Книга Очень узкий мост - Арие Бен-Цель

Номера они получили сразу же и договорились на следующее утро вместе поехать в посольство. Коллега Кфира великолепно ориентировался в городе и метро. После завтрака они без проблем добрались до посольства, перед которым стояла огромная очередь желающих репатриироваться. Картина напоминала бегство. Да, это был 91-й год.

В посольстве Кфира познакомили с новыми коллегами. С некоторыми он успел познакомиться раньше, еще в Тель-Авиве. Во время беседы с начальником группы он понял, что его коллега Нахман считал сражение за Одессу еще не совсем проигранным. Кфиру было сказано, что Нахман будет его курировать.

В Москве Кфир провел несколько замечательных дней. Несмотря на различные встречи и небольшие поездки по работе, у него оставалось время погулять по городу, в котором он не был 22 года. Впечатления были не из легких и не всегда поддавались определению. Однако напрашивался нелестный вывод о том, к чему приводит нацию смесь ксенофобии и шовинизма, разбавленных алкоголизмом. Получалось нечто вроде «ксенонинзма», а к чему он привел, было четко видно.

До отъезда в Израиль в 69-м году семья Кфира бывала в Москве каждый год. Дед по маминой линии жил в Опалихе, в 20-ти минутах от центра по Рижской дороге. У него был чудный двухэтажный дом на большой территории с садом и огородом, у самого леса. Очень часто Кфир с сестрой проводили там летние каникулы. Погуляв по Красной площади, Кремлю, Александровскому саду и т. д., он решил, что в один из своих ближайших приездов, уже несколько освоившись, поедет в Опалиху, чтобы разыскать дом деда.

Через пару дней Нахман уехал в Минск. Они договорились, что он приедет в Одессу после Кфира.

Отъезд в Одессу был через день или два, и он еще успел побывать в театре «Современник», куда его пригласила жена начальника. Смотрели «Кот домашний, средней пушистости» с Валентином Гафтом. Кфир был в восторге.

Глава 5

Одесса

Дорога в Одессу с Киевского вокзала лежала через Киев и занимала 24 часа. Детские впечатления от железнодорожных переездов значительно омрачились современными реалиями. Однако можно сказать, что поездка прошла нормально, никто Кфира не беспокоил.

В Одессе его встречали один из местных активистов, ставший впоследствии одним из основных помощников, и не кто иной, как Нахман, которому так не терпелось в Одессу. Кфир не стал напоминать об их договоренности и спрашивать о причине ее нарушения, она и так была ясна. Было понятно, что кроме еще неясного рабочего фронта, у него уже открылся фронт с тыла.

Одесса летом 1991-го года была серым, грязным и неухоженным городом с разваливающимися домами и разрушенными тротуарами. Однако, несмотря на этот фон, все же четко вырисовывалась уникальная архитектура классической части города, его цветущие деревья и бульвары, неувядающие одесситки, а также яркий одесский темперамент. Дух города не пропал, несмотря на экономический и политический крах страны.

Нахман на правах хозяина в первые дни организовал ряд полезных знакомств. Он познакомил Кфира с Артом – представителем богатой международной организации. Нахман успел подружиться с Артом в свои предыдущие визиты и останавливался у него дома. Кфиру же была снята квартира в двух шагах от Дюка. Квартира была так себе, но ее местонахождение оправдывало почти все ее недостатки, – например, отсутствие холодной воды летом и горячей зимой. Квартира принадлежала тому самому Жану, встречавшему Кфира на вокзале.

Кфир познакомился с главными членами общины, членами координационного совета, в который входили также представители иностранных организаций. Среди них был уже упомянутый Арт, Шай, который претендовал на роль представителя Израиля и поэтому встретил Кфира достаточно агрессивно, а также городской раввин Саша, с которым они впоследствии очень подружились.

Нахман вскоре уехал к себе в Минск, а Кфир остался на попечении Жана, который водил его первое время везде как слепого. Человек с умными, проницательными глазами из Тель-Авива был прав, когда говорил, что Кфира может повергнуть в шок то, что он увидит. У него действительно заняло какое-то время акклиматизироваться в этой чужой и достаточно дикой среде. Было такое чувство, что все, что он видит, не совсем до конца осознается, а мутновато и достаточно медленно протекает мимо. Шай, человек опытный и отлично ощущающий среду, сразу же почувствовал эту некоторую оторванность Кфира, и без всякого стеснения начал распространять о нем всякие нелестные слухи.

Первые две основные цели Кфира заключались в организации Центра Израильского Фонда Культуры и Просвещения в Диаспоре, который Кфир про себя называл «Культурным Государственным Бюро», а также создании склада соответствующей литературы для дальнейшего ее распространения в странах СНГ.

С центром было сложнее, так как подходящих свободных помещений не было, а если и были, то ответственные за них не спешили их сдавать, так как советские традиции были еще очень глубоко в сознании и подсознании Гомо Советикуса.

Склад же Кфир нашел довольно быстро благодаря знакомствам Жана. Это был небольшой гараж, который мог вместить содержимое контейнера. Первое маленькое достижение было некоторое время тем утешением, которое в какой-то мере компенсировало угрызения совести за то, что никаких других успехов пока не было.

Ощущение стагнации, по-видимому, передавалось и руководству. При первом же визите человека с проницательными глазами в Одессу, тот достаточно бесцеремонно объявил Кфиру, что дает ему месяц показать какие-то результаты. Это было крайне неприятно, так как кроме идеи создания центра, которая все больше смахивала на гиблое дело, никакой другой конкретной цели поставлено не было.

В то самое время община безуспешно пыталась возвратить в свою собственность здания бывших синагог. Эта непростая борьба со всевозможными нюансами и проволочками основывалась на решении правительства о восстановлении религиозной собственности или чего-то в этом духе.

Сидя на одном из первых заседаний координационного совета, Кфир внимательно слушал выступающих, сам, однако молчал. Он знал, что в некоторых случаях молчание нередко воспринимается как отражение интеллекта. Однако часто этого интеллекта едва хватает на то, чтобы скрыть его отсутствие.

Раньше или позже нужно было заговорить. Как же хорошо было думать, молчать и считать себя таким умным. Лишь открыв рот и услышав себя, Кфир понял, насколько он глуп и наивен. За этим последовал вывод, что перед тем как дать выслушать себя другим, следует прежде выслушать себя самому. Это было началом адаптации.

Через некоторое время Кфир начал объезжать территорию, за которую отвечал. Она была очень велика, и чтобы ее географически определить с относительной точностью, нужно было провести более или менее прямую линию от Керчи на северо-запад до Львова. Территория включала в себя большую часть южной Украины, часть западной Украины, а также Молдову. «Владения Кфира» по величине превосходили многие европейские страны. Он же, провинциальный азиат, наивно планируя свою первую поездку, совершенно не учел время, необходимое для преодоления расстояний, чем здорово рассмешил Жана. Да, мышление нужно было менять, и это тоже было частью адаптации.