Книга Пессимизм 2.0 Происхождение нас - Александр Горчаков

Граница может проходить только в нашем сознании. Например, все деревянное существует только в нем. Но и в сознании граница всегда связана с некоторым свойством, подтвержденным (или предполагаемым к подтверждению) восприятием. Даже если сущности нет в окружающем нас мире, она все равно в нашем сознании отличается от других благодаря некоторому свойству. Так, Жюль Верн, описывая «Наутилус», выделял его по свойству рукотворной вещи, которая обеспечивает человеку безопасное длительное нахождение под водой. То же самое можно сказать и о Циолковском. Заметьте, что в обоих примерах описание свойств уже предполагало и то, как эта вещь будет выглядеть, т. е. восприниматься нашими органами чувств, и именно свойства ее границ гарантировали ее базовые характеристики.

VII

Теперь, когда мы определили границу, можно рассмотреть категории конечного и бесконечного с этой точки зрения. Вместо категорий конечного и бесконечного можно использовать категории ограниченного и безграничного. Категория безграничного, так же как и бесконечного, определяется отрицательно. Но ограниченное шире конечного, потому что включает в себя и бесконечное, и конечное. Возражение, что бесконечное включает в себя и ограниченное, и безграничное, снимается тем, что само бесконечное получено как отрицательное определение конечного, а конечное – частный случай ограниченного. Таким образом, бесконечное выводится как отрицание ограниченного. Категория ограниченного допускает не имеющее меры, т. е. бесконечное, например, луч в математике. Он бесконечен, но ограничен.

Понятие ограниченного дается человеку природой через ощущения. Представим себе, что мы стоим на берегу океана, а сзади нас расположена отвесная стена. Наши ощущения подскажут нам, что океан и небо бесконечны, но ограничены берегом, а берег – конечен, т. к. ограничен океаном и отвесной стеной. Но в том-то и дело, что берег чувственно не может быть отнесен к конечному – он ведь непрерывно продолжается отвесной скалой, а не превращается в ничто. Если граница между океаном и берегом – это граница между мокрым и сухим, то такого резкого различия между берегом и скалой нет. Поэтому граница между скалой и берегом проходит в нашем сознании, а вот откуда она берется попробуем выяснить несколько позднее.

Таким образом, понятие ограниченного (океана) сформируется в нашем сознании как нечто большее, чем понятие конечного (берег). Следовательно, мы получаем следующие соотношения между категориями конечного и ограниченного:

• целое – то, что с точки зрения восприятия обладает одним неизменным свойством (безграничное – синоним, построенный на отрицании), не может иметь количественную меру;

• ограниченное – разделенное на части (две или более) по признаку различия в восприятии свойств целое, может иметь или не иметь количественную меру;

• бесконечное – целое или ограниченное, не имеющее меры;

• конечное – ограниченное, имеющее количественную и/или качественную меру.

Этому утверждению противоречит другое: «Вселенная безгранична, но конечна». Рассмотрим его подробнее. Само это утверждение вошло в научный обиход в связи с исследованиями модели возникновения Вселенной, предложенной А. А. Фридманом. Семейство моделей, появившееся по результатам его исследования, назвали моделью большого взрыва. Более поздние исследования С. Хокинга показали, что Вселенная может описываться моделью, в которой под действием гравитации пространство-время замыкается само на себя, становясь бесконечным; это позволило ему уйти от начальной и конечной сингулярностей в модели Вселенной (т. н. большого взрыва и большого хлопка)[15]. Пространство-время в этом случае подобно поверхности (например, сфере), площадь которой можно вычислить, но, перемещаясь по ней, Вы не встретите никаких препятствий для этого. И все-таки в этих рассуждениях неявно присутствует граница: когда Вы определяете площадь поверхности, Вы должны ее использовать, чтобы избежать повторного включения каких-либо участков поверхности в результат. Пусть и в неявной форме, но граница должна быть проведена. Кроме того, предположение о невозможности для чего-либо существовать вне пространства-времени также задает его границы. Хорошей иллюстрацией может служить лист Мебиуса: путешествуя по нему, Вы даже не поймете, на какой стороне (внутренней или внешней) Вы находитесь, но, покинув его, Вы пересечете его границу. Здесь прослеживается полная аналогия со смертью человека. Таким образом, приведенное высказывание не опровергает, а скорее подтверждает наши предыдущие рассуждения о соотношении ограниченного и конечного.

Целое в такой трактовке – весь мир, все, о чем мы имеем представление, это условная фотография всего, что одновременно воспринимается органами чувств. Неполным аналогом нашего целого у Э. Гуссерля является понятие «континуум зрения». Хотя на фотографии изображено то, что мы называем разными предметами, в качестве изображения на бумаге они едины. Если из фотографии мы «вырежем» какую-то часть (т. е. от-далим ее) на основании того, что ее цвет отличен от других, мы получим аналог ограниченного. Заметим, что конечное – это ограниченное, как минимум, с двумя границами. Введение второй границы дает нам возможность выбирать эталон, т. е. сравнивать, и тем самым определять меру. К этой важной мысли мы еще вернемся позднее.

VIII

Уход человека из жизни не прекращает его сосуществование с другими. «… Ушедший из жизни покинул и оставил наш «мир». Из мира оставшиеся еще способны быть с ним»[16]. «Скончание не обязательно говорит о полной законченности. Настоятельнее подступает вопрос, в каком смысле вообще надо понимать смерть как скончание присутствия»[17]. Такое возможно именно потому, что мир понимается нами не как набор предметов, но как система связей, иными словами, благодаря мироустройству смерть не представляет собой одномоментное окончание присутствия, его диссипацию. Исторический путь присутствия дает нам возможность проследить встраивание присутствия в мир других. Поэтому далее речь пойдет не о сосуществовании с другими людьми, а о том, что, экзистируя, присутствие изменяет как доступно мира других.

Преобразование механических или химических свойств предмета является основой превращения неполезного в полезное или, говоря другими словами, созданием наследия. Осуществляя такое превращение, человек изменяет мир, а публикуя это изменение при помощи речи, он оповещает об этом других. До тех пор, пока человек способен изменять мир, его исторический путь не может считаться завершенным. Такое преобразование следует рассматривать как физическую траекторию[18]присутствия, поскольку вносимые изменения касаются не только его самого, но и других. Физическая траектория представляет собой полезное, изготовленное самим присутствием или при его содействии (может быть отождествлена с субъектом как уровнем бытия). Она неразрывно связана с его биологической траекторией, но не тождественна ей. Биологическая траектория обозначает положение тела человека в пространстве и времени (может быть отождествлена с индивидом). Разницу между биологической траекторией и физической иллюстрирует следующий пример: есть два человека, один рабочий на заводе, другой – продавец в магазине. Один создает вещи, другой их распространяет. В результате деятельности одного используются ресурсы и возникает полезное, в результате производственной деятельности другого таких изменений не происходит. При этом оба они обладают биологической траекторией. Третьей составляющей присутствия следует считать его когнитивную траекторию, т. е. его понимание, выраженное через толки, в бытии других (может быть отождествлена с личностью и/или индивидуальностью). Рассматривая исторический путь присутствия состоящим из этих компонент (конечно, такое разбиение носит условный характер, поскольку физическая траектория обязательно несет в себе и часть когнитивной), мы тем самым ставим под вопрос саму правомерность понятия смерти, воспринимаемой и как одномоментный процесс, и как бытие после жизни, и как не-бытие. Ведь смерть предполагает окончание всего присутствия целиком в его привычном виде, поэтому обычно и связывается со смертью организма человека. Как уже говорилось ранее, сам процесс умирания связан с определенными стадиями психологических трансформаций. Более того, в процессе умирания можно найти примеры проявления всех перечисленных траекторий. Э. Кюблер-Росс в своей книге приводит такие примеры – на них и сошлемся. Одна пациентка просила привести к ней ту очаровательную девушку-трудотерапевта, которая помогла ей сделать несколько кожаных вещей для домашних, «чтобы у них осталось что-нибудь на память обо мне»; другая больная (молодая девушка) хотела передать свои глаза ребенку, родившемуся слепым; наконец, одной из причин согласия тяжело больных пациентов рассказать о своем состоянии являлась «потребность умирающего оставить что-то после себя, хотя бы маленький дар, создать некую иллюзию бессмертия».