Книга Долгий путь домой - Кара Колтер

– Харпер? – произнесла Кейси. – Нельзя!

Весело размахивая хвостом, собака схватила ключи. Держа их в пасти осторожно, словно раненую птицу, она передала их темной фигуре, находящейся на крыльце. Кейси наконец подняла глаза.

Харпер села, колотя хвостом, предлагая ключи незнакомцу.

– Ключи, – сказал он мелодичным голосом. Взяв связку, он осмотрел ее и с явным удовлетворением звякнул ею. – От комнаты прекрасной девы? Какая хорошая собака. Принесла ключи, а не какую-то газету или тапочки.

Он говорил как человек, привыкший легко соблазнять женщин.

Встав, Кейси повернулась и свирепо уставилась в его сторону.

Тернер Кеннеди сидел на перилах крыльца. Одна его нога стояла на полу, а второй он слегка покачивал, поглядывая на Кейси.

В руке у него была незажженная сигарета.

Кейси ненавидит курящих мужчин. Вот и хорошо. Мало того, что он курит и отпускает кокетливые замечания, так еще и напугал ее до смерти. И все же она вспомнила, что в прежние годы он не курил.

Прошло столько лет! Они оба сильно изменились. Жизнь хорошо потрепала Кейси. Она уже не глупая романтичная девушка, а уважаемый член важной исследовательской группы.

Едва заметно улыбаясь, Тернер наблюдал, как Кейси идет к нему.

Много лет назад он был поразительно хорош собой: волосы темно-шоколадного оттенка, глаза цвета олова, высокие горделивые скулы, прямой нос, сильный подбородок, чувственные полные губы. Теперь он стал еще привлекательнее.

Несмотря на морозную ночь, он снял пиджак и повесил его на перила рядом с собой. Под красивой рубашкой цвета темного грецкого ореха, который удачно оттенял серебристо-серый оттенок его глаз, плечи и грудь Тернера казались невероятно широкими. Он весь состоял из твердых мускулов. Ворот его рубашки был расстегнут, а рукава закатаны чуть ниже локтей, обнажая мускулистые руки.

Кейси физически ощущала его мужскую силу, которая подогревала холодный воздух, когда Тернер смотрел на нее. Уголок его чувственного рта приподнялся в улыбке. До чего самоуверенный человек.

– Это ключи, – сказала она, – от обычного гостиничного номера. А не от президентского люкса в отеле «Уолдорф-Астория». – И Кейси протянула руку за ключами.

* * *

Отель «Уолдорф-Астория». Кейси Караветта. Заманивая ее туда, Тернер Кеннеди не задумывался о последствиях.

Кейси была подружкой невесты на свадьбе Эмили и Коула. Тернер был шафером. Неизвестный никому Тернер даже своему лучшему другу ничего о себе не рассказывал.

Недавно созданное секретное спецподразделение «Танго» отправлялось на первое задание через четыре дня после свадьбы Эмили и Коула.

Возможно, предстоящая командировка заставила Тернера по-иному взглянуть на Кейси. Он провел с ней ночь после свадьбы друга, но не так, как привык проводить ночи с молодыми женщинами. В конце концов, Кейси была не похожа на его обычных подружек.

Сначала она была до смешного скованной. Чудаковатая и милая. Вскоре ему удалось ее разговорить. Оказалось, Кейси замечательная, смешная и умная девушка. И она немало настрадалась в жизни.

Тернер не смог попрощаться с ней сразу. Ему хотелось сделать что-нибудь, чтобы она почувствовала себя беззаботной и довольной.

Для осуществления задуманного плана у него были средства. После смерти отца ему досталась куча денег, от которой он хотел избавиться.

У него было четыре дня до встречи с неизвестным будущим. Каждый боец «Танго» знал, что соглашается на очень опасную работу. И никто не гарантирует ему возвращения с задания.

Глядя на Кейси, Тернер вспоминал, как они прыгали на кровати отеля, как он красил ей ногти на ногах и хохотал до колик в животе. Он помнил, как держал ее за руку, смотрел в ее чудесные, сияющие глаза и целовал ее полные губы в последнюю ночь перед расставанием…

Кейси смотрела, как глаза Тернера темнеют, а улыбка меркнет.

Его улыбка стала иной. Прежде он улыбался по-ребячески и открыто. Другим был и его взгляд. В прежде серебристо-серых глазах виднелись тени – как отражение грозовых туч на поверхности замерзшей воды.

Она нахмурилась. Раньше Тернер смотрел на нее с беззаботным озорством.

Он поднял брови, бросил сигарету и слез с перил. Протянув правую руку, он осторожно коснулся ложбинки у основания шеи Кейси.

– Я тебя напугал, – произнес он извиняющимся тоном. – Твое сердце колотится, как у лани, окруженной волками.

Скорее, как у оленя, ослепленного светом фар. Кейси приказывала себе сбросить его руку, но продолжала стоять, абсолютно парализованная его прикосновением. От его пальцев исходило потрясающе чувственное тепло.

Но благодаря силе воли она сумела сохранить сдержанность. Пусть думает, что ее сердце часто бьется от испуга, а не от встречи с ним.

Кейси не двигалась, даже когда он на секунду коснулся ее волос.

– Кейси Караветта, – грубовато сказал он, опуская руку. – Нет, погоди. Теперь ты доктор Караветта. Поздравляю!

Он знал подробности ее жизни, а Кейси не знала о нем ничего.

Смотря на него в упор, она спросила:

– Ты собираешься делать вид, что не бросал меня в «Уолдорф-Астория»? – Она старалась говорить спокойно, но не могла скрыть ярость.

– Я тебя не бросал. – Тернер казался по-настоящему озадаченным. – Ты же знала, что я уезжаю. Я сказал тебе с самого начала.

– Утром четвертого дня я проснулась в огромном номере одна! У тебя даже не хватило благородства, чтобы попрощаться.

Он посмотрел на ее губы.

– Я попрощался с тобой накануне ночью. – Его голос стал хриплым, словно от воспоминания прощального поцелуя.

Кейси хмыкнула, как рассерженная учительница.

– Мы ведь расставались не как любовники, Кейси. Ты была невинна и, несмотря на яркое нижнее белье…

Кейси оставалось только молиться, чтобы Тернер не увидел, что ее лицо приобрело ярко-красный оттенок – под цвет нижнего белья, в котором она была с ним в отеле.

– Бьюсь об заклад, мало что изменилось. Я забираю назад свое замечание о ключах и номере. Мне кажется, я разговариваю с монахиней.

Она вздрогнула, и он сунул руки в карманы джинсов.

– Извини, – пробормотал Тернер. – Я не обещал тебя искать…

– Хватит! – ответила Кейси и прибавила ледяным тоном: – Я не обиделась. Просто прямо сейчас я чувствительна к шуткам над монахинями.

Его губы дрогнули.

– Ничего не изменилось. Ты всегда была необычной и смешной.

– Я не пытаюсь никого смешить, – сказала она раздраженно.

Ее раздражение сильнее забавляло Тернера.

– Но ты ответила очень смешно. Я имею в виду твою чувствительность к шуткам над монахинями. Это все равно как если бы я сказал, что прямо сейчас чувствителен к теме Аттилы.