Книга Страсти-мордасти - Светлана Алешина

– Ты намекаешь на то, чтобы я выяснила причину, – спросила я у нее.

– Ну да, тебе же несложно, – наивно начала Широкова. – К тому же у меня ногти накрашены.

– Можно подумать, что не будь они накрашены, то ты бы пошла, – усмехнулась я, начав отыскивать в своей сумочке маленький фонарик.

– Пошла бы, – уверенно выдала Маринка. – Честно.

Я не стала ничего ей больше говорить, прекрасно зная, что Маринка ужасная трусиха. Отыскав, наконец, свой фонарик, я включила его и, направив прямо в лицо Маринке, сказала гробовым голосом:

– Вот в такую темноту, подруга, и случаются самые страшные и зверские убийства.

Потом повернулась и направилась к выходу. Маринка меня тут же окликнула:

– Если хочешь, я пойду с тобой.

– Трусиха, – усмехнулась я и уверенно шагнула в коридор.

Но не успела я пройти и пары шагов, как до меня донесся чей-то громкий, почти истеричный крик. Услышав его, я замерла на месте, а Маринка дико завизжала и выскочила в коридор, едва не сбив меня с ног.

– Что, что это такое? – совершенно забыв про ногти и цепляясь ими за мой рукав, испуганно спрашивала она.

Я судорожно сглотнула слюну и ответила:

– Не знаю, но нужно проверить.

Крик раздался снова, но теперь еще громче.

– Ты что, собираешься пойти туда? – еще больше перепугалась Маринка. – А вдруг там маньяк и он сейчас разрезает чье-то тело на мелкие кусочки. Ты же сама сказала, что…

– Я пошутила, – стараясь отцепить коготки Маринки от своей руки, ответила я. – Возможно, что там ничего серьезного, просто кто-то напугался темноты. Пойдем посмотрим.

– Давай лучше кого-нибудь позовем, – тихо предложила Маринка.

– Не стоит устраивать переполох раньше времени. К тому же двери-то у всех закрыты.

– Угу, – только и смогла сказать Маринка.

Медленно ступая по деревянному полу, мы с ней подошли к той двери, из-за которой минуту назад донесся этот крик, и осторожно толкнули ее – дверь сразу же отворилась, слегка скрипнув. Маринка тут же пискнула, но сразу же зажала рот руками и еще крепче вцепилась в меня.

Я последовала дальше, водя фонариком в разные стороны. Так мы пересекли одну комнату и, только свернув в узенький коридорчик, увидели открытую дверь в ванную комнату и стоящую в ее проеме женщину – это была Сабина. Она уже не кричала, а только судорожно цеплялась за дверной косяк, чтобы не упасть.

Увидев ее, я даже почувствовала некоторое облегчение. Теперь уже решительно направилась к ней и громко спросила:

– Сабина, вы в порядке? Что с вами случилось? Вы так кричали… Вы боитесь темноты?

Женщина отрицательно закачала головой и указала рукой на пол. Я сразу же направила луч фонарика в ту сторону и отшатнулась. А в следующий момент услышала новый крик, теперь уже Маринкин.

Потом кто-то появился, схватил Маринку, задел меня, и мы все вместе (я имею в виду женщин) во все горло закричали. Естественно, что первыми нашими мыслями было, что это убийца вернулся.

Только потом, когда я, наконец, устала орать и махать руками и прислушалась, поняла, что это – свои. Я бы, может, и раньше это поняла, если бы Виктор произнес хоть слово, но он пытался справиться с Маринкой, все еще визжащей. Кряжимский и вовсе прижимался к противоположной стене. Но, именно увидев его любимые часы со светящимся циферблатом, я догадалась обо всем.

Набрав в легкие побольше воздуху, я что есть силы закричала:

– Сво-о-и.

Не сразу, но все же до женщин дошло, что все в порядке. Они постепенно поутихли, а я произнесла:

– Виктор, займись светом – здесь труп.

Виктор так же бесшумно, как и появился, исчез. Кряжимский же принялся усиленно кряхтеть и кашлять – он так делал всегда, когда доводилось испытывать какое-то потрясение. Наверное, это помогало успокоиться.

– Оля, ты где? – донесся до меня тихий Маринкин голосок.

– Да тут я, не бойся, – присев на корточки и пошарив руками вокруг себя, ответила я. – Ищу фонарик. Куда-то его уронила, когда Виктор нас напугал.

– Не ищи – я его, кажется, ногой куда-то отфутболила, – «обрадовала» меня Маринка.

Пришлось встать и дождаться, пока Виктор наладит свет. С этим наш молчун справился довольно быстро и, появившись, произнес:

– Пробки.

Пробки так пробки, но сейчас это нам было совершенно не интересно, так как все внимание привлекала безжизненно лежащая на полу ванной туша Сочникова. На его голове в области затылка виднелась свежая кровь.

– Он мертв? – обращаясь сразу ко всем, спросила Маринка.

Я пожала плечами, а Виктор наклонился, пощупал вену на шее и, отрицательно покачав головой, принялся переворачивать тело на спину.

– Значит, жив? – снова спросила Маринка, а я подскочила к Виктору и принялась помогать ему оказывать хозяину гостиницы первую помощь.

Виктор осмотрел голову Сочникова, а потом стал хлопать руками по его щекам. Я же только сдернула с вешалки полотенце и, намочив его в ванной, принялась растирать им грудь пострадавшего. Не знаю, насколько это помогало, но ничего иного в данный момент придумать я не могла.

Маринка как-то неожиданно встрепенулась и, обратившись ко все еще стоящей бледной Сабине, сказала:

– Ну, и чего ты стоишь, как кукла, вызывай «Скорую».

Сабина помчалась к телефону, Кряжимский кинулся за своей аптечкой, в которой имелся нашатырный спирт, а мы с Виктором остались возле начавшего постанывать Сочникова… Где-то минут через десять примчалась «Скорая» и воем своей сирены подняла всю гостиницу. Быстро водрузив на носилки уже очнувшегося, но так ничего не успевшего сказать владельца заведения, медики удалились.

– Эхе-хе, – вздохнул Кряжимский, когда мы стали подниматься к себе. – А я-то надеялся, что хотя бы эту неделю мы не будем иметь дело ни с какими преступлениями и наказаниями.

– Какие преступления, о чем это вы? – сразу же оживилась Маринка. – Ничего не произошло. Просто сгорели пробки, вырубился свет, этот тип поскользнулся и упал, а жена его нашла и принялась орать. Никакого преступления, никакого, – повторила она несколько раз.

Ничего не могу сказать относительно остальных, но меня она убедить не сумела – я не просто продолжала считать, но и почти интуитивно чувствовала, что все произошло не случайно.

Маринка это явно заметила, а потому попыталась всячески отвлечь меня от размышлений, предлагая то дорисовать ей ногти, то сходить погулять и подышать свежим воздухом. Тему же попытки убийства или случайного падения она даже не затрагивала. Но я сказала ей, что ужасно устала и хочу спать.

Впрочем, уснуть я даже и не пыталась, анализируя недавний случай. Только ближе к утру я смогла-таки понять, что же так сильно меня напрягло и заставило насторожиться.