Книга Подари мне жизнь - Эдуард Резник

— Так и снять не долго! Ты ждала меня?

— Нет. У тебя что, смена раньше времени закончилась?

— Я решил пораньше прийти, чтобы застукать тебя с любовником. Где он, признавайся? В шкафу, под кушеткой? В сливном бачке? Висит на балконе?

Он вновь принялся целовать ее, и она наконец очнулась.

— Глупый, кроме тебя мне никого не нужно, — сказала Рита. Она обвила его шею руками и притянула к себе: — Брюки действительно надо снять. Цигель!

— Айн момент, битте! — подхватил Костя, мгновенно разоблачаясь. — За ними не заржавеет. Аппаратура работает нормально, полет проходит на высоте…

— Молчи, — закрыла ему рот ладошкой Рита. — Высота космическая, я уже чувствую.

Слова порой и впрямь не нужны. Они всегда будут в какой-то степени лживы и неискренны, потому что призваны лишь скрывать мысли. Подлинные чувства проверяются молчанием. Есть минуты и мгновения, когда душа человеческая устремляется к вершинам, и одна из этих вершин называется любовью…

Рита и Константин, счастливые и усталые, лежали обнявшись, глядя на занимающийся рассвет.

— Я сегодня принес кучу денег, — произнес Костя. — Мне что-то вроде взятки дали. Впрочем, в нашей больнице все держится исключительно на взятках.

— Молодец! — похвалила его Рита. — Спрячь в ящик, на учебу пригодится. Наверняка тебе там придется тоже давать взятки преподавателям.

— Уж это точно. Где в одном месте убудет — в другом прибудет. Круговорот взяток в природе.

— А мне в одном журнале предложили на обложку сняться. Правда, на последней странице. На первой будет Бритни Спирс. В голом виде.

— Ты или Бритни?

— Я. Но Бритни тоже не слишком одетая.

Костя приподнялся на локте.

— Мне это не нравится, — сказал он.

— А почему? Красивое тело должны видеть многие, не один ты.

— Пусть на других смотрят, а не на тебя. Есть ведь и такие, которые мысленно будут тобой обладать да еще и мастурбировать при этом. А если ты от этого забеременеешь?

— Дурень! — рассмеялась Рита. — Я стану мысленно предохраняться. Почему мне с тобой так хорошо?

— Потому что — мы славная пара и подходим друг другу по всем статьям. Особенно сексуальным. А кто фотограф, где будет проходить съемка?

— В студии. А к фотографу ты не ревнуй, он по части мальчиков.

— Уже лучше, — сказал Костя. — Мне звонил кто-нибудь?

— Звонили, — с нажимом ответила Рита, а ему вдруг вновь показалось, что где-то за шторой прячется Ольга.

Глава третья

Почти семейные разборки

Штора колыхнулась от сквознячка, и смутное видение исчезло. Константин плюнул с досады на пол.

— Не плюйся, — насмешливо сказала Рита. — Видно, ты уже знаешь, кто звонил?

— Ну, кто?

— Мамочка твоя родная. Галоша эта старая. Мы с ней опять поцапались.

— Не смей так говорить о моей матери! — Костя отодвинулся от Риты, обиженно фыркнул.

— А чего она сама цепляется? — Рита тоже отодвинулась к стенке. И также фыркнула. Будто сейчас в кровати лежали два ежа, навострив иголки.

— Ты не умеешь с ней разговаривать. Ты ее нарочно провоцируешь на скандалы. Она после тебя валокордин суповыми половниками глотает.

— Это я-то ее провоцирую? — Рита села на постели по-турецки, скрестив ноги. — Да я ей ни одного грубого слова не сказала за все пять месяцев, что живу с тобой!

— А кто назвал ее сквалыгой?

Насчет сквалыги почитай у Даля, просто в русских деревнях так называют вздорных крикливых женщин. Она ведь действительно и вздорная, и крикливая.

— Ну вот, снова! — Костя свесил ноги с кровати. — Кричит она потому, что сама плохо слышит.

— И обзывает меня при этом стервой и шлюхой.

— Не шлюхой — путаной. Это гораздо мягче. Кроме того, ты ведь действительно занималась этим делом, пока не перешла в манекенщицы, чего ж обижаться?

— И ты туда же, укорять меня вздумал? — Рита соскочила на пол. — Да если хочешь знать, все женщины — шлюхи, только одни берут за это деньги, а другие тянут душу из мужика. Вот и вся разница. Еще неизвестно, что хуже! Мать твоя такая же, мужа своего в полную тряпку превратила.

— Отца не тронь! — заорал Костя и тоже выскочил из кровати, начал поспешно одеваться. Рита продолжала ходить по комнате голой. Впрочем, с такой фигурой можно было бы пойти голой и в театр, аншлаг обеспечен.

— Твой отец, между прочим, когда ты нас познакомил, с моих коленок глаз не отрывал! — громко засмеялась Рита. — Даже ущипнул меня в дверях за попу. Да если бы я захотела, он бы у моих ног валялся. Тогда бы я и тебя, и твою матушку с носом оставила. Развела бы его в два счета и на себе женила. И ты был бы мой пасынок. Вот так-то, сынуля!

— Сейчас я тебе врежу! — заскрежетал зубами Константин.

— А я тебя сковородой по балде, — ответствовала Рита. — Я тебе не какая-нибудь рафинированная москвичка, я девушка из Сызрани, у нас там своя национальная борьба — сковородная. Попробуй только! Интеллигент несчастный.

— Ты меня достала! Ну что у тебя за характер…

Костя сел на стул и опустил руки. За окном стало уже совсем светло. Так хорошо все начиналось, и вот — снова ссора. И подобное случалось всегда. Они ссорились по пять-шесть раз на день. Из-за родителей, из-за того, кто будет убирать квартиру или готовить еду, из-за телевизионных программ и музыки, а чаще всего — из ревности. Но и мирились быстро. Вот и сейчас Рита подтолкнула его на стуле и примостилась рядом. Закинула ногу на ногу и закурила.

— Ты бы хоть белье надела, — скосил глаза Костя.

— А мне и так хорошо, — ответила Рита. — Готовлюсь к фотосъемке.

— Я тебе запрещаю сниматься в голом виде. А фотографу все равно обрезание сделаю.

— А он и так еврей.

Рита выпустила в его сторону клубок дыма. Улыбнулась. Костя засмеялся. Она бросила сигарету в пепельницу, прижалась к нему. Он поцеловал ее, подхватил на руки и стремительно понес в кровать… О, молодость!

Спустя какое-то время, когда мир вновь вернулся в свои привычные рамки, Рита произнесла:

— Чуть не забыла, тебе ведь еще какая-то Ольга звонила.

Константин откинулся на подушку и что-то недовольно проворчал.

— Что-что? — наклонилась к нему Рита. — Говори яснее.

— Ну ее в болото!

— А кто это такая?

— Женщина одна. С ребенком.

— Понятно. Просто женщина с ребенком. Которая названивает тебе уже второй день. А ребенок, конечно, от ангела небесного. Ты что-то не договариваешь, Костик. Тайны мадридского двора?