Книга Пятая колонна - Владимир Бушин

И это еще не все. Дальше: «Икра, балык, сыр, сливочное масло, пирожки, какао, кофе, чай, триста грамм черного хлеба и столько же белого (подозрительно мало! — В. б.). И ко всему этому 50 грамм хорошего портвейна к обеду и ужину». Если Гранин до сих пор не понял, что это состряпано специально для таких, как он, или для него персонально, то пусть обдумает еще и такое заявление этого деятеля: «Да, в условиях длительной блокады это возможно лишь у большевиков, лишь при Советской власти… Едим, пьем, спим или бездельничаем и слушаем патефон, шутим, забиваем «козла» в домино или в карты. И за все 50 рублей». У болвана, составлявшего фальшивку, даже не хватило ума не высовываться, скрыть, что он антисоветчик.

* * *

Эта чушь о ромовых бабах для Жданова и т. п. затеяна была давно, сразу, как на нас свалилась демокрация. Гранин, как и Дымарский, живет ветхим, смрадным старьем. Помню, я прочитал где-то, скорей всего у Коротича в «Огоньке», статью покойного демократа Анатолия Приставкина, моего соседа по даче. Он эту тему разрабатывал несколько в ином варианте: Жданов топил печку сливочным маслом. Встретив его, я спросил, откуда он это взял. А есть, говорит, документы. И в них значилось, спросил я, что первому секретарю Ленинградского обкома, члену Политбюро ЦК тов. А.А. Жданову отпущено на отопление квартиры, допустим, два пуда сливочного масла? Разве дров-то труднее было найти? И добавил: «Так и быть, Анатолий, куплю я тебе два килограмма масла, и попробуй в порядке следственного эксперимента протопить им разок свой камин». Он отказался.

Позже орудовали другие в других газетах и журналах. Особенно усердствует в полоумном вранье некий Евгений Водолазкин, доктор, видите ли, филологических наук. А еще он и беллетрист, недавно вышел его сборник «Совсем другое время», где и роман, и повести, и рассказы — 477 страниц. Лев Пирогов пишет о некоторых идеях и темах сборника: «Неважно, что Водолазкин думает об этом исключительную ерунду: главное — думает» (ЛГ. 19.03.14).

Мы не можем сказать, что Водолазкин думал, когда накануне Дня Победы 8 мая 2009 года писал в «Новой газете» хотя бы вот такую исключительную ерунду: «Для Жданова спецрейсами присылали ананасы». Не иначе, как в счет поставок по ленд-лизу. Впрочем, какой-то частью мозговых извилин он, пожалуй, все-таки шевелил, стараясь угодить своей гадостью именно к знаменательной дате советской истории. Это для них самый цимес!

Если кому охота еще покопаться в этом, могу порекомендовать вышедшую в прошлом году в серии ЖЗ/1 книгу Алексея Волынца «Жданов». В рецензии на книгу Арсений Александров писал в «Литгазете»: «До 1947 года жила уважительная память о работе Жданова в блокадном Ленинграде. А потом начались фантазии о горячих пирожках и шампанском, дальше — о пирожных, ананасах, апельсинах, которыми объедался Андрей Александрович черной зимой 1941-42 годов. Мало им и ананасов! Начались россказни о подземных теннисных кортах и даже расстрелах поваров за недостаточно горячие оладьи».

Трудно поверить в существование на земле такого полоумия, но вот А. Волынец цитирует книгу коренного ленинградца, в 1941 году бойца народного ополчения, а после войны, позже — профессора ЛГУ историка Даниила Натановича Альшица: «По меньшей мере смешно читать постоянно повторяемые упреки (профессор выражается деликатно. — В. б.) в адрес руководителей обороны Ленинграда: ленинградцы-де умирали от голода, а начальники в Смольном «обжирались». Упражнения на эту тему доходят до полного абсурда. Приходилось читать и такое бредовое упражнение: будто в голодную зиму в Смольном расстреляли шесть поваров за то, что подали начальству холодные булочки» (с. 343).

