Книга Возрождение бога-дракона - Андрей Смирнов

— Бывают и такие.

— Тут лечили Клайва?

Герр Рихтер прищурился. Его взгляд перестал быть расслабленным и доброжелательным.

— Сюда его привезли.

— Может быть, стоило везти в обычную больницу? Пока тут изучали, там могли помочь.

— Клайв умер по пути в клинику.

— Вообще-то он умер у меня в комнате, — возразил я. — Но Бьянка вернула его к жизни.

— Ненадолго. Когда его доставили сюда, он был уже мертв… И поверь, ты напрасно сомневаешься в компетентности здешних врачей. Тут работают лучшие. — Голос герра Рихтера прозвучал холодно и отчужденно.

В ШАД в этом году проходили обучение около сорока подростков (когда я пришел в школу, учеников там было в два раза меньше) в возрасте от девяти до семнадцати лет. Для каждого существовала своя, индивидуальная программа обучения, но было и несколько устойчивых групп, образованных, как правило, учениками близкими друг к другу по возрасту и интересам. Клайв учился в той же группе, что и я, Бьянка и Вит. Не скажу, чтобы мы с ним были близкими друзьями, да и пришел он к нам в школу всего лишь пару лет тому назад, в то время как Бьянку и Вита я знаю уже шесть лет — огромная эпоха, если тебе всего лишь семнадцать — но, так или иначе, мы были знакомы, иногда вместе проводили время, и, в общем-то, было не очень приятно наблюдать, когда он вдруг умер у меня на глазах — прямо в моей комнате, ни с того ни с сего. Я его не трогал. Я говорю это потому, что те, кто меня знал, заподозрили именно меня в его смерти. Но я ему не вредил, честно. Мы болтали о всякой ерунде (Клайв — спортсмен, красавец, сынок богатых родителей, со смехом рассказывал о том, как подкатывал к известной киноактрисе на вечеринке, устроенной его отцом), а потом он вдруг захрипел, схватился за горло и упал на пол, содрогаясь в конвульсиях. Я пытался ему помочь, но я — не слишком хороший целитель. Наши паранормальные способности в значительной мере связаны с нашим внутренним отношением к окружающему миру. Мне на окружающих наплевать. Меня не волнуют их проблемы и беды, я не стремлюсь сопереживать и сострадать, меня не интересует их внутренний скучный мир. Поэтому я — плохой целитель. Но тогда я все-таки что-то попытался сделать. Ничего не вышло. Конвульсии Клайва уже почти прекратились, налитое кровью багровое лицо потихоньку приобретало неприятный синюшный оттенок… К счастью, в комнату заглянул Вит, он позвал на помощь, в школе начался переполох, прибежала Бьянка и вместе нам удалось вернуть Клайва к жизни. Точнее, удалось ей, я, скорее, работал бесплатным источником энергии. Клайв проблевался, украсив пол моей комнаты остатками ужина и сливочными орешками, которыми я его угостил во время разговора. Меня, честно говоря, разозлило, что мои орешки, которых и так было не очень-то много в пакете, мало того что не пошли впрок, так еще и оказались выложены в виде кашицы, изрядно приправленной желудочным соком, прямо на пол. Помимо того, что хорошая вещь превратилась в бесполезное дерьмо, так мне теперь придется это дерьмо убирать. Я почти пожалел о том, что Клайв не сдох. Если вы обратили внимание на то, о чем я говорил чуть выше (о взаимосвязи способностей и отношения к окружающему миру), то должны догадаться, что при таком настрое находиться рядом с Клайвом мне явно не стоило. Поэтому, когда приехала скорая, Бьянка отправилась в больницу вместе с Клайвом, а я нет. Я думал, он уже, в целом, в норме и мы зря беспокоились. Но оказалось, что нет. По пути ему стало хуже, в операционную Бьянку не пустили, а потом нам сказали, что Клайв умер. Видимо, снова умер, как и в первый раз, у меня в комнате, только теперь его уже не смогли откачать. Бьянка очень переживала и не любила говорить о том случае. Возможно, винила себя за то, что не проявила достаточно настойчивости, чтобы остаться с ним до конца. Год назад они встречались, и хотя уже несколько месяцев как расстались, она, по видимости, сохранила к этому хлыщу какие-то чувства. Хотя о мертвых либо хорошо, либо никак… Да-да, к этому замечательному парню, Клайву Вильсону.

4

К концу нашего разговора с герром Рихтером пришла сестра и поставила мне капельницу. Дала какие-то лекарства, немного бульона. Мне хотелось мяса, желательно побольше и с кровью, но я не стал качать права. Когда сестра ушла, включил телевизор. Ничего интересного. Скучные новости, несмешные комедии, нестрашные ужастики, высосанные из пальца криминальные истории. Хотя бодрствовал я не так, чтобы слишком долго, все же утомлялся я пока еще слишком быстро, и поэтому вскоре уснул. Несколько раз просыпался. Сначала меня разбудила сестра, которая зашла в палату, чтобы выключить телевизор, потом — она же, но уже с целью освободить меня от капельницы, ну а когда я проснулся в третий раз, визитером оказалась Бьянка. Она стояла надо мной с сосредоточенным лицом, вытянув перед собой руки так, как будто бы собиралась опустить ладони на мою грудь и живот. Кисти рук ее совершали при этом плавные круговые движения, оставаясь на расстоянии десяти-пятнадцати сантиметров от моего тела. Я знал, что она делает, зачем и почему. Сначала хотел было упереться рогом и начать сопротивляться, но затем обнаружил, что совершенно не настроен бунтовать. Обижать ее, сбивать с ритма, прогонять из комнаты, пренебрежительно комментировать ее усилия почему-то не было ни малейшего желания. Наверное, я слишком устал. Поэтому я закрыл глаза, погрузился в сон и разрешил ей делать все, что она считала нужным. В конце концов, врачам же я это позволил, а Бьянку я знал на целых шесть лет дольше, чем местных вивисекторов.

Когда я проснулся опять, было уже утро и чувствовал я себя намного лучше. Настолько лучше, что смог уже сам продиагностировать свое состояние. Сломанные кости почти срослись, внутренние гематомы рассосались, а от большей части порезов, которые мне так долго и тщательно зашивали три дня назад, остались лишь зарубцевавшиеся шрамы. Ужасно хотелось есть. Нет, даже не так: мне нужно было поесть. Действия Бьянки привели к ускоренной регенерации костной и мышечной ткани — но ничего само по себе из ничего не берется, даже в магии. Бьянка задействовала резервы моего собственного организма, подстегнув естественную систему регенерации. Теперь нужно было возобновлять потраченные запасы. Я нажал на кнопку вызова медсестры. Минут пять мы препирались: она предлагала мне подождать еще пару часиков, после чего придет время «завтрака» (на который мне полагалось немного жидкой кашки и чай без сахара), а я требовал бифштекс, и побольше. А еще лучше — два. Я уже почти дозрел до того, чтобы перейти к противоправным методам убеждения, когда появился мой лечащий врач. Вероятно, герр Рихтер проинструктировал его о том, какой политики в отношении меня лучше держаться, потому что вместо споров врач сразу послал сестру на кухню. И только после этого предупредил:

— У вас обширные внутренние повреждения. Твердая пища может вас убить.

— Не убьет, — ответил я. — Я уже поправился почти.

Он пожал плечами и вышел из палаты: мол, я предупредил, а теперь умываю руки.

В течении нескольких следующих часов мой лечащий врач нет-нет да заглядывал ко мне — наверное, проверял, не окочурился ли я. Пришлось его разочаровать. С помощью костыля я даже сам смог добраться до туалета.