Книга Любовь как ненависть - Ванесса Мэтьюс

– Привет! Извини меня, пожалуйста.

– Да не переживай ты так, Эмми. Всем известно, что ты у нас настоящий танк, – пошутил Рон.

«И он туда же! – разозлилась Эмили. – Женщина-танк! Как будто я могу позволить себе роскошь быть мягкой и уступчивой!»

– Встречаешься здесь с друзьями? – спросила Эмили, чтобы перевести разговор на другую тему.

– Нет, с боссом. Хочешь присоединиться к нам?

Эмили собиралась поработать над статьей, но и от встречи с Мартином отказываться не стоило. Ведь на кону стояла ее карьера.

– Конечно, – кивнула женщина.

Они вместе вошли в бар. Мартин сидел за тем же столиком, что и Эмили со Скоттом пятью минутами раньше. «Интересно, кто-нибудь успел увидеть Скотта со мной?» – запоздало подумала Эмили. Она была тогда в таком состоянии, что не обратила бы внимания, даже войди сама королева.

– Посмотрите, кого я встретил, – сказал Рон мистеру Хинксу.

– Добрый вечер, Эмили.

– Мистер Хинкс, я только что встречалась здесь с телевизионщиками… – смущенно проговорила Эмили. Впрочем, она не так уж и солгала – Скотт Грирсон действительно был известным тележурналистом.

«Господи, как противно скалится этот Рон Уотерфорд! – раздраженно подумала Эмили. – Зубы у него, как у крокодила». Странно, раньше коллега не казался ей неприятным, а сегодня в его обществе она чувствовала себя крайне неуютно.

– Хорошо, – кивнул шеф. – Ты уже общалась с семьей жертвы Хэриета?

– Еще нет.

Эмили снова смутилась. Ведь вчера она клятвенно обещала начать работу над статьей о Хэриете. Для этого надо было пообщаться с семейством Уитт, подавшим на него в суд жалобу. Но сегодня работа никак не шла ей на ум. Какие педофилы, какой Хэриет, когда думать хотелось только о Скотте Грирсоне!

Внезапно Эмили подумала, что ничего не знает ни о своем шефе, мистере Хинксе, ни об Уотерфорде. Кажется он женат. Но на ком? А Мартин Хинкс? Ему уже за шестьдесят, скоро он, наверное, уйдет с поста. Есть ли у него семья, близкий человек? Или он тоже трудоголик, живущий только интересами карьеры? Наверное, да, иначе бы Он не достиг таких высот.

– Я попросил Рона помочь со сбором материалов для твоей статьи, – сказал Хинкс.

Эмили замерла: «Так вот в чем дело!»

– Это необязательно, мистер Хинкс. Я справлюсь сама, – запротестовала она.

– Ты в этом уверена?

– Конечно, конечно! – Эмили старалась говорить как можно увереннее.

– Нужно очень постараться. Ведь Хэриет собрал неплохую команду защитником. Говорят, он выступит в шоу Грирсона…

– Да-да, – перебила Эмили. – Я знаю об этом. Но передача еще нескоро.

Хинкс внимательно посмотрел на молодую женщину.

– Что с тобой творится, Эмили? Не пытайся уверить меня, что у тебя все в порядке.

– Да так, пустяки. Просто немного устала.

– Тогда тебе стоит взять отпуск, – заявил Хинкс решительным тоном.

– Как скажете, – пробормотала Эмили.

– Я всегда считал, что для тебя дело всегда стоит на первом месте. Впрочем, как и для меня.

– Я очень этому рада. – Эмили снова смутилась.

– Радоваться особенно не стоит. Обо многих вещах в своей жизни я жалею и буду жалеть всегда.

– Я не совсем понимаю, что вы хотите этим сказать.

– Ты должна сама понять, будешь ли ты счастлива, если будешь жить только для работы. Ты все-таки женщина. Мы, мужчины, можем целиком уйти в работу, для женщины это труднее.

– Ну сейчас и многие женщины стали такими. И я из их числа.

– Ох, Эмили, я в этом совсем не уверен. Мне кажется, ты пытаешься обмануть себя.

Больше мистер Хинкс не заговаривал ни о чем личном. Они стали обсуждать ее будущую статью, но Эмили так и не смогла до конца успокоиться. Она чувствовала, знала, что ее босс сказал чистую правду. Да, как бы Эмили Шихи ни старалась, никогда не сможет забыть об Эмилке Штиховой.

Скотт с головой ушел в подготовку шоу с участием Хэриета. Он и его помощник Рэй Лоутон проделали огромную работу. Надо было представить дело так, чтобы убедить как можно больше людей, что Хэриет – жертва клеветы корыстных и бессовестных Уиттов, мечтавших содрать с известного режиссера круглую сумму. Надо было узнать об этом семействе как можно больше негативного.

«Дело должно выгореть», – думал Скотт, возвращаясь домой после тяжелого трудового дня. Он хорошо поработал, но почему-то не чувствовал никакого удовлетворения. Едва ли не впервые в жизни он чувствовал, что любимая работа порядком надоела ему. Хотелось думать только об Эмили, о своей Эмилке. И Скотт начинал жалеть, что согласился провести с ней уик-энд. Он чувствовал, что эти два дня могут обойтись ему дороже, чем самой Эмили.

Он жалел и о том, что не смог сдержаться во время разговора. Если бы он справился со своим гневом, может быть, они бы наконец сделали то, чего оба желали. Но несколько часов в постели не принесут ему удовлетворения. Нет, он хочет другого. Уничтожить холодную, деловую стерву мисс Шихи, снова превратить ее в Эмилку Штихову. Но для чего? Скотт и сам не знал.

Его мучили тяжелые сомнения. Возможно ли это? Удастся ли ему повернуть время вспять? И если все же это получится, не будет ли это преображение тяжелым ударом для него? Если мисс Шихи станет прежней Эмилкой, его пер вой и единственной любовью сможет ли он отомстить ей, забыв обо всем, что их соединяло? Вопросов было больше, чем ответов. «Не забывай, – напомнил себе Скотт. – Она – не прежняя пылкая девчонка. Это холодная, расчетливая стерва, прожженная, беспринципная. Вспомни, как она обошлась с тобой».

Отгоняя морок, Скотт потряс головой. Нет, он не откажется от своих планов. Он проведет пару дней с Эмили, а в конце уикэнда получит подарок. То, что она должна была получить двенадцать лет назад, в день их разрыва. Ведь именно тогда он собирался предложить ей выйти за него замуж…

В тот день они устроили пикник прямо в квартире. Скотт решил, что в уик-энд подарит стерве мисс Шихи не только кольцо, но и еще одну незабываемую вещь – кашемировое одеяло, на котором они тогда любили друг друга, представляя, что жарким летним днем они выехали на природу. Если бы не то, что произошло поздним вечером, в одиннадцать тридцать, этот день стал бы для Скотта Грирсона счастливейшим в его жизни.

Но Эмилка не захотела сделать его счастливым, и теперь она сполна расплатится за это.

Однако вместо гнева Скотт почему-то чувствовал лишь глубокую печаль, к которой странным образом примешивалось сексуальное возбуждение. И сейчас, взглянув на старое одеяло, которое намеревался презентовать Эмили, Скотт почувствовал непонятное возбуждение. Он до сих пор помнил все, что происходило в тот день. Ласки Эмили, ощущение ее шелковистых волос на своих бедрах, прикосновения кончика ее шаловливого языка, заставлявшие его стонать и извиваться. Никогда больше, ни с какой другой женщиной Скотт не чувствовал ничего подобного, и даже самые опытные любовницы не могли доставить ему столь острое наслаждение…