И даже не хватает ума сообразить, что ведь еду на стол подают не повара, а официанты и официантки. Вот их, мерзавцев и мерзавок, и надо было стрелять!..

И вот ныне все это возглавил и осенил званием почетного гражданина Петербурга 95-летний Герой Даниил Гранин. Да так увлеченно, горячо, словно среди расстрелянных поваров были его отец, брат и два племянника.

Интересно сопоставить два портрета Жданова, приведенные в книге А. Волынца. Вот как увидел его в Москве уже после войны Д.Т. Шепилов, бывший фронтовик-ополченец, после войны — два раза редактор «Правды»: «Передо мной стоял человек небольшого роста с заметной сутулостью. Бледное без кровинки лицо. Редкие волосы. Темные, очень умные глаза с запрятанными в них веселыми чертиками… Внешний облик, манера держаться и говорить, его покоряющая улыбка — все это очень располагало к себе. Этот первый разговор был продолжительным и впечатляющим. Говорил Жданов живо, остроумно, интересно…» (с. 441)

А вот как увидел Жданова тоже впервые Гранин: «Это было зимой 1942 года. Прямо из окопов нас вызвали в штаб армии…». Ну, об окопах, как увидим дальше, тут сказано в чисто метафорическом смысле… Из штаба армии их, человек шестьдесят окопников, направили в Смольный для получения наград. «Провели нас в маленький зал. За столом сидели незнакомые мне начальники, командиры. Единственный, кого я узнал, был Жданов. Все вручение он просидел молча, неподвижно, запомнилась его рыхлость, сонность. В конце процедуры он тяжело поднялся, поздравил нас с награждением и сказал про неизбежный разгром немецких оккупантов. Говорил он с чувством, но круглое, бледное, гладко блестящее лицо сохраняло безразличие. В некоторых местах он повышал голос, и мы добросовестно хлопали.

Когда я вернулся в батальон, пересказать толком, о чем он говорил, я не мог… Все мы видели его впервые. Ни у кого из нас в части он не бывал, вообще не было слышно, чтобы он побывал на переднем крае. Весть об этом дошла бы» (с. 362).

Конечно, тут разное время, несхожие обстоятельства, но отношение того и другого к Жданову совершенно очевидно. Гранин особенно выказал свое нутро демагога замечанием о том, что вот, мол, Андрей-то Александрович не сидел со мной в окопах. А что ему там делать? Что он увидел бы из окопа? Он был одним из трех самых ответственных лиц за оборону огромного города, за весь Ленинградский фронт. А наш фронтовик Гранин считает, что таким лицам, генералам, членам Политбюро самое место рядом с ним в окопе. А кто будет отвечать за город, руководить его трудной жизнью?

Да, член Политбюро Жданов в окопах не сидел, однако…. Во-первых, что такое тыл в городе, который простреливается врагом насквозь да еще в иные дни несколько бомбежек. Во-вторых, командующий артиллерией Ленинградского фронта генерал Н.Н., тоже Жданов, вспоминал, что член Политбюро неоднократно бывал на артиллерийских наблюдательных пунктах. А в сентябре 1942 года, как рассказывал лейтенант Петр Мельников, командир батареи форта Красная Горка на Ораниенбаумском плацдарме, Жданов побывал там с очень дотошным осмотром и дельными советами (с. 348–349). Шофер М.Е. Твердохлеб рассказал, что Жданов бывал и на знаменитой Дороге жизни через Ладогу, которую немцы нещадно бомбили (с. 349). Рабочий завода «Электросила» А.А. Козлов вспоминал, что в марте 1943 года Жданов посетил его 1025-й полк (с. 366). И тоже посещение это было вовсе не бесполезным. Упоминавшийся Н.Н. Жданов вспоминал еще, что 13 января 1944 накануне наступления, покончившего с блокадой, А.А. Жданов позвонил ему и сказал: «Хочу завтра быть на вашем наблюдательном пункте» (с. 361). И был.