Книга Семь ночей в постели повесы - Анна Кэмпбелл

Жгучий интерес беспокоил гораздо больше, чем страх или неприязнь. Она воспринимала Меррика с какой-то животной остротой, которой никогда раньше не испытывала.

Он протянул ей тарелку. Не задумываясь, Сидони взяла крекер и откусила кусочек, а он тем временем отошел и прислонился к резному столбику в изножье кровати. Тень улыбки играла у него на губах. Глаза ее отметили контур резко очерченной верхней губы, выступающую полноту нижней. Тревожащая смесь страха и острого интереса, которую он пробуждал, посеяла в душе смятение и беспокойство.

– Я думала, что вы… – начала Сидони, но потом усомнилась, разумно ли упоминать о его планах обесчестить ее.

– Могу себе представить. – Он снова протянул тарелку.

Она взяла еще два крекера.

– Почему вы здесь?

– В этой спальне? Фу, мисс Форсайт, вы чересчур застенчивы.

Она покраснела от унижения.

– Нет.

Он вернул тарелку на поднос и налил два бокала кларета.

– Вы имеете в виду – в замке Крейвен?

– Да. – Она взяла бокал и сделала глоток. Потом еще один. Приятное тепло чуть приглушило тревогу. Рука, стискивающая одеяло с такой силой, что побелели костяшки, расслабилась. – Не удобнее было бы соблазнить Роберту в Ферни?

Несколько лет назад Меррик купил Ферни – имение, примыкающее к обветшалому величественному Барстоу-холлу. А потом истратил целое состояние, создавая резиденцию, достойную виконта. Да что там виконта – самого принца. Сидони никогда не была дальше ворот Ферни, но в сравнении с тем, что она видела снаружи, Четсуорт походил на лачугу. Соседи постоянно сплетничали о великолепии дома, хотя у них хватало ума делать это не в присутствии Уильяма. Сидони восхищалась дерзостью неизвестного Джозефа Меррика. Он ни на минуту не давал ее зятю забыть о том факте, что во всех смыслах, за исключением наследства, лорд Холбрук – полнейший неудачник в сравнении со своим кузеном.

Слабая улыбка еще играла на губах Меррика, когда он, положив на тарелку еще крекеров, протянул ей.

– Даже самый медлительный из мужей вернул бы свою заблудшую женушку, когда б ему нужно было всего-навсего пересечь границу имения.

Она взяла тарелку и поставила на свои поднятые колени. Для этого ей пришлось отпустить одеяло. Меррик, похоже, не заметил, как оно обвисло у нее на груди.

– Возможно, вы правы. – Она расправилась с парочкой крекеров. – И вероятно, вам доставляет удовольствие готическая атмосфера этого места.

– Подобное никогда не приходило мне в голову.

Сидони бросила на него скептический взгляд и глотнула еще вина. Бокал уже был наполовину пуст. Как это случилось?

– Вы пытаетесь напоить меня?

– Нет. – Меррик поднял свой бокал в безмолвном тосте.

– У вас не выйдет.

– Что не выйдет?

– Размягчить меня вином.

– Рад это слышать. Не хотелось бы думать, что вы настолько незрелы, чтобы попасться на этот старый трюк. – Он забрал у нее опустевший бокал и поставил его на стол рядом со своим. – Вы поели?

– Да, спасибо. – Сидони передала ему пустую тарелку, полагая, что будет холодной и гордой, когда он решит лишить ее девственности. Вместо этого чувствовала себя сбитой с толку и удивительно благожелательной по отношению к мистеру Меррику. Нет, ей, конечно, не хотелось, чтоб он сделал… это. Но в душе у нее больше не было того праведного гнева, который до сих пор поддерживал ее.

Возможно, вино все-таки сделало свое дело. Да еще эта его скромная, ненавязчивая доброта, желание убедиться, что она не голодна. Бедная глупая Сидони Форсайт, отдающая свое целомудрие за несколько кусочков деревенского чеддера!

Нет, эта слабость опасна. Если она уступит без возражений, то никогда не сможет жить в мире с собой.

– Прекратите играть со мной, – потребовала она с внезапной резкостью.

Потом с излишней силой откинула одеяло и вытянулась на кровати, устремив застывший взгляд в зеркало. Мужчина, которому нравится наблюдать за собой, когда он с женщиной, заслуживает презрения. Господи, да этот человек даже не пытается скрыть, какой он неисправимый сластолюбец.

Трудно было хранить неодобрительное молчание, когда негодяй, вознамерившийся лишить ее девственности, расхохотался.

– Боже милостивый, мисс Форсайт, вы отчаянно нуждаетесь в хорошем совете относительно вашего гардероба.

– Это всего лишь моя… моя ночная сорочка. – Она не могла заставить себя посмотреть на него.

Сердце ее тревожно екнуло, когда он подошел ближе.

– В ней хватит места для шестерых.

Сидони метнула в него раздраженный взгляд.

– А вы ждали, что я буду вообще без ничего? Ночь слишком холодная, не говоря уж про все остальное.

Мистер Меррик подверг ее пристальному, тщательному изучению. Она не сомневалась, что он представляет ее голой, да она и сама виновата, что упомянула о такой возможности. Ее всегда предупреждали, что несдержанность в словах непременно доведет ее до беды. А сейчас она определенно в беде. И не только потому, что манера поведения мистера Меррика в мгновение ока из безразличной превратилась в заинтересованную.

Эта мимолетная оценка ее тела длилась всего несколько секунд, и все же каждый дюйм ее кожи пылал. Живот подвело с болезненной смесью стыда и невольного возбуждения. Она встретилась с его взглядом и тут же сильно пожалела об этом. Хищный блеск в глазах был очевидным.

– Ну, между наготой и этой палаткой, которая на вас, довольно пространства для маневрирования. – Взгляд его заострился. – Вы думали, что я спасую перед всей этой фланелью?

– Должна же я была хоть как-то защититься, – пробормотала Сидони, снова уставившись в зеркальный потолок. Хотя, говоря по правде, ей даже не пришло в голову взять с собой что-нибудь еще, кроме своей обычной ночной сорочки.

– Вы недооцениваете стимулирующую силу воображения, – сухо проговорил Меррик. – Меня увлекает перспектива обнаружения сокровищ под этой горкой ткани.

В безмолвном ужасе Сидони повернула голову и воззрилась на него. Маска беззаботности и легкой непринужденности упала, и она прочла на его мрачном лице чувственный голод. Между ними возникло какое-то ощутимое напряжение. В пронзительной тишине стук дождя по стеклу казался неприятным, нервирующим вторжением.

– Снимите ее, – тихо велел он.

Боже милостивый!..

Время пришло. Ну разумеется. Она ведь появилась на пороге Крейвена, предлагая себя его хозяину. Едва ли он откажется от ее предложения ради тихого вечера в компании с интересной книгой. Медленно, с колотящимся в панике сердцем, она села. Трясущимися руками нашарила подол сорочки. На один короткий миг все скрылось за толстой фланелью, а в следующий она уже была свободна. Вызывающим жестом швырнула сорочку на пол, не желая встречаться взглядом с Мерриком, как и не желая выдать свое унижение, прикрываясь руками.