоке. Но по сравнению с тем, что я знаю об этом человеке, спрятанный «Плейбой» просто цветочки. Я только покачала головой и рассмеялась.
Эдди спит на кушетке. Несмотря на недавние разглагольствования о радостях спонтанного секса, сегодня вечером я была не в духе. Хотя могла бы всласть пользоваться безнаказанностью — теперь терять нечего. Но не было ни малейших признаков возбуждения. Может быть, прозак так действует, а может, то, что Эдди стал вести себя в моем доме чересчур вольготно. Ходит в одном белье, пьет сок прямо из картонного пакета. Чувствует себя как дома. Мне хотелось, чтобы он убрался куда-нибудь. Когда Эдди начал стягивать с меня одежду, я посоветовала ему вернуться к жене.
— Не могу, — сказал он. — Жена думает, что я в Чикаго. На конференции.
