Книга История одного преступления. Потомок Остапа - Андрей Акулинин

Легко сказать, наверх! Это метров пятнадцать-двадцать почти отвесного склона, сплошь покрытого мелкими сыпучими камнями. Их чуть тронешь, и они, словно ручей, приходят в движение и тащат путника к исходной точке. И так раз за разом. А ты, словно змея, прижимаешься к земле, руками впиваешься в камни, подгибаешь здоровую ногу под себя и отталкиваешься ее, а телом ощущаешь каждую выбоину, каждый камешек, каждую сухую ветку. Одно неверное движение, и ты катишься вниз, сдирая руки в кровь, сбивая локти и колени.

Все же спецназовцы молодцы. С трудом, но они вытащили Левина наверх. Там полковник кинул ему армейскую флягу с теплой, отдающей хлоркой водой, которая на вкус показалась чуть ли не самым благородным напитком.

– Ну что, боец, где они спрятали героин? – после того, как он утолил жажду, спросил Семенов.

– Я не знаю, Леонид Иванович. Вчера он был здесь, а сегодня… Я не знаю, куда он подевался.

Левин старался не отводить взгляда от голубых глаз полковника, всем своим существом показывая тому, что говорит правду.

– Как это не знаешь, Андрей? Ты что, решил с нами поиграть?

Семенов встал во весь свой двухметровый рост. На его лице заплясали раздражение и ярость.

– Был, я сам видел, – «Душман» огляделся по сторонам и неожиданно указал пальцем. – Вон там лежали мешки. Много мешков.

– Много? Это сколько?

– Наверное, десять, а может быть больше. Вот такая куча, – он руками продемонстрировал нечто большое.

– А ты случайно не видел, может, вертолет прилетал, и мешки…

– Нет, врать не буду. Чего не видел, того не видел, – не дав договорить своему куратору, скороговоркой пробубнил Левин. – Может, ночью их перепрятали где-нибудь в горах? Вы же понимаете, они меня заподозрили в связях с вами… Я сбежал… Им ничего не оставалось делать, как вывести из лагеря героин. Они же могли подумать, что я вам сообщу, и вы его захватите.

– Подожди, а почему тогда они сами не покинули базу?

– Сами? – Левин задумался. Он начал понимать, что еще чуть-чуть, и он сам себя загонит в тупик, из которого ему не выбраться.

– Сами, сами. Почему тогда они не ушли из лагеря вместе с героином, – полковник раздраженно произнес, чеканя каждое слово.

– Я не знаю. Может сегодня хотели, но не успели? А может, планировали ловушку на вас устроить?

– Что-то мы «секретов» никаких не обнаружили. Смотри, Андрей, если ты нас обвел вокруг пальца, то тебе не поздоровится.

– Зачем мне вас обманывать? Вот посмотрите, я же ничего не соврал. Лагерь боевиков уничтожен?

– Ну уничтожен, – согласился полковник.

– Значит, я говорил правду. А что касается наркоты, ну не знаю, куда она подевалась. Хоть убейте, не знаю. Я считаю, что свои обязательства, я выполнил, теперь слово за вами. Можете, конечно, меня убить. Одним трупом больше, одним меньше, но я вам могу пригодиться, даже не здесь, а в России. А героин вы найдете, обязательно найдете. Не сегодня, так завтра, – «Душман» с подобострастием посмотрел на полковника, ожидая его вердикта.

Полковник задумался, потом видимо что-то решив, обреченно махнул мускулистой рукой и сказал:

– Черт с тобой, слово офицера, есть слово офицера. Будем считать, что это форс-мажорные обстоятельства.

Завтра-послезавтра людей побольше сюда нагоним и как следует обследуем близлежащую местность, да и с воздуха поработаем. Говоришь, найдем?

– Найдете, Леонид Иванович, обязательно найдете, – заскулил Левин и облегченно вздохнул, до конца не веря в свое чудесное спасение.

Глава 2

Н-ск, следственная тюрьма, 18 января 2003 года, 11 часов 23 минуты

– Полковник Семенов сдержал свое обещание. Поверил мне на слово. Наверное, тогда я понял, что люди слишком доверчивы. И это никак не зависело от их уровня образованности, интеллекта и социального положения. Доверчивы все: и крестьянин, работающий в поле, и домохозяйка, колдующая у плиты, и профессор престижного вуза, и даже высокое должностное лицо какой-нибудь спецслужбы. Доверчивость есть мудрость дураков, а с этой бедой в вашей, вернее, уже нашей стране как раз все в порядке. Пока она существует, я имею в виду «беда», можно особо не печься о дне грядущем.

Я немного расстроился, когда позже, уже в Москве узнал, что это не только мое открытие. Сами понимаете, начало девяностых – шальное время. Время МММ, «Хопер-инвеста» и еще десятка финансовых пирамид, вытягивающих из населения халявные деньги. Помните, как люди стояли в очередях, чтобы отдать свои «кровные» самым настоящим мошенникам? Почему это происходило? Я долго думал над этим. И знаете, к какому выводу я пришел? Я скажу, к очень интересному и простому выводу. Все дело в том, что неожиданно поменялись жизненные ориентиры, и российская душа наконец-то вырвалась из оков советского тела.

Вылетела, одновременно освобождая дремавшие в обществе порочные инстинкты, присущие человечеству. Люди подумали, что наступил их черед богатеть. Заморские слова: акции, ваучеры, аккредитивы, боны, векселя, облигации, сертификаты и чеки стали плотно входить в наш обиход. Вкладываешь рубль, получаешь сто, а при этом и пальцем не пошевелишь. Такая была чудная арифметика. Это сейчас нас по-настоящему не проймешь даже фокусами Дэвида Копперфильда, но тогда любого человека можно было запросто удивить финансовыми выкрутасами. Ведь люди охотно верят тому, чему желают верить. А кто же не желал разбогатеть?…

– Ну а ты разбогател? – спросил Левина подполковник Калинин.

– Как и все предприимчивые люди, вначале разбогател. Правда, потом… – арестованный тяжело вздохнул.

Пригород Душанбе, база российского миротворческого контингента, 19 сентября 1993 года, 22 часа 15 минут

Середина сентября в Таджикистане неотличима от любого месяца лета: голубое небо без признаков дождя, раскаливающее землю солнце и местные жители, словно зомби, медленно передвигающиеся по пыльным дорогам. И только там, высоко в горах, где с момента сотворения мира лежит снег, можно ощутить настоящую европейскую прохладу. Но там опасно. В горах много моджахедов, которые так и норовят пустить в тебя порцию смертоносного металла.

Российская военная база жила по иным законом. Здесь все как в муравейнике. В этой сложной системе дорог и различных сооружений кипела неповторимая и интересная жизнь. Казармы, штабы, склады, автопарки и лазареты – все это было объединено каким-то тайным замыслом, доступным для понимания лишь просвещенным. Ни испепеляющая жара, ни близость к прифронтовым раскатам гражданской войны, раздирающей республику на части, не влияли на обитателей базы. Распорядок дня, утвержденный командованием, беспрекословно исполнялся.

Три недели, проведенные в медсанбате под присмотром квалифицированных врачей, сделали свое благотворное дело. Рана быстро зажила, оставив на бедре едва заметный рубец. Осталась небольшая хромота, компенсированная самодельным батиком, изготовленным из каштана. Батик и новенькая военная форма, подаренная накануне полковником, делала Левина настоящим боевым ветераном. Этот образ ему нравился. Он подолгу любовался собой, глядя в огромное зеркало, висящее в фойе госпиталя. Форма ему нравилась. В ней он чувствовал себя человеком, мужественным, стойким и красивым. Бог внешностью его не обделил: темные густые волосы, карие, чуть раскосые умные глаза, прямой нос, рост выше среднего и худощавое телосложение – типичный облик спецназовца, не лишенный благородства.