Книга 80000 километров под водой - Жюль Верн

Судовые офицеры разделяли веру своего капитана. Приятно было слушать, как они спорили о шансах на скорую встречу с чудовищем и высчитывали быстроту его хода. Даже те офицеры, которые в обычных условиях считали вахты скучной необходимостью, в этот рейс всегда готовы были отдежурить лишнюю.

Пока солