Книга Флэшмен в большой игре - Джордж Макдональд Фрейзер

Ну ладно, хватит придворных сплетен; хотя это дало вам понимание обстановки, в которой я вынужден был проводить время — подлизываясь к Альберту и рассказывая королеве о том, сколько аксант эгю[19]в слове «déterminés». Беда в том, что подобная жизнь притупляет не только мозги, но и чувство самосохранения, так что если вас настигает удар, то от него невозможно спастись.

Это случилось ночью 22 сентября 1856-го: я помню дату абсолютно точно, так как все произошло на следующий день после визита Флоренс Найтингейл[20]в замок. [III*]

Я раньше не встречался с ней, но как самый известный среди присутствующих участник Крымской войны был приглашен присоединиться к тет-а-тет Флоренс и королевы, который состоялся после обеда. Если хотите знать, встреча была достаточно холодной: обе женщины изрекали благочестивые банальности, Флэши передавал булочки, а когда это было необходимо — одобрительно кивал, соглашаясь, что для правильного ведения войны нам не хватает только санитарии и умных бумажек на стенах в каждом госпитале. Мисс Найтингейл (настоящая ледышка) этак спокойно спросила меня, что могли бы сделать полковые офицеры, дабы предотвратить заражение солдат некими деликатными инфекциями от — гм-гм — сопровождающих войска женщин определенного сорта. Я чуть с проклятием не уронил свою чашку на колени королевы, но вовремя опомнился и заявил, что мне никогда не доводилось слышать о чем-либо подобном, по крайне мере, в легкой кавалерии. Что? Французская армия? Ну, это совсем другое дело. Представляете, я почти заставил ее покраснеть, хотя сомневаюсь, что королева вообще поняла, о чем мы вели речь. По моему мнению, Найтингейл просто зря тратила свои лучшие женские годы: симпатичное лицо, хорошо сложена и не обижена формами, но в глазах у нее читалось холодное: «не-смей-касаться-меня-своими-блудливыми-руками-парень» — одним словом, дамочка того сорта, с которой тоже можно сварить кашу, если только вы готовы потратить на нее достаточно времени и сил. Что касается меня, то мне для этого редко хватало терпения. Где-нибудь в другом месте я бы, наверное, и приударил за ней, хотя бы для разнообразия, но обстановка королевской гостиной накладывала свои ограничения. (А может, и зря я не решился — даже арест и опала за неприличные приставания к национальной героине вряд ли были бы хуже тех тяжких испытаний, которые обрушились на меня несколько часов спустя.)

Тот вечер мы с Элспет провели на праздновании дня рождения в одном из больших поместий неподалеку; это был веселенький вечерок и мы оставались там до полуночи, пока все не закончилось, а потом тронулись в обратный путь в Абергелди. Была пасмурная грозовая ночь, начинал наяривать крупный дождь, но мы не обращали на это внимания; я принял на грудь достаточно горячительного, чтобы вдруг стать чертовски ревнивым, и если бы путешествие было немного длиннее, а кринолин Элспет не создавал столько помех, я бы овладел ею прямо в карсте. Она выскочила у нашего домика с писком и хихиканьем, а я бросился за ней через парадный вход и… посланец Судьбы уже ожидал меня в холле. Высокий парень, почти великан, только нижняя челюсть у него была длинновата, а глазки слишком колючие. Выглядел он вполне достойно — твердая шляпа под локтем и, готов поспорить, дубинка в боковом кармане. Сразу видно — серьезный человек на государственной службе.

Он спросил, можно ли со мной поговорить, так что я убрал свою руку с талии Элспет и легонько подтолкнул ее к лестнице, прошептав на ушко, что я поднимусь наверх, чтобы продолжить атаку, после чего предложил гостю перейти к делу. Парень сделал это очень быстро.

— Я из казначейства, полковник Флэшмен, — заявил он, — меня зовут Хаттон. С вами желает поговорить лорд Палмерстон.

Я несколько оторопел. Первой моей мыслью было, что нам придется вернуться в Лондон, но Хаттон продолжал:

— Его светлость в Балморале, сэр. Не будете ли вы любезны проследовать со мной — у меня экипаж.

— Но, но… вы сказали лорд Палмерстон? Премьер… какого дьявола? Палмерстон хочет видеть меня?

— Немедленно, сэр, будьте так любезны. Дело срочное.

Ну, с этим я ничего не мог поделать. Я не сомневался, что это не розыгрыш — человек, стоящий напротив меня, просто излучал власть. Но хорошенькое это дело: едешь себе спокойно домой, а тут вдруг тебя ошарашивают, что известнейший из государственных деятелей Европы здесь, буквально за углом и хочет тебя видеть! Между тем малый уже почти подталкивал меня к двери.

— Погодите, — попросил я, — дайте время хоть переобуться.

Единственное, чего мне хотелось в этот момент, так это сунуть голову в ведро с холодной водой и немного подумать, так что, несмотря на всю его настойчивость, я еще раз попросил его подождать и поспешил наверх.

Какого черта вообще Пам здесь делает — и чего он может хотеть от меня? Я лишь однажды и то недолго виделся с ним перед отъездом в Крым, раскланивался на вечеринках, но он не удостаивал меня разговором. А теперь я вдруг срочно ему понадобился — я, полковник на половинном жалованье! Совесть у меня была чиста — во всяком случае, ничего такого, что бы могло его касаться. Все это было непонятно, но оставалось лишь подчиняться. Я в раздражении зашел в свою гардеробную, натянул плащ и нахлобучил шляпу, так как погода окончательно испортилась, и вздохнув, вспомнил о том, что Элспет, это бедное дитя, обречена была даже теперь ожидать очередного урока любви. Да, для нее это было тяжким испытанием, но долг зовет, так что я заглянул в ее комнату, чтобы целомудренно пожелать ей спокойной ночи — а там лежала она! Черт возьми, раскинувшись поверх покрывала, подобно развратным классическим богиням, а горничная, хихикая, прикручивала огонек в лампе. Из одежды на моей женушке был лишь большой веер из страусовых перьев, который я привез ей из Египта. Одетая, Элспет могла сбить с пути истинного даже монаха, обнаженная же, с пучком красных перьев на груди, она заставила бы самого Великого инквизитора сжечь свои книги. Я целую секунду колебался между любовью и долгом, а потом… «Да черт с ним, с этим Палмерстоном — пусть подождет!» — завопил я и бросился к постели, прежде чем служанка успела выскочить из комнаты. Никогда не упускай шанса — как говаривал герцог Веллингтон.

— Лорд Палмерстон? Оооо-ах! Гарри — что ты имел в виду?

— Не обращай внимания! — крикнул я, принимаясь за дело.

— Но Гарри — ты такой нетерпеливый, любовь моя! О, любимый — ты так и не снял свою шляпу!

«Это потому что я хотел быть хорошим мальчиком, черт побери!» И на несколько славных, украденных у долга минут, я позабыл и Палмерстона, и все на свете, удивляясь только, как моя идиотка жена умудряется не прекращать поток вопросов, одновременно оставаясь настоящей гурией из гарема. Насколько я помню, мы самым странным образом устроились на ее стульчике у зеркала, когда раздался осторожный стук в дверь и хихикающий голос горничной сообщил, что джентльмен внизу начинает терять терпение и интересуется, когда я наконец спущусь.