Книга Путин и Запад. Не учите Россию жить! - Дмитрий Саймс

— В последнее время официальные израильские представители заявляли, что уже в этом году в Иране будет пройдена точка, после которой обратить ядерную программу страны будет уже невозможно, то есть критический момент практически назрел.

— Если бы я был на месте израильских официальных лиц, я бы тоже не позволял иранцам слишком расслабляться. Нет никакого противоречия между упором на дипломатию и демонстрацию реального потенциала применения силы. Дипломатия — это не только разговоры, это и просчет реальных вариантов, в том числе и силовых. Дипломатия с позиции силы практиковалась еще на заре человечества. Ситуация, повторюсь, очень сложная. Иран решительно выступает против арабо-израильского урегулирования, поддерживает «Хезболлах». Сейчас появились сведения, что он поддерживает ХАМАС. Для Америки пока это серьезная, но не апокалиптическая проблема. А для Израиля Иран — это потенциально апокалиптическая проблема. В результате Израиль сохраняет сценарий своих односторонних действий против Ирана, а во-вторых, максимально давит на Соединенные Штаты, чтобы те что-то сделали. Когда я говорю «давит», я не имею в виду, что Вашингтону выкручивают руки, но настойчиво повторяют: «Если вы не поможете нам разрешить эту проблему, нам придется сделать это самим».

— Способен ли, на ваш взгляд, Израиль на односторонние силовые действия против Ирана, хватит ли у него сил?

— Я думаю, что сил не хватит, если речь идет об уничтожении иранской ядерной программы на долгие годы, но в политике очень важно хотя бы отсрочить проблему, если ты не можешь ее разрешить. И это, наверное, по силам Израилю. В случае односторонней атаки Израиля существует угроза взрыва всего Ближнего Востока. В результате может возникнуть сильный антиизраильский, антиамериканский синдром. Это отдельная проблема. Именно поэтому США не хотели бы, чтобы Израиль делал подобные односторонние шаги. И все же если будет атака «Хезболлах» или ХАМАС, особенно с применением ОМУ против Израиля, то очевидно, что на израильское правительство будет оказываться сильное давление с целью предпринять какие-то шаги. Ситуация очень опасная. Мне кажется, что это один из тех аспектов международной политики, который должен заставить всех призадуматься и немного смирить гордыню, пойти навстречу друг другу. Это касается и Соединенных Штатов. США ведь заняли позицию, согласно которой, если бы Северная Корея отказалась от ядерного оружия и разрешила адекватные инспекции своих объектов, Вашингтон был бы готов рассмотреть выделение ей определенной экономической помощи. Если с КНДР, как мне кажется, делать это уже слишком поздно, то с Ираном пока нет. Поэтому договоренности с Ираном должны включать гарантии его безопасности, гарантии того, что там не будут пытаться менять режим из-за рубежа. С другой стороны, Иран должен отказаться от своей программы, должен понять, что если он не сделает этого по-хорошему, мирным путем, то окажется в ситуации если не войны, то перманентной изоляции, санкций и т. д.

— В Ираке продолжается эскалация насилия. На ваш взгляд, не пора ли Америке подумать о exit strategy, то есть «стратегии ухода» из этой страны?

— Exit strategy существует. Она состоит в том, чтобы создать легитимное правительство Ирака, пользующееся поддержкой основных групп населения, и постепенно передать этому правительству ответственность за безопасность страны, а потом не оставаться в Ираке ни днем дольше того, чем требуется, приветствуется иракским правительством. Все исходят из того, что легитимные иракские власти не захотят, чтобы оккупация продолжалась дольше, чем это необходимо, потому что оккупация помогает бороться с повстанцами, но она в то же время их и порождает. Иногда люди, говорящие об exit strategy, имеют в виду нечто другое, а именно — срочно взять и смыться. Но это, к счастью, администрация Буша делать не готова. Это не предлагает американский Конгресс. Как только даешь график ухода, то у другой стороны нет уже никаких причин идти на компромиссы, вступать в политический процесс, следовательно, ты подрываешь правительство, которое сам поддерживаешь, потому что сразу возникает вопрос: а зачем это правительство поддерживать, зачем ему подчиняться, если, может быть, через полгода его вообще не будет?

Вопрос для меня не в том, есть ли exit strategy: она есть. Но как иметь правильную стратегию ухода? Правильный вариант, на мой взгляд, тот, который не построен на ожиданиях джефферсоновской демократии в Ираке, то есть на немедленном предоставлении равных прав женщинам, создании идеальных отношений между законодательной, исполнительной и судебной ветвями власти. Надо создать в Ираке ситуацию, при которой будет режим, способный более или менее стабилизировать государство; режим, который не будет тираническим и будет готов исключить пребывание на иракской территории террористов. Если такой режим удастся создать, то тогда, на мой взгляд, можно будет сказать, что американцы свою миссию в Ираке исполнили и нужно как можно скорее уходить.

Теряя Россию…

При наличии угрозы со стороны «Аль-Каиды» и Ирана, а также растущей нестабильности в Ираке и Афганистане Соединенным Штатам не нужны новые враги. Тем не менее их отношения с Россией ухудшаются с каждым днем. Риторика с обеих сторон становится все более агрессивной, соглашения о безопасности находятся под угрозой срыва, а Вашингтон и Москва все чаще смотрят друг на друга сквозь призму холодной войны.

Хотя вновь обретенная напористость и силовое давление России как дома, так и за рубежом являются главными причинами утраты иллюзий обеими сторонами, США также несут ответственность за неуклонное ухудшение отношений. Проблемы, просчеты и проступки Москвы не оправдывают американских политиков, допустивших серьезные ошибки в период, когда они помогали России перейти от экспансионистской коммунистической империи к более традиционной великой державе.

Ошибочная линия Соединенных Штатов основывалась на распространенном в Вашингтоне убеждении, будто администрация Рейгана единолично выиграла холодную войну. В действительности дело обстояло несколько иначе, и, безусловно, большинство россиян видят распад Советского государства по-другому. Волюнтаристское видение истории и есть основная причина неудач США в отношениях с Москвой в эпоху после холодной войны.

Ключевой ошибкой Вашингтона стала его склонность обращаться с постсоветской Россией как с побежденным врагом. Соединенные Штаты и Запад действительно выиграли холодную войну, но победа одной стороны не обязательно означает поражение другой. Советский лидер Михаил Горбачев, российский президент Борис Ельцин и их советники считали, что перешли на сторону США как победители в холодной войне. Они постепенно пришли к выводу, что коммунизм вреден для Советского Союза и особенно для России. С их точки зрения, они не нуждались в давлении извне, чтобы действовать в интересах своей страны.

За последние 16 лет возможности для установления отношений стратегического сотрудничества между Россией и Соединенными Штатами появлялись не раз. Однако действия вашингтонских дипломатов однозначно оставляли впечатление, что превращение Москвы в стратегического партнера никогда не было для Америки приоритетом. Администрации Билла Клинтона и Джорджа Буша-младшего полагали: когда им понадобится взаимодействие с Россией, они смогут заручиться им без особых усилий или уступок. Пожалуй, особенно характерно это для команды Клинтона. Она смотрела на Россию как на послевоенные Германию и Японию, то есть как на страну, которую можно силой заставить следовать политике США и которая в конце концов научится извлекать из этого выгоды. При этом, похоже, не принималось в расчет, что Россию никогда не оккупировали американские солдаты и на нее не сбрасывались атомные бомбы. Россия трансформировалась, но не проиграла. Это обстоятельство наложило глубокий отпечаток на то, как она реагировала на поведение Соединенных Штатов.