Книга Феодал. Разбойник - Александр Логинов

Это вызвало веселый смех дворни, собравшейся вокруг Андрея, что разрядило обстановку. Повесить казачка на основании только лишь одних подозрений Луки Андрей не вправе. Вина не доказана. Князь своей волей мог вершить суд только над пойманными с поличным, а так… какие-никакие, а законы на территории княжества действовали. Поди, потом объясняйся с великим князем.

– Уговорили, – согласился ватаман с предложением, что вызвало у дворни новую волну хохота.

Заночевали тут же. Вострый кнут вытащил из своей котомки черную рясу, накинул поверх доспеха и всю ночь, на пару с Ерофеем, читал молитвы за упокой убиенных рабов божьих. Перевоплощение воина в монаха не вызвало удивления у присутствующих, к такому повороту событий все отнеслись равнодушно. Лука на вопросы Андрея отмалчивался. Всякий раз, когда князь пробовал заводить разговор о воинах-монахах, он словно натыкался на каменную стену. Андрей в очередной раз плюнул, разговорить Луку не получалось, Кузьма же, когда Андрей завел разговор с ним, вдруг вспомнил, что у него есть срочные дела, и растворился в темноте ночи. Какие ночью могут быть дела?

Андрей попил горячего взвара, приготовленного Кузьмой, но все равно долго не мог заснуть, ворочаясь на шкуре. Спать приходилось в спартанских условиях, но он уже за год почти привык к таким ночлегам. Из ума не выходила ехидная усмешка Вострого кнута или, если хотите, отца Филарета. Вот как к нему обращаться? Отец Филарет или Константин Васильевич Вострый кнут. Судя по отчеству, не из простых, родовит боярин.

Утром Андрей обнаружил пропажу своих татар. Исчезли все поголовно. Вместе с ними пропали кони. Шум, гам поднялся до небес. Ватажники рвались к князю, а дворня их не пропускала. Дело кончилось тумаками. Воины накостыляли самым шумным, и все успокоились. Однако работа не встала. Лука посвоевольничал, вместо посеченных быков и лошадей запряг в упряжки ватажников. Те было принялись протестовать против своеволия воеводы, но обнаженные мечи и сабли воеводских людей быстро привели ватажников в чувство.

После полудня прискакал гонец от Кулчука. Татары еще затемно ушли по следам разбойников и обнаружили их курень совсем недалече. Паршивцы настолько были уверены в своей безнаказанности, что уселись отмечать удачный налет на купцов. Разбойники упились в дым и изволили почивать. Тут-то их и взяли. Взяли, но не всех. Все на кораблики не поместятся. Разбойников было больше семи десятков. Поди, в темноте разбери, кого в полон брать, а кого зарезать. Татары поступили философски: треть оставили в живых, остальных вырезали. Татары внаглую бродили по лагерю, устроив кровавую резню.

Когда они вернулись назад, выяснилось, что пленники все сплошь женского пола и довольно молодые.

– Много серебра дадут в Кафе, – пояснил Булат, видя немой вопрос князя.

На некоторых ватажников появление татар с пленницами подействовало, как красная тряпка на быка. Они взвыли нечеловеческими голосами и буквально с голыми руками, имея лишь ножи, набросились на воинов Андрея. Засверкала сталь. Безумцев просто покрошили в капусту.

– И что теперь делать будешь? – спросил Андрей своего воеводу, сосредоточенно обтиравшего кровь со своего меча.

– Паскуды! – Лука зло сплюнул. – Сами управимся, не впервой.

Потом хоронили своих убитых. С десяток новгородцев забрали двоих покойников и возложили тела на костер. Воевода не препятствовал, Андрей и подавно. Остальных похоронили по христианскому обряду, все как положено.

Лишь один человек воспринял сожжение погибших на костре отрицательно.

– Язычники! – процедил он сквозь зубы, но препятствовать обряду не стал.

Интересно, в дворне Андрея есть приверженцы старых богов! Но они носили нательные крестики и даже посещали православный храм! Андрей сам видел. И на тебе – оказывается, они язычники… Да уж, христианство еще далеко от полной победы над языческими верованиями. Тайных поклонников старых богов на Руси еще достаточно, а явных, особенно среди подвластных Руси племен, проживающих на окраинах княжеств – хоть пруд пруди.

Андрей только махнул рукой.

Пленницы охотно поведали, что мужья их пришли сюда недавно, еще седмицы не прошло. Местных, живущих на волоке, кого зарубили, а остальных, кто помоложе, продали армянину-купцу, приехавшему с ними. Купец, забрав рабов, тут же отправился восвояси.

– Куда именно? – уточнил Лука.

– Не знаем, – хором ответили девушки, которых отобрали для допроса.

– Туда, – махнула рукой в сторону юга самая младшая из пленниц.

Поход с самого начала не заладился. У разбойников имелось кое-какое барахло. Лошадей опять же – целый табун. Пришлось выделять полдюжины человек, чтобы отогнать табун в усадьбу. Татары прошвырнулись по окрестностям и пригнали сотни две овец. Бросить все – рука не поднималась. Раньше, еще полгода назад, Андрей бы плюнул на все и продолжил плавание, но то раньше. Князь изменился, стал мыслить так, как все. А это значит, кому-то не повезло. Лука отрядил четырех человек отогнать скот в вотчину, да парочку татар выделили, для надежности. С татарами идти до усадьбы – спокойней будет.

Наконец-то они добрались до Дона. Чего это стоило, один бог знает. Тащить кораблики, даже на конной тяге – тяжелая работа. Часто люди сами впрягались, помогая животным, – упрямо волоча корабли по бревенчатому настилу. Андрей тянул лямку наравне со всеми. Не принято на Руси начальственным людям наблюдать со стороны, как другие трудятся. Ты князь? Значит, первый. Везде и во всем! В брани и в труде. Иначе никак нельзя. То же самое можно сказать про бояр и боярских детей. Если бы не поход, то весной боярские дети вместе со своими холопами вышли бы в поле – пахать и сеять, словно заправские пахари. Такова жизнь. Каждый зарабатывает свой кусок хлеба.

Дальше пошло веселей. Добрались до устья речки, впадающей в Дон. Опять встали. Спуск корабликов на воду отложили до утра. Течение Дона в этом месте столь сильно, что была опаска, что кораблики унесет течением. Пришлось весь остаток дня потратить на ремонт небольшой пристани, построенной тут в незапамятные времена. С утра, с превеликим трудом, спустили корабли на воду, привязали толстыми канатами к вымолу – и день прошел. Только к вечеру следующего дня корабли были готовы к отплытию, но плыть на ночь глядя… Заночевали.

Андрей очень переживал из-за задержки. То разбойники чуть было не сорвали поход, то застряли у самого Дона. Московский купец отнесся к вынужденной задержке философски, очень спокойно. Не впервой ему проходить волоки, и на собственной шкуре знает, что дело это не быстрое. Быстро только посланцы князя добираются. Но у таких скоровестников путь лежит чуть иначе. Они обычно до Дона добираются сушей и другой дорогой. Много ли струг весит? Поставят его на колеса и вперед. Лошадей меняют часто, благо по грамоте проезжей ямы[6]исправно поставляют сменных лошадей. Но то княжеские или митрополичьи посылы.

А купцам дорога одна – по Пронове и Ранове, а там уж смотри сам. Есть варианты. Дальнейший путь зависит от татар и разбойников. Уж больно волоки удобны для грабежа. Сейчас не времена князя Олега, порядку в этих местах нет. Приходится держать ухо востро.