Книга Русалка из Винсема - Эва Киншоу

Господин Ван дер Мей откинулся в кресле-каталке и слушал рассказ мисс Робинсон, саркастически улыбаясь. Когда в комнате повисла пауза, он проговорил:

— Конечно, конечно. Все хотят верить большому дяде с толстым кошельком.

— А теперь — самое главное… — начала было Беатрикс, но Корнелиус осторожно положил ей руку на колено. Мол, пока не поздно, закройте рот.

Хозяин заметил этот жест. Он также заметил, как благодарно и робко взглянули зеленые глаза девушки на адвоката. И как смотрел при этом тот на нежные черты молодой особы.

Кристиан Ван дер Мей незаметно вздохнул и подумал о том, что его старая приятельница Жозефина Мидволд воспитала достойного сына. Мальчик — не прожженный делец, так что не деньги, а нечто другое заставило того заняться этим смешным, по его мнению, делом.

Банкир закрыл лучистые глаза и тихо сказал:

— Было бы неплохо, если бы молодая леди рассказала немного о себе.

Беатрикс оторопела.

— Зачем? — вырвался у нее вопрос.

— Вы меня заинтересовали. Мне почему-то захотелось услышать некоторые подробности вашей жизни. С тех пор, как я прикован к этому трону на колесиках, мир перестал интересовать меня. Или так — мало что вызывает мой интерес. Жизнь проходит мимо.

Рука Корнелиуса еще крепче сжала руку Беатрикс.

— Хорошо, — растерянно проговорила она, не зная, с чего начать…

Неужели ей придется рассказывать этому чужому, богатому старику о скромной жизни в доме, который построил дедушка? И строил он этот дом не один сезон, а несколько лет. Пока шла эпопея со строительством, семья перебивалась по углам у дальних родственников и по дешевым гостиницам. Но наконец-то свершилось: у них появился свой дом…

Ах, как она полюбила его невысокие потолки, стрельчатые окна, лестницу, скрипящую на четвертой ступеньке, если подниматься на второй этаж. Полюбила она и старую добротную мебель. Обожала вечера, когда бабушка сидела на уютном диване перед старым телевизором. А по праздникам пекла свой фирменный пирог с ягодами, ставила посреди стола вишневую настойку… Да, милая шла у них жизнь, но бедная, тихая. Такая, какая бывает после серьезного несчастья. И жили они незаметно, едва сводя концы с концами, словно боясь спугнуть свое хрупкое счастье…

— У меня было замечательное детство и юность! — Беатрикс блеснула глазами и независимо вскинула подбородок.

— Мисс Робинсон воспитывалась своими дедушкой и бабушкой после того, как ее родители погибли, — вставил Корнелиус.

— Как это произошло? — старик приоткрыл свои удивительные глаза.

— Автомобильная катастрофа, — коротко обронил Корнелиус.

Он хорошо чувствовал состояние девушки, — та ни за что на свете не стала бы открывать душу первому встречному, даже пусть это был и доброжелательно настроенный банкир.

Беатрикс почувствовала на себе внимательный острый взгляд. Определенно, старик-банкир изучал ее.

— А чем вы занимаетесь? — продолжал задавать он вопросы.

Мисс Робинсон горячо заговорила о ландшафтах, цветах, кустарниках, о запахах растений, их красоте и о том, как они украшают жизнь людей. Даже разоткровенничалась, что обожает карликовые розы персикового цвета, они так уютно смотрятся на газонах, балконах, а посаженные в керамические горшки, и в зимних садах…

Когда Беатрикс Робинсон рассказывала о своей профессии, то превращалась в обворожительную девчонку, влюбленную в жизнь.

Корнелиус хмыкнул, слушая страстный монолог Беатрикс, и рискнул добавить:

— Господин Ван дер Мей! Перед нами, по сути дела, второй Вальтер Скотт.

— При чем здесь английский писатель? Я читала его книги в детстве. Интересно пишет. Но все же — при чем здесь Вальтер Скотт? — Беатрикс упрямо тряхнула головой.

— У него любовь к дубам и розам перевешивала даже страсть к литературному труду. Мистер Ван дер Мей, мисс Робинсон, вы разве не знаете, что за свою жизнь Вальтер Скотт посадил многие тысячи деревьев и цветов? Одним словом, когда люди чем-то увлечены, это достойно восхищения.

Банкир, слушая молодых людей, саркастически улыбнулся.

— Особенно достойно восхищения то упорство, с которым девушка пыталась взять штурмом двери моей конторы.

В это мгновение Беатрикс выдернула руку из ладони адвоката и достаточно резко произнесла:

— Я не понимаю, почему вы оба так говорите обо мне, будто меня самой здесь нет?

Адвокат улыбнулся, умиротворяюще произнес:

— Мы ничего плохого о вас не говорим.

Старик подмигнул Мидволду и тоже улыбнулся.

— Не нервничайте, мисс Робинсон. — И неожиданно протянул свою костлявую руку. — Покажите мне документы. Что за дата стоит на договоре?

Мидволд вручил банкиру копию. Ван дер Мей углубился в чтение.

— Да, действительно, когда оформлялась эта бумага, я находился на больничной койке. Что сказать? Некто использовал мое имя и подделал подпись. Это объясняет все, мисс Робинсон. Я виноват, но и не виноват. Примите мои извинения, но — больше ничего я добавить или объяснить не могу.

После короткой паузы банкир пробормотал себе под нос:

— Вот положение… Конечно, в то время, когда я был в госпитале, я не просматривал некоторые банковские счета, но их легко можно проверить… Не так ли, господин адвокат?

— В этом нет никакой необходимости. Мы вам верим на слово. Зачем устраивать расследование? — проронил Мидволд.

— Послушайте! Послушайте! — встряла в диалог мужчин Беатрикс. — Я принимаю ваши объяснения, но тот человек, который подписывал договор, был очень похож на вас, господин Ван дер Мей, прямо двойник. Об этом мне все время твердят мои дедушка и бабушка. Как вы это объясните?

Старик прикрыл глаза и вдруг спросил:

— А вы платите своему адвокату, мисс Робинсон?

— Естественно! Было бы смешно, если бы он помогал мне лишь за красивые глазки!

— Тогда я расскажу вам такую историю. В городке Марссуме в семнадцатом веке жил адвокат. Легенда хранит такую подробность: тот адвокат требовал исключительно наличные за свои советы. И клиенты должны были, расплачиваясь за услуги, бросать перед ним монеты на мраморный стол. Адвокат из Марссума по звону определял, не фальшивые ли ему предлагают деньги… Узнать, не фальшив ли человек гораздо труднее, дорогая.

Воцарилась тишина. Кристиан Ван дер Мей хотел было что-то добавить, но в этот момент в его глазах вспыхнула голубая молния. Беатрикс показалось, что у старика начался болевой приступ… Спустя несколько секунд глаза банкира погасли, и он слабым голосом произнес:

— Уведи девочку, мой мальчик. Но не забывай приглядывать за ней. Когда будете уходить, пригласите сиделку.

Закрывая за собой дверь солнечной комнаты, Беатрикс не знала, что видела денежного магната в первый и последний раз.