Книга Наш человек в Мьянме - Петр Козьма

Именно на этом фоне братья Мартин, Тигран, Авет и Аршак на вырученные от торгового бума деньги основали свой первый отель. Они не строили множество гестхаузов, как их конкуренты. Вместо этого их задачей было создание своей сети фешенебельных отелей с ванными комнатами (неслыханной тогда роскошью для стран Юго-Восточной Азии), столовым серебром и полотенцами с монограммами гостиниц, чтобы визитер из Европы, привыкший к роскоши дворцов с последними благами цивилизации, видел в азиатском короде тот комфорт, к которому он привык. Именно поэтому отели должны были стать «государством в государстве»: внутри ничто не должно было напоминать о том, что за его дверями — шумный и грязный азиатский город с бытовой неустроенностью и нищетой. Отели имели собственные парогенераторы, производившие электричество, системы забора и очистки воды, вышколенный персонал, знающий, до какой температуры нужно охлаждать шампанское и как подавать виски. Сюда же с побережья Каспия по линии армянских торговцев привозилась черная икра, а пекари при отеле умели печь вкусные европейские булочки, жарить тосты для завтрака и по-фирменному готовить огромных лобстеров. Одного такого отеля в каждом крупном городе ЮВА было достаточно для того, чтобы поселить в нем всех находящихся там ВИП-клиентов, и победителем должен был стать тот, кто первым этот отель построит. Братья Саркисы и стали такими победителями.

В Рангуне в их гостиничную империю вошел отель «Стрэнд» («Прибрежный»), который наряду с сингапурским «Раффлзом» стал ее жемчужиной. Двое из четырех братьев, Авет и Тигран, занимались возведением этого отеля и разработкой его концепции. Нужно сказать, что первым удачным шагом двух братьев был выбор места для строительства — чуть в стороне от морского порта, на берегу устья реки Янгон, где уже почти не видно берегов, потому что впереди — Индийский океан. Вообще, это было одной из «фишек» братьев Саркисов — строить отели именно на берегу. Откуда такая тяга к морским просторам у выходцев из сухопутного Исфахана. ю сказать не мог никто. Тем не менее, именно этот принцип расположения повысил популярность отелей. Злые языки поговаривали, что европейским джентльменам за чтением утренних газет или чашкой пятичасового чая приятнее было видеть морские просторы, чем грязные улицы.

Отель «Стрэнд» был открыт в 1901 году, в последний год правления королевы Виктории, и поэтому все его традиции впитали дух викторианской Англии. Он располагался в доме № 92 по одноименной улице, и уже с момента основания о нем стали писать как об «одном из самых фешенебельных отелей в британской империи, постояльцами которого были исключительно белые». До сих пор это — самый шикарный и самый дорогой отель Янгона с вышколенным персоналом и своими традициями, восходящими к колониальным временам. Здесь останавливались Пьер Карден, Оливер Стоун, Дэвид Рокфеллер, Мик Джаггер, Редьярд Киплинг, Соммерсет Моэм и другие знаменитости.

Вообще, армянский вклад в строительство Рангуна в виде новых домов, мостов, а затем и аэропорта, сделанный за 100 лет между приходом британцев и обретением независимости страной, трудно переоценить. И даже после ухода англичан из Бирмы в 1948 году армяне сыграли свою роль в закреплении символов нового государства: монумент Независимости в центре Янгона у пагоды Суле возводила армянская компания «Мартин и Нагапетян».

К сожалению, память об армянах и их роли в истории Бирмы сегодня постепенно стирается. Там, где недалеко от пагоды Суле было старое армянское кладбище, уже давно построили дома, и сегодня это — один из самых оживленных перекрестков центра Янгона. Вместе с уехавшими из Рангуна армянами постепенно исчезает память о тех, кто прибыл сюда, гонимый с собственной родины, скрываясь от долгов и судебного преследования или в поисках своего торгового счастья. Прибыл, чтобы здесь, в малярийном и дизентерийном болотистом Рангуне, начать с чистого листа новую жизнь, при этом сохранив и передав потомкам свой язык, культуру и религию.

Янгонские озера

Когда англичане в середине XIX века получили в свое распоряжение Рангун, они пришли в ужас от ситуации с чистой водой в этом городе. Вода из реки Янгон, в которую стекали все городские нечистоты, приносимые к берегу обратно приливом, для гигиенических целей не годилась. Да и без нечистот вода этой реки была мутной, со взвесью липкой грязи, и перед стиркой белья ее нужно было долго отстаивать. К тому же воду из реки приходилось носить ведрами, возить бочками или качать руками или ногами, а это стоило денег и человеческих усилий. Когда же в Янгоне начинался один из многочисленных пожаров, то часто оказывалось, что тушить его попросту нечем.

Именно поэтому встала задача создать севернее Янгона на более высокой местности что-то вроде естественного резервуара, где скапливалась бы вода, текущая во время сезона дождей с севера, с материка. В этом резервуаре она могла отстаиваться, а потом, под воздействием гравитации, стекать к городу по специально сделанным арыкам, наполняя бочки и колодцы.

Но севернее нового Рангуна, там, где сейчас расположен район Инсейн, еще недавно были дикие джунгли, куда иногда забредали слоны и тигры. За несколько десятилетий до этого жители городского центра жаловались, что они находятся под постоянной угрозой обнаглевших тигров, которые средь бела дня охотились на городских улицах на бродячих собак. Для того, чтобы освоить эти территории и создать там водоем, пришлось бы приложить слишком много усилий. Поэтому городские власти решили пойти по более легкому пути — создать водоем к северо-востоку от центра нового города, то есть именно там, где сейчас расположено озеро Кандочжи.

До начала преобразований озеро Кандочжи (Большое Королевское) было всего лишь самым крупным водоемом среди болот. По проекту, активно обсуждаемому Муниципальным комитетом в середине 1870-х годов, автором которого был главный инженер городских сооружений по фамилии Мэттью, предполагалось осушить и укрепить прилегающие к озеру территории, соединить все мелкие водоемы в один и возвести вдоль его южного края дамбу. С помощью этих мер инженер Мэттью надеялся добиться такого уровня снабжения водой, чтобы на человека приходилось по десять галлонов воды в день.

Именно этот проект был утвержден Главным комиссаром, и он тут же начал воплощаться в жизнь. После возведения дамбы, которая существует до сих пор, несколько мелких озер стали частью Кандочжи, а озера ниже дамбы, например, второе по величине — Кандолэй, просто прекратили свое существование. От Кандочжи были прорыты каналы, ведущие к жилым кварталам Рангуна, которые наполняли водой специально вырытые колодцы или наземные резервуары. А уже оттуда сами жители разносили воду по домам, или, черпая воду ковшиком, прямо у резервуаров совершали ежедневные гигиенические процедуры.

Сразу после запуска новой системы водоснабжения, в 1879 году, городские власти рапортовали о снижении заболеваемости холерой: в том году было зафиксировано всего 29 случаев холеры против 499 годом ранее. Были решены сразу две задачи: город получил источник снабжения водой для гигиенических целей, и были ликвидированы малярийные болота. А озеро Кандочжи стало популярным местом загородного отдыха: его берега, заросшие деревьями, идеально подходили для роматических прогулок на лодочках. Сверху кроны деревьев предохраняли от жаркого солнца, снизу вода навевала прохладу, а спускавшиеся низко к воде ветви с листьями создавали множество укромных уголков для влюбленных. По озеру плавали маленькие яхты под парусами, вдоль его берега в парке неспешно гуляли рангунцы, а после открытия рядом зоопарка по утрам с озера доносились радостные трубные звуки слонов, которых водили сюда купаться.