Книга Волк. Стая - Виктория Гетто

На сердце отлегает. Вовремя я. Как раз… Часовые меняются, громко переговариваясь:

— Скотина Гугнявый опять надрался.

— Допрыгается. Барон с него три шкуры спустит, если кого упустит.

— Как? Сервы побоятся побег устраивать, а этот, новенький, вряд ли. Не зная окрестностей, не побежишь. Сразу отловим.

— Тоже верно.

Наконец сменившийся воин уходит, а новенький некоторое время стоит, потом вдруг поворачивается к двери и приникает к ней глазом. Не знаю, что он пытается тут рассмотреть, но мне этого хватает — лезвие ножа входит точно в его любопытный глаз. Он дёргается, но я тяну створку на себя, и охранник валится мне на руки. Тоже пикнуть не успел, даже странно! У этого экипировка получше: кроме кожаного панциря — средней длины меч, нормального вида кинжал в деревянных ножнах, обтянутых кожей. И — мои сапоги! Как вовремя! Быстро затаскиваю очередного покойника в коридор, прямо на лестнице сдираю с него мою обувку, на портянки пускаю его штаны, которые распускаю ножом. Шуметь нельзя, а то бы порвал. Но кинжал отлично наточен, и спустя пару минут я уже крадусь вдоль стены. Благо луна скрылась за тучами, и во дворе хоть выколи глаз, настолько темно. Наверх стены ведут ступеньки. Странно, что так тихо. Даже очень странно. И нет факелов. Обычно, насколько мне известно, охрана ходит с ними по ночам. А тут… Едва не падаю, но удерживаюсь на ногах. Что за… Опускаюсь на корточки — передо мной лежит труп. Это кто же его так? Причём, труп ещё тёпленький. Но располосованное надвое горло снимает все сомнения в его жизнеспособности. О-ля-ля… И мгновенно отпрыгиваю в сторону, потому что в следующий миг темнота взрывается рёвом сотен глоток:

— За Императора! За Неукротимого!

Твою же мать! По глазам бьёт свет десятков факелов, вспыхнувших практически одновременно, и из-за моей спины, благо отпрыгнул я к стене, появляется стремительная фигура в матово блестящих доспехах необычной формы. С грохотом падает подъёмный мост, и невесть откуда взявшиеся всадники врываются во двор замка Симс, и начинается резня. Выбегающие из казармы воины барона падают, словно скошенные, потому что десятки арбалетов мгновенно реагируют на их появление, превращая только что живых людей в решето. Мощь их оружия просто невероятна! Короткие болты прошивают туши насквозь, рикошетят от камня, пробивают дерево дверей. Но поражает меня не это, совсем другое: все они одеты в одинаковые доспехи! И оружие у нападающих одинаковое, словно сошло с конвейера! Выпрямляюсь, и тут же жалею об этом, потому в следующее мгновение на меня откуда не возьмись, прыгают двое. Ловкие, быстрые, и — умелые. Потому, что невзирая на моё сопротивление, в следующий момент я уже упакован, скручен, и уложен на ледяной камень стены. Но видеть я могу, а света теперь хватает, потому что во дворе уже горит воз, гружёный хворостом. Судя по всему, дровяная подать сервов. Меня подхватывают под руки, тащат спиной вперёд, и я только успеваю считать ступеньки своими пятками. Внизу меня быстро обшаривают, и, увы, находят мою проволочку, что очень и очень странно. Дёрнув головой, обыскивающий показывает рукой в сторону, и меня уже тащат в указанном направлении. Но что самое поразительное, кроме коротких команд ничего лишнего. Выучка у этих ребят выше всяких похвал. Насколько я могу судить, потерь у них вообще нет. Зато охрану замка положили всю. Целиком. Во двор въезжает всадник на громадном вороном жеребце, в таких же доспехах, как у остальных. Воины выпрямляются, затем звучит команда, и… У меня отвисает челюсть — сотня кулаков синхронно грохает по груди и я слышу дружный рёв:

— Во славу Империи!

Всадник отвечает точно таким же жестом, и заканчивает:

— И во имя её!

Затем плавным движением спрыгивает с седла, ему подносят неизвестно откуда взявшийся стул, на который тот плотно усаживается. По другому и не скажешь. Чуть расслабляется:

— Взяли?

Возникший возле стула воин кивает.

— Привести!

В главной башне распахивается дверь, и двое выволакивают безвольное тело барона, тащат к сидящему, швыряют на землю. Воин чуть наклоняется:

— Вот мы и встретились, сьере барон.

— Ты!

— Разумеется.

На строгом красивом лице воина появляется ненависть.

— Как верёвочке не виться, барон, но платить по счетам приходится.

— Я дам выкуп!

— У тебя нет столько денег, Симс.

— По Закону Фиори…

Кованый сапог врезается ему в грудь, и фиориец буквально захлёбывается словами. А воин сгребает его за рубашку, приближая к себе:

— Ты, тварь! Скажи это тем, кто умер в Ганардбе! На кол его!

Я не верю своим ушам, но захватчики, показывая, что делают это не впервые, споро обтёсывают откуда то вытащенную оглоблю, барона ставят на четвереньки, и направляемый сильной рукой кол входит в зад Симса. Тот утробно воет, но поздно, дёргающееся тело вздымают вертикально. Он воет и кричит, из рта вытекает струйка крови. Я всматриваюсь в лица солдат, но вижу лишь удовлетворение содеянным. Боги, какая жестокость! Между тем разбор продолжается. Подтаскивают нескольких раненых. С теми поступают милосердно, если можно так выразиться. Попросту отрубают головы. А барон уже хрипит…

— Что тут у нас?

Я отвлекаюсь от созерцания казни, на которую глазею, словно загипнотизированный, перевожу взгляд на вопрошающего. Матерь всех Богов, да это же тот, что сидел на стуле! Внутри всё холодеет…

— Ваше величество, взяли на стене. Из оружия — меч, кинжал и вот это.

В секторе обзора появляется рука с зажатой в ней моей проволочке. Главный молчит, хотя я больше чем уверен, что он уже решил для себя всё.

— Интересно. Кто такой?

— Молотобоец из города, сьере. Вчера меня там похитили.

— Молотобоец? Похитили? Придумай что-нибудь получше, серв!

Исхитряюсь принять гордую позу:

— Я горожанин, сьере! И работал у Хольса! Можете его спросить. Меня вчера огрели по башке и привезли сюда. Хотели заставить служить барону. Посадили в темницу. Проверьте!

…Меня осеняет:

— Там на лестнице лежит труп, его в глаз ножом ударили. Тюремщик за поворотом, его шилом в ухо. Сами убедитесь!

— Гляньте там…

Кто-то, невидимый мне, убегает. Торопливо добавляю:

— Тот, что на лестнице, без сапог! Посмотрите на мои портянки — они из штанов мертвеца вырезаны!

С меня сдёргивают сапоги, затем срывают одну портянку. Слышу неразборчивое бормотание за спиной. Потом резкий голос приказывает:

— Освободить его.

Щёлкают разрезаемые верёвки. Выпрямляюсь, ничего себе — их главный с меня ростом! Вот это редкость. Лицо воина спокойно, и даже выглядит довольным:

— Не соврал. Значит, решил сбежать, да мы помогли?

— Да, сьере. Уж простите, не знаю, как вас величать.