Книга Сага о реконе - Валерий Большаков

«И совсем не лишних!» – лениво подумал Валера, переворачиваясь на другой бок. Но сладко вздремнуть не получилось – новый день уже разбередил мозг, беспокоя назойливыми мыслями.

Игорь Харлов дозвонился до него вчера вечером и понес какую-то пургу: я, дескать, должен был окно ставить на Агеева, в субботу, но тут кто-то обратился к руководству, чтобы оно передало заказ Валерию Юрьевичу Бородину. Прикинь?

Надо полагать, этот кто-то был достаточно убедителен. По крайней мере, хозяин фирмы сам перезвонил Валере – займись, мол, Игорехиным заказом, не обидим. «Ладно», – ответил сбитый с толку Бородин.

– Встава-ай… поднима-айся, рабочий народ… – врастяжечку пропел-прозевал Валера.

В спальню тут же заглянула Вера и спросила оживленно:

– Яичницу будешь?

– Будешь! – твердо ответил Бородин и поплелся в ванную.

К дому на Агеева он подрулил, как и было договорено – «до обеда в субботу, часиков в одиннадцать».

Дом был новый, элитный, а вот окна встроены обычные. И пришлось жильцам самим заказывать пластиковые.

«Светлый дом – уютно в нем!» – уверял рекламный слоган.

После дембеля оказалось, что проще всего было на службе – и кров, и корм от государства родимого. Жить можно.

А вот на гражданке надо было все добывать самому. Только вот много ли заработаешь, когда у тебя изо всех корочек – лишь аттестат о среднем, очень среднем образовании?

Поступать в вуз Валерия не тянуло – особых способностей он за собой не чуял, да и сколько денег надо потратить, чтобы получить это самое высшее образование.

Он уже было подумывал идти в контрактники, а тут его Вера и объявила: «Я беременна!»

Сказать, что эта новость ошеломила Бородина, значит, ничего не сказать.

Поборов первичный испуг, Валера мужественно принял неизбежное.

К известию о ребенке он, честно говоря, отнесся кисло, но Верочку убедил-таки, что рад и все такое. Пусть не расстраивается, молодым мамам это вредно.

Разумеется, через месяц они расписались, и началась та самая семейная жизнь, к которой Валерий никогда особо не стремился. С другой стороны, он не кривил душой, когда уверял подружку, ставшую невестой, что любит ее и хочет жить с нею. Это было чистой, беcпримесной правдой.

А уж каково это – жить молодой семье, Бородин узнал очень скоро.

Чего ему стоило снять квартиру и привезти туда из роддома слабенькую Веру с пищащим кульком – это не для открытого доступа.

Он хватался за любую работу, пока не устроился в строительную фирму, обеспечивавшую уссурийцев пластиковыми оконными системами. Окна ставить Валера научился быстро, и процесс вел с тщанием, все, как полагается.

В фирме его ценили, с заказами не обижали. Вон, даже по выходным работает. А что делать, если у тебя дома жена и дочка трех месяцев от роду?

Заглушив мотор дряхленького «Тойо-Эйс», Бородин снял с «елки» оконную раму и занес ее в подъезд. «Мы несем уют и тепло в ваш дом!»

Слава Богу, хоть лифт работает…

Перетаскав окошки, баллончики с пеной, стройматериал, инструменты, Валера занес все барахло в кабину лифта и нажал кнопку с цифрой «8».

За дверями квартиры, где он неделю назад снимал размеры, было тихо.

«Ставьте двери „Гардиан“ – почувствуйте тишину!»

На звонок никто долго не отвечал. Валерий уже прокручивал в уме разные словесные конструкции, не имевшие отношения к нормативной лексике, как вдруг дверь мягко отворилась и на площадку выглянул мужчина в самом расцвете сил – сухопарый, подтянутый, с броской внешностью кинозвезды.

– А, окна приехали! – весело воскликнул он. – Заходи! Заноси! Помочь, может?

– Да не-е… – смутился Бородин. – Я сам.

– Ну, действуй. Не разувайся, у меня тут везде бардак! Успеешь до пяти? А то мы потом отъедем…

– Успею.

Валера подхватил раму и бочком отволок ее на кухню. Возвращаясь, он столкнулся в прихожей с гостем хозяина – молодым человеком его возраста и комплекции, с длинными волосами, стянутыми в пучок на затылке, с розовым шрамом на щеке.

Бородин таких недолюбливал – продвинутых, модных, не оказывающих респекта сапогам. А потому в День десантника с удовольствием их гонял.

Правда, у Валеры самого волосы были не стрижены, отросли по моде 70-х, но ему-то можно. Двойные стандарты.

– Привет! – сказал длинноволосый.

– Здоров, – буркнул Валера, подхватывая инструмент, но визави этим не ограничился, решив «сходить в народ».

– Демобилизовался? – спросил он, кивая на Валерин камуфляж.

– Да не-е… – ответил «народ» без охоты. – Это у меня, типа, спецовка. Я еще в поза-позатом году дембельнулся.

– А где служил?

– ВДВ, – коротко обронил Бородин.

Ему не понравились высокомерные нотки в голосе длинноволосого. Видать, самого-то не призывали – студент. Или папочка отмазал.

Тут из гостиной вышел хозяин и хлопнул «студента» по плечу.

– Знакомься, – сказал он Валере, – сэр Мелиот! Он же – Костя Плющ, студент политена, успевающий, беспартийный, не привлекался, дружит с мечом и щитом.

– Валерий, – вежливо сказал Бородин, пожимая руку «сэру Мелиоту». – Фехтуешь, что ли?

– Есть немного, – улыбнулся Плющ.

Улыбка у длинноволосого была хорошая, как у Гагарина, и Валера сам не заметил, как у него вырвалось:

– А меня дед учил на саблях, он из казаков. И прадед тоже.

– А прадед за кого был, – переиначил хозяин квартиры фразочку из «Чапаева», – за большевиков али за коммунистов?

– За белых, – коротко ответил Бородин, ожидая ухмылочек, но не дождался.

– Понятненько, – кивнул Костя и спросил деловито: – Калмыковец[21]?

– Семеновец. Есаул. Его Аннинским оружием наградили, саблей такой, с темляком и «клюквой»[22]. Дед Антон ею вооружался, а мне простую шашку давал. Сам ковал – он у меня кузнец. Интересно было, конечно, – пацан же! А потом я с дедом поругался. Чё вы, говорю, срамитесь, цирк с саблями устраиваете? Казаки – это ж воины были! Да если бы их большевики не истребили как сословие, они бы сейчас в камуфляж паковались, с автоматом наперевес, а не с шашкой наголо!