Книга От разорения к роскоши - Луиза Аллен

– Я прослужил четыре года в армии и думал, что холод и сырость меня не возьмут. Однако я, видно, слег с обычным воспалением легких. Я начал харкать кровью. Затем показалось, что инфекция отступает, но я совсем ослаб. Мое здоровье стало ухудшаться. Сейчас я не могу спать, силы покидают меня. Пропал аппетит, ночью меня лихорадит. Врачи утверждают, что эту болезнь зовут Phthisis и что она не поддается лечению. Это ведь чахотка, не так ли? – Уилл произнес это слово, точно смертный приговор. – Видно, врачи называют эту болезнь греческим словом, полагая, что тогда они сойдут за умных людей. Либо дают понять, что им следует платить достойный гонорар.

– Вы очень доверяете медикам?

Какие у него изящные руки. Тяжелое кольцо с печаткой на пальце левой руки держалось так свободно, что перевернулось.

– Нет, – призналась Джулия. – Не очень. Вернее сказать, я не испытываю к ним особого доверия.

Врачи так и не сумели помочь ее отцу, хотя были уверены в своих способностях.

– Похоже, вы понимаете, что разговоры о невзгодах приносят облегчение. А ведь все делают вид, будто ничего страшного не произошло.

Уилл отвел взгляд от огня, горевшего в камине, и посмотрел ей в глаза. Джулии на мгновение показалось, что отблески пламени все еще мерцают в этих напряженных глазах.

Взгляд голубых глаз Джонатана был непроницаем, точно Джулия смотрела в витражное стекло. Глаза этого мужчины обнажали его душу, и Джулия подумала, что не обнаружит в ней ничего приятного, с дрожью вспомнив о своих готических фантазиях.

– Станет ли вам легче, если вы доверите историю своей жизни совершенно незнакомому человеку? Тому, кто унесет ее с собой в… – Уилл умолк. – Тому, кто оценит ваше доверие.

Унесет ее с собой в могилу. Уилл ведь не священник, давший обет молчания, Джулии вряд стоит исповедаться перед ним и рассчитывать на то, что он сохранит все в тайне. Однако если выговориться, то, возможно, удастся найти выход из ситуации и решить, как поступить дальше.

– Мой отец был дворянином, занимавшимся сельским хозяйством, – заговорила Джулия. Она удобнее расположилась в кресле и пришла к выводу, что вполне можно начать рассказ так, будто читает его из книги.

Собака обошла кругом коврик у камина, вздохнула и легла, опустив голову на ногу хозяина, будто тоже собралась послушать рассказ гостьи.

– Моя мать умерла, когда мне было пятнадцать лет, у меня нет ни братьев, ни сестер, поэтому я стала компаньонкой отца. Похоже, он часто забывал, что я всего лишь девочка. Я усвоила все, чему он учил меня, – как управлять имением, фермой, даже как покупать и продавать урожай.

Затем, четыре года назад, с ним случился удар. Сначала хотели нанять управляющего, но папа понял, что я сама неплохо справлюсь с такой работой. К тому же я очень любила это имение, на что вряд ли способен наемный работник. Так что я стала управляющей. Я подумала, что все пойдет по-прежнему, однако прошлой весной отец неожиданно умер во сне, а мой кузен Артур стал его наследником.

Джулия была не в силах плакать, она уже достаточно наплакалась. Если только барон не станет выражать свое сочувствие, сочувствие было ей невыносимо. Но Уилл лишь поинтересовался:

– А разве не нашлось молодого человека, способного увлечь вас?

– На ферме приходилось так много работать, что некогда было искать женихов.

Уилл увидел и услышал достаточно, чтобы догадаться – были и другие причины, из-за которых не объявился ни один ухажер. Джулию вряд ли можно было назвать красавицей. Она была слишком высока ростом. И слишком властна, слишком откровенна. Кузина Джейн звала ее женщиной с мальчишескими повадками. Любящей командовать и неуклюжей ученой особой без приданого. Именно такие слова Джонатан обрушил на нее. Он не покривил душой, когда назвал ее непривлекательной. Вспоминая об этом сегодня, Джулия поняла, что в его постели она оказалась совершенно несостоятельной.

– Кузен и кузина позволили мне остаться, поскольку идти мне было некуда. Но они заявили, что мне не полагается интересоваться делами имения. К тому же они дали ясно понять, что имение меня больше не касается. Кузина Джейн нашла во мне полезную собеседницу, – добавила Джулия, слыша свой монотонный голос. Рабочую лошадь, ишака, бедную родственницу, которую держат под их крышей, чтобы сохранить благопристойность.

– Но затем все изменилось?

– Думаю, им надоело содержать меня. Они пожалели денег, хотя мои расходы были скромными, им не понравилось и то, что я вмешивалась в дела имения. Появился мужчина… по их мнению способный избавить их от меня. Он не предлагал мне выйти за него замуж.

«Отвратительная история», – подумал Уилл, когда мисс Прайор умолкла. Эти губы, созданные, чтобы улыбаться, были плотно сжаты. Джулия покраснела. Она поступила неразумно, убежав из дому, но если бы она осталась, то ее также не ждало ничего хорошего. Вряд ли у многих молодых женщин хватило бы решимости поступить так, как это сделала она.

– Вы убежали и в конце концов оказались в моем парке. Все остальное нам известно, – поставил точку Уилл в ее рассказе.

– Да. – Джулия села прямо, будто хорошее поведение могло вернуть ей респектабельность.

– Как их зовут? Кто-то должен приструнить вашего кузена. Даже если бы он не был наследником, он поступил возмутительно.

– Нет! Только без насилия… – Уилл заметил, что Джулия прикусила губу, услышав, как он тихо выругался. Джулия страшно побледнела.

– Нет, ни в коем случае. Вам нечего опасаться, я не вызову его на дуэль. Я иногда забываю, что мои бурные годы уже позади. – Проклятье. И это слово вырвалось у него невольно. Вся беда в том, что он испытывал жалость к себе. – Я еще пользуюсь влиянием. Я был бы доволен, если бы удалось превратить его жизнь в ад иными средствами, нежели острием шпаги. Его тоже зовут Прайором? Где находится ваш дом?

Джулия покачала головой, давая понять, что ничего не скажет. При свете камина Уилл изучал ее спокойное осунувшееся лицо. Он никогда не встречал такую женщину, как она. Даже в таком отчаянном положении она владела собой, будто была пожилой и уважаемой матроной, а не девушкой двадцати лет с небольшим.

При свете канделябра ее кожа казалась не аристократически бледной, а слегка загорелой. Руки, непринужденно сложенные на коленях, как и все ее тело, были сильными и изящными. Джулия излучала уверенность, которая свойственна человеку с хорошим здоровьем, занимающемуся физическим трудом. Она шевельнулась, ее рукав задрался, и Уилл увидел на ее руке синяки темно-синего цвета. Какой позор, если он не сможет хотя бы отомстить за эту женщину, оказавшуюся под его защитой.

– Наверное, отец не догадывался, что его наследник умышленно не воспользуется опытом, которым вы могли бы поделиться с ним, – наконец сказал он. В камине разломилось полено, вверх поднялся дождь искр и вывел Уилла из задумчивости. – Я слишком хорошо знаю характер своего наследника, кузена Генри. За пару лет он пустит на ветер все имение. Ровно столько понадобилось ему, чтобы промотать свое состояние.