Книга Николай 2. Расстрелянная корона. Книга 2 - Александр Тамоников

– Так чего в повара не подался? Был бы сейчас шеф-поваром какого-нибудь дорогого ресторана в Петербурге и горя не знал бы. Никакой революции не надо. Деньги косой бы косил.

– Мое призвание, Федор, – борьба за права народа.

– Ты мне об этом не говори. Хватит уже. Когда будет готов ужин? В половине одиннадцатого мне уходить.

– Минут через двадцать.

– Добро.

Волков умылся, присел на стул у кухонного стола, закурил папиросу.

Якубовский успокоился и спросил:

– Ты внешность изменить не хочешь?

– Чего? Это усы или бородку приклеить?

– Ну, например.

– Нет, Леня, все это детские игрушки. Если угожу в руки жандармов, то никакой маскарад не спасет, а не попаду, то и лепить на физиономию нечего. Лично я попадаться не собираюсь.

– А разве ты мог предположить, что тебя случайно возьмут на квартире Глозмана? В гостях у тестя ты собирался попадаться?

– Дважды такое не бывает. А попал я тогда действительно глупо. Из-за жалости своей. Ведь видел, что тестю уже не поможешь, нет, решил докторов вызвать, – бессовестно лгал Федор. – Но и уйти не смог.

– Благородный поступок.

– За который пришлось слишком дорого заплатить. Но не будем об этом. Ты револьвер приготовил?

– Да, наган и патроны во втором ящике комода.

– Посмотрю, пока ты стряпней занимаешься.

Волков прошел в комнату, достал наган, несколько раз нажал на спусковой крючок. Ударный механизм вроде бы работал четко. Лишь бы так было и в нужный момент, если, конечно, таковой настанет.

Федор зарядил револьвер, бросил его на кровать и достал из-под матраса острый широкий нож. Это оружие не менее опасное, чем револьвер, к тому же бесшумное. В умелых руках, таких, как у Волкова, надежней нагана.

После ужина Якубовский принялся за уборку квартиры. Ведь к нему должен был приехать сам Курилов и ждать возвращения Волкова.

– А все же этот Виктор Ильич не так умен, как кажется, – неожиданно проговорил Федор.

– Почему? – осведомился Якубовский, взглянув на него.

– Скажи, ну за каким чертом ему самому приезжать сюда? А если меня схватят и я, дабы получить снисхождение, приведу на квартиру жандармов? И все! Курилов окажется за решеткой.

– А ты способен на это?

– Когда, Леня, будет светить смертная казнь, пойдешь на все!

– Тогда ты подставишь не Курилова, а меня. Или действительно думаешь, что Виктор Ильич не подстрахуется?

– Интересно, каким образом?

– Думаю, за тобой будут следить от квартиры до дома Васильева и обратно. Если что-то пойдет не так, то Курилова сразу же предупредят и он спокойно уедет к себе. Но тогда тебе вынесет приговор уже не суд присяжных, а революционный трибунал. Не надо объяснять, каким он будет. Так что никакого резона сдавать нас у тебя нет.

– Да я пошутил. Живым в руки жандармов не дамся. Уверен, что все пройдет гладко.

– Наган проверил?

– Поглядел. Вроде в порядке.

– Ночью выстрелы далеко слышны.

Волков усмехнулся, достал нож.

– А вот эту вещицу и не слышно, и не видно, а убивает она не хуже револьвера.

– Убери!.. – Якубовский скривился.

– Чего, Леня? Брезгуешь?

– Спрячь, пожалуйста.

– Да ради бога.

В половине одиннадцатого Волков оделся, спрятал револьвер и нож, взглянул на Якубовского:

– Пора, Леня. Присядем на дорожку?

– Когда должна подойти пролетка?

– Через полчаса.

– Не рано собрался выходить?

– А я тоже подстрахуюсь, погляжу, как подъедет Гриша, будет ли кто рядом с ним. Погляжу на тех, кого Курилов пошлет сопровождать нас.

– Зачем тебе это надо?

– А затем, чтобы в случае опасности уйти без хвостов.

– Не понимаю.

– А тебе и не надо ничего понимать. Так присядем?

– Давай.

Якубовский и Волков опустились на стулья, тут же встали. Федор взял из шкафа ополовиненную бутылку водки.

– Зачем? – спросил Якубовский. – Ты же знаешь, что приказывал Курилов.

– Мне взбодриться надо, а Виктор Ильич все простит, когда я доставлю ему деньги. Где саквояж?

– В прихожей.

– Ну, давай, Леня!

– Удачи тебе, Федор.

– Ага!

Волков вышел из квартиры, постоял в подъезде. Никого, все тихо. Он неслышно поднялся на чердак, снял новый костюм, оставил там, переоделся в старье.

Потом Федор, прижимаясь к домам, прошел до булочной и встал за афишной тумбой.

Пролетка подкатила ровно в одиннадцать. На улице по-прежнему никого не было. Значит, блефовал Якубовский? Или Федора будут встречать у дома Васильева? Да пошли они все к черту! Пусть торчат где хотят, лишь бы не мешали.

Волков запрыгнул в пролетку.

Извозчик от неожиданности вздрогнул:

– Откуда ты взялся?

– Оттуда. Поехали!

– К тупику?

– Нет, сперва к доходному дому. – Федор назвал адрес. – Здесь недалеко.

– Но ты ничего не говорил о доходном доме.

– А мы туда ненадолго. Дело пустяковое.

– Виктор Ильич в курсе?

– Конечно.

– Ладно.

Григорий довез Федора до нужного дома, остановился за углом.

Волков осмотрелся.

– Вот здесь и жди. Я быстро.

Он спрыгнул с пролетки, пошел во двор, по черной лестнице поднялся на третий этаж.

В коридоре народу не было, только из общей кухни доносился пьяный разговор. Кто-то пытался петь, но это у него получалось плохо, заплетался язык.

«Рабочий класс расслабляется», – подумал Федор, усмехнулся и постучал в дверь первой комнаты.

– Кто там? – услышал он молодой встревоженный голос.

– Девочек заказывали, господин хороший?

– Нет! Вы ошиблись.

– Вам не нужны красивые доступные девочки? Всего-то рубль за ночь любви!

– Нет, мне никто не нужен.

– Тогда в шутки в сторону. Открывай, я от Степана Григорьевича.

Приказчик открыл дверь. Он был в кальсонах, явно готовился ко сну.

– Что надо господину Васильеву?

Федор вошел в комнату, отодвинул щуплого мужика и закрыл дверь. Приказчик в испуге подался назад, но Федор выверенным ударом вонзил ему нож в солнечное сплетение и провернул. У приказчика от болевого шока расширились глаза.