Книга Ударь по больному месту [= Врежь побольнее ] - Джеймс Хедли Чейз

— Похоже. Но наличие неприятностей — специфика нашей профессии.

— Что-то очень быстро эта специфика начала проявляться. Видно, этим ребятам шепнули, что ты сел к ним на хвост, вот они и отреагировали. Но кто мог это сделать?

— Вот это нам и предстоит узнать. Время приближалось к девяти сорока пяти, поэтому я вышел из машины Билла и направился в банк.

— Я подам тебе знак, — сказал я, прежде чем войти в холл.

Я сидел в кресле, делая вид, что читаю газету, а сам поглядывал одним глазом в сторону мисс Керч, которая то и дело переключала кнопки селектора, что-то спрашивая и отвечая с неизменно кислой физиономией.

Вдруг она буквально выскочила из-за своего окошечка и расплылась в подобострастной улыбке. От прежней кислятины на лице не осталось и следа.

Я понял, что момент, о котором говорил мистер Акленд, наступил. Холл пересекала девушка, при появлении которой швейцар взял под козырек. Она легко и быстро двигалась в сторону кабинета мистера Акленда, и на то, чтобы рассмотреть ее, у меня было лишь несколько секунд.

Тонкая, как спичка, плоская, как доска, эта девица водрузила на голову такую огромную шляпу, что напоминала мексиканского пеона, который только что покинул поле, где ему приходилось гнуть спину. Шляпа была глубоко задвинута и почти скрывала ее лицо. Глаза были спрятаны за огромными солнцезащитными очками, ниже шла широкая темная блузка и обычные синие джинсы, которые носят во всем мире. Весь этот карнавал завершался простыми сандалиями. Так могла бы выглядеть любая девушка-туристка.

Мисс Керч, подав мне знак, уже семенила рядом с Анжелой к кабинету Акленда. Я же поспешил к Биллу.

— Этот цыпленок — в невообразимой шляпе и джинсах, — сказал я. — Ты засек, когда она входила?

— Я сразу подумал, что это она. Вон ее «фольксваген».

— Хорошо, Билл, я пока посижу у тебя в машине, подождем ее, а потом будем действовать по обстановке.

Через десять минут девушка возникла на пороге банка. Теперь она несла небольшой пластиковый портфель, которым ее, несомненно, снабдил Акленд и который был набит десятью тысячами долларов. Проследить за Анжелой было совсем просто: она ехала не слишком быстро, не оглядывалась, не петляла и, обогнув бульвар, направилась прямо в район порта. Там, свернув направо, она миновала причалы, где мирно качались на волнах яхты миллионеров, затем сделала еще один поворот и вскоре остановилась у другого причала с рыбацкими лодками. Здесь вовсю кипела жизнь: рыбаки спускались в свои посудины, готовясь ко второму выходу в море. Тут же за столиками неряшливые длинноволосые хиппи, едва воспрянув от сна, попивали свой кофе.

Анжела остановила машину, а Билл проехал дальше, припарковав свой «олдсмобил» немного в стороне, и заглушил мотор.

Выйдя из машины, я успел заметить, как девушка прошла через набережную, огибая тяжелые кары, и направилась к оазису баров, кафе и захудалых ресторанчиков. Я увидел, как она вошла в здание с вывеской: «Блэк Кэзет — дискотека, напитки, закуски», напоминающее обветшалый склад.

Я медленно брел за ней по набережной, поглядывая по сторонам, пока не уперся лбом в захватанную грязными пальцами стеклянную дверь. На ней было выведено:

«ТОЛЬКО ДЛЯ ЦВЕТНЫХ БРАТЬЕВ. БЕЛЫМ ВХОД ЗАПРЕЩЕН! ПРЕДУПРЕЖДАЮ!»

Немного поразмыслив, я решил, что еще не время совать свой нос в это осиное гнездо, и, довольный тем немногим, что уже имел, вернулся к Биллу.

— Только для черных, — сказал я ему. — Подожди здесь и проследи, сколько времени она там проторчит, а я попробую что-нибудь разузнать об этом бараке.

Я направился в самый центр набережной к таверне «Нептун», где надеялся разыскать Барни. Эта неотъемлемая деталь местного пейзажа как всегда прочно восседала на кнехте, держа в руке пустую пивную банку и мрачно взирая на море. Кличка Барни «Ухо к земле», утвердившаяся за ним с давних пор, не только не раздражала его, а, наоборот, была предметом гордости. Он даже утверждал, что сам придумал для себя это прозвище. Можно с уверенностью сказать, что мимо этого человека ничто не проходит. Его необъятная фигура, как губка, впитывала огромное количество информации и пива, оставаясь совершенно невозмутимой. Не было никаких портовых махинаций, о которых Барни бы не знал. Он был знаком со всей портовой швалью, и вся портовая шваль была знакома с ним.

Лысый, в грязной, пропотевшей рубашке и замызганных выцветших брюках, которым скорей подошло бы звание портков, он с трудом держал на коленях свое громадное, наполненное пивом брюхо. Пути этого мальчика часто пересекались с путями агентства «Акма» — детективы заливали эту утробу пивом, и на поверхность всплывала нужная информация.

Увидев меня, Барни улыбнулся своей акульей улыбкой и зашвырнул пустую пивную банку в море.

— Рад вас видеть, мистер Уоллес, — сказал он. — Я как раз подумывал, что пора завтракать.

— Пошли в «Нептун», — предложил я. — Куплю тебе пива, Эд, заодно и позавтракаешь.

— Звучит вполне по-джентельменски!

Он снялся с кнехта и, переваливаясь, направился в таверну. Я последовал за ним. Внутри темного, мрачного помещения Эд махнул рукой негру-бармену.

— Завтрак, Сэм, — приказал он. — И пошевеливайся.

— Да, мистер Барни, — весело отозвался негр. — А вам, мистер Уоллес? Кофе или чего-нибудь еще?

Зная, что вместо кофе Сэм обычно предлагает какую-то адскую смесь, я отрицательно качнул головой:

— Немного позже, Сэм, я уже завтракал.

Барни сел на свой любимый стул в углу, я опустился напротив. — Как дела, мистер Уоллес? — спросил он. — О'кей? Выглядите превосходно. Как поживает ваш полковник?

Я отлично знал весь ритуал. Барни нельзя было торопить, ему не следовало задавать вопросы, пока он не осушит три банки пива и не проглотит первую порцию сосисок.

— Полковник уехал по делу, — ответил я, закуривая сигарету. — У меня тоже все в порядке. А как ты, Эд?

— Я, как видишь, не молодею, — Барни слегка наклонился и показал мне свою лысую голову. — Но не жалуюсь. Туристский сезон приближается. Чудесные люди — эти туристы. Они беседуют со мной и угощают. Я рассказываю им истории, от которых они готовы наложить в штаны. Кто же не любит острых ощущений?

Подошел Сэм с банкой пива и большой тарелкой возмутительно маленьких сосисок, которые мог состряпать разве что дьявол. Барни мгновенно подцепил сразу три штуки, закинул их в рот и закашлялся так, что слезы подступили к глазам. Отдышавшись, он отправил в себя полбанки пива.

— Вы не понимаете, от чего отказываетесь, мистер Уоллес. Ничего нет вкуснее этого. Пища богов! Попробуйте хоть одну.

— Не хочу, спасибо, — ответил я, внутренне передергиваясь.

Барни отправил в рот еще три штуки, и все повторилось сначала.