Книга Тайная сторона дела Пеньковского. Непризнанная победа России - Анатолий Максимов

Именно советская разведка смогла противопоставить закулисным планам союзников заслон. Ее сообщения из Швеции и Швейцарии, Великобритании и США, из Ватикана и Турции позволили советской стороне удержать неустойчивых союзников от «братания» с немцами.

И что же союзники? Еще шла война, но исход великой битвы народов был предрешен. Тогда западные державы начали активизировать деятельность, направленную против СССР.

Справка. В конце 1941 года глава Советского государства И.В. Сталин беседовал с направляемым в Америку резидентом госбезопасности опытным разведчиком с 20-х годов В.М. Зарубиным. Среди обсуждаемых вопросов по разведработе в Штатах Сталин особо отметил: «…следить, чтобы Черчилль и американцы не заключили с Гитлером сепаративный мир и вместе не пошли против Советского Союза». И такой момент в политике наших неустойчивых союзников по антигитлеровской коалиции разведка смогла выяснить и, получив документальное подтверждение, уведомить Кремль.

Такая постановка вопроса главой нашего государства говорит о его предвидении. И тому доказательство: появление у союзников «плана Ренкина» (1943), принятого на заседании Комитета начальников объединенных штабов Англии и США в Квебеке (Канада) с участием президента Рузвельта и премьер-министра Черчилля. Это был момент, когда, стремясь добиться максимального ослабления Советской России в войне, американская сторона отложила открытие второго фронта по вторжению в Европу до 1944 года.

Но готовность союзников к вторжению была усилена. Разрабатывались отдельные планы специальных операций в рамках пресловутого «плана Ренкина». Они предусматривали стремительный бросок американо-английских войск в Европу для захвата континента в момент резкого ослабления или внезапного краха нацистской Германии в результате наступления Красной армии.

Главная суть «плана»: оккупация европейских стран, прежде всего Франции и Германии, с целью не допустить их освобождение Красной армией. Введение в действие вариантов «плана Ренкина» становилось областью «военно-политических игр».

И этой упреждающей информацией снабдил советское руководство наш агент из лондонской резидентуры.

Для Советского Союза эпохальным и величественным был год 1947-й. В тот год были уже залечены некоторые раны, оставленные войной, и осенью уровень промышленного производства достиг довоенного. За сухими цифрами достижений стоял титанический труд народа по восстановлению сметенного и разрушенного войной хозяйства на западных территориях СССР, где разыгрались исполинские сражения Великой Отечественной, да и Второй мировой войны.

Жить было трудно. Проблемы были колоссальными. Но только собственными силами можно было прочно поставить на ноги страну, чтобы уверенно смотреть в будущее, быстрее вернуться к нормальной жизни народу-герою, вынесшему на своих плечах тяжелейшую войну в истории нашего государства.

В те годы только одна страна в мире располагала избыточными ресурсами — Соединенные Штаты. Казалось бы, США и СССР находились на войне в одном строю, однако американский и советский вклады в Победу оказались различными. Россия потеряла более 20 миллионов жизней. Американский историк Дж. Геддис в книге «Россия, Советский Союз и Соединенные Штаты» (1978) отмечал: «…на каждого американца, убитого на войне, приходилось пятьдесят умерших русских».

Разбогатевшая на войне Америка могла позволить себе собрать из разоренной Европы специалистов, основательно укрепив ими научно-техническое направление в жизни США. Так, в 1941 году бюджет страны на науку оставлял 75 миллионов долларов, а к 1950 году — уже 2 миллиарда.

Открытый вызов, означавший призыв к началу холодной войны против СССР, прозвучал в известной речи бывшего британского премьер-министра Уинстона Черчилля, которую он произнес в американском городе Фултон 5 марта 1946 года. Черчилль призвал создать «братскую ассоциацию народов, говорящих на английском языке», создать военный блок в противовес СССР и его послевоенным союзникам. Он призвал применить силу против СССР, и немедленно, пока Советский Союз еще не создал свое атомное оружие.

Для советского правительства такая постановка вопроса не была неожиданностью. В Москве знали, что Черчилль в этом выступлении реализовал установку в отношении СССР, которую он и американский президент Ф. Рузвельт конфиденциально обсуждали при общении на Тегеранской (1943) и Потсдамской (1945) конференциях. Советская разведка вовремя информировала Кремль о возникновении замыслов конфронтации в послевоенной Европе по поводу устройства мира.

Справка. В 90-х годах XIX века в Соединенных Штатах политическое и экономическое руководство страны наметило своих стратегических и экономических противников в грядущем XX веке. Ими стали Германия и Россия. Под этим углом зрения следует рассматривать позицию США в Первой и Второй мировых войнах, одной из целей которых было ослабление экономических и людских ресурсов этих стран-противников.

Почему против Советского Союза готовился превентивный атомный удар? Расчет был прост: Страна Советов истощена и обессилена войной, разрушены тысячи городов, деревень. По мнению Черчилля, сокрушение СССР не представляло трудности.

С резкой отповедью на заявление Черчилля в Фултоне выступил Иосиф Сталин. В интервью газете «Правда» он сказал: «По сути дела, господин Черчилль стоит на позиции поджигателей войны. И господин Черчилль здесь не одинок — у него имеются друзья не только в Англии, но и в Соединенных Штатах Америки». Далее говорилось, что своим выступлением Черчилль поразительно напомнил германского фюрера: «Гитлер начал дело развязывания войны с того, что люди, говорящие на немецком языке, представляют полноценную нацию… По сути дела, господин Черчилль и его друзья в Англии и США предъявляют нациям, не говорящим на английском языке, нечто вроде ультиматума: признайте наше господство добровольно — в противном случае неизбежна война… Несомненно, что установка господина Черчилля есть установка на войну, призыв к войне против СССР».

В Фултоне присутствовал американский президент Гарри Трумэн. Вскоре по его указанию был подготовлен обширный доклад «Американская политика в отношении Советского Союза», где излагались основные принципы и мотивы готовящейся войны. В докладе говорилось следующее:

«Соединенные Штаты должны говорить языком силы… Надо указать советскому правительству, что мы располагаем достаточной силой не только для отражения нападения, но и для быстрого сокрушения СССР в войне… США должны быть готовы вести атомную и бактериологическую войну… Война против СССР будет “тотальной” и куда в более страшном смысле, чем любая прошедшая война».

Советская внешняя разведка немедленно переправила этот конфиденциальный доклад-концепцию в Москву. В Кремле знали, что уже в сентябре 1945 года Соединенные Штаты стали проводить в отношении своего бывшего в войне союзника линию «на ужесточение подхода к Советской Республике». В беседе со Сталиным делегация американских сенаторов потребовала от Советского Союза «в обмен на американский заем поменять систему правления и отказаться от своей сферы влияния в Восточной Европе».

Высшее военное командование американских вооруженных сил задолго до окончания Второй мировой войны определилось с «потенциальным противником». Исходной посылкой стало умозаключение на основе фактов, поддающихся количественному учету, — какое государство окажется помимо США наиболее сильным в послевоенном мире. Таковым мог быть только Советский Союз. «Враг» был назван не по его намерениям, а по «мускульным» возможностям вести войну. И американцы стали решительным образом укреплять антикоммунизм как идеологию, придав ему осязаемость в глазах официального Вашингтона.