Книга Бизерта - Юрий Шестера

У входной двери раздался звонок.

— Ну вот уже и матросы прибыли, — взволнованно произнесла Ольга Павловна, поспешно открывая дверь.

Однако в проеме двери был незнакомый ей кадет.

— Разрешите войти?

— Конечно, молодой человек, — с тревогой в голосе ответила она.

В прихожую вышел и Павел.

— В корпусе объявлена тревога для подготовки к эвакуации, и вам, кадет Чуркин, надлежит немедленно прибыть в него! У пристани вас и других кадет ждет наш «трамвай»!

Павел улыбнулся: так в среде воспитанников Севастопольского Морского корпуса назывался вместительный катер с тентом, служивший для перевозки членов корпуса в город и обратно, так как до Графской пристани было около трех километров.

— Добро, сейчас только оденусь по форме.

Ольга Павловна прижала руки к груди: «Вот и Павлика труба зовет, а ему-то всего-навсего четырнадцать лет… — и ее сердце сжалось. — Но ведь я супруга и мать моряков! Такова уж моя женская участь…» — с долей гордости за своих мужчин утешила она себя.

— Ты, Оля, будешь спать с Ксюшей на моей кровати, а я, пожалуй, устроюсь на диванчике, — распорядился Степан Петрович, когда те прибыли в его каюту на «Гневном».

— А почему ты, папа, не хочешь ложиться спать с мамой, как было у нас дома?

Ольга Павловна прикусила губу.

— А ты, Ксюша, не находишь, что нам с мамой будет тесновато на моей довольно узкой кровати?

— Я, папа, спросила тебя об этом потому, что диванчик-то тебе будет явно коротковат, — лукаво ответила та.

— Спасибо за заботу, Ксюша! — благодарно ответил тот, обменявшись с Ольгой Павловной коротким, но красноречивым взглядом. — Однако я откину подлокотник и подставлю под него стул. Думаю, что этого будет для меня вполне достаточно.

— Но ведь тогда у тебя, — не сдавалась та, — останется лишь одно кресло у письменного стола. А если к тебе придет кто-то из офицеров для разговора тет-а-тет?

— Ух ты, моя умница! На этот случай мой вестовой принесет еще два стула из кают-компании.

— А почему это два? — удивилась Ксения.

Степан Петрович улыбнулся:

— Потому что принимать пищу мы будем в моей каюте. А нас ведь теперь как-никак трое.

— Ну, если что так… — наконец согласилась Ксения. — А вот тогда объясни мне, почему у тебя в углу каюты образ Николая-угодника, а не Спасителя, как было у нас дома?

— Потому, Ксюша, что Николай-угодник — защитник путешественников и мореплавателей.

Ольга Павловна истово перекрестилась на икону.

— Одним словом, будем до Константинополя ютиться в моей каюте, — подвел итог Степан Петрович.

— Почему же это «ютиться», папа? — удивилась Ксения. — Мне, например, очень даже нравится здесь. К тому же ты не просто флотский офицер, а командир корабля, у которого довольно просторная каюта. А это ведь далеко не одно и то же. Ведь так?

Тот усмехнулся:

— Ты правильно мыслишь, Ксюша.

— А что будет с нами дальше, Степа? — осторожно спросила Ольга Павловна.

— Дай Бог, Оля, благополучно всей этой армадой добраться до Константинополя, а там будет видно.

И Ольга Павловна снова истово перекрестилась на икону святого Николая-угодника.

* * *

В это же время началась эвакуация и Морского корпуса.

Гардемарины и кадеты переносили на пристань всевозможное корпусное имущество, а некоторые с винтовками в руках несли охрану около него. Чего тут только не было — обмундирование и белье из опустошенного цейхгауза, всевозможные учебные пособия, многочисленные книги из библиотеки, различные приборы, винтовки и, в конце концов, хозяйственная утварь, начиная от походной кухни, сопровождаемой съестными припасами, заготовленными для питания воспитанников, до бочек со смальцем, кулями муки, крупы и прочее и прочее, — ведь они шли куда-то в полную пока неизвестность, а питание-то — очень даже важное дело.

Баржу «Тили», столь ожидаемую всеми, подал к пристани поздно ночью большой буксир, и с раннего утра началась лихорадочная погрузка корпусного добра. Складывали его в порядке по разным местам огромного судна, предварительно очистив его от угольной пыли. Поздно вечером баржа приняла весь груз, включая литографские станки, погруженные тоже, к всеобщему удивлению. А ведь впоследствии как же они пригодились в учебном процессе для печатания учебников и учебных пособий!

На другой день раздались звуки горна и бой барабанов — к пристани с развернутым Андреевским флагом с эмблемой Морского корпуса на нем подходила кадетская рота Севастопольского Морского корпуса во главе с ее командиром капитаном 2-го ранга Бергом. В ее строю, держа равнение и печатая шаг, шел и юный Павел Чуркин, потомственный моряк русского флота. При виде стройных рядов кадет, идущих церемониальным маршем, у людей светлели лица — русский флот жив!

— Смирно! Равнение направо, господа офицеры!

«Господа офицеры» — в первый и последний раз в жизни! Покидая родину навсегда, они были на одно мгновение офицерами для их любимого командира.

Баржа «Тили», приняв воспитанников корпуса, грузно отвалила от пристани за портовым буксиром. И только одинокая старушка на пирсе тихо плакала, утирая концом платка набегавшие слезы, твердо уверенная, что больше уже никогда не увидит своего ненаглядного внука.

Все невольно повернулись к зданию Морского корпуса. Величественный белый дворец, раскинув свои корпуса, как белые крылья, бесстрастно смотрел на них с высоты горы, постепенно уменьшаясь в размерах…

Директор корпуса одобрил предложение деятельных гардемарин увезти с собой всех коров, свиней и овец, остававшихся в подсобном хозяйстве, и всячески содействовал его реализации. Операция была выполнена воспитанниками блестяще. Животных (стадо коров, несколько десятков свиней и восемьдесят баранов) погрузили на поданную к пристани большую баржу, которую к вечеру прибуксировали к борту линкора «Генерал Алексеев». Теперь воспитанники Морского корпуса на многие дни были обеспечены свежими мясными продуктами.

* * *

В своем последнем приказе по армии и флоту главнокомандующий генерал Врангель объявил, что он никого с собой насильно увозить не будет. Пусть каждый выбирает: кто хочет оставаться — может остаться, кто же хочет вместе с ним покинуть Родину — тем он обещает позаботиться о них.

Согласно этому приказу, с линейного корабля «Генерал Алексеев» были отпущены все те, кто по разным личным причинам предпочел остаться на Родине. Они были заменены волонтерами из пассажиров, военных и штатских, с обещанием усиленного пайка. Караульная служба для охраны как имущества, особенно съестных припасов, так и важнейших органов корабля, а именно пороховых погребов, кочегарного и машинного отделений во избежание возможного саботажа со стороны уходивших на берег матросов, была организована из гардемарин и кадет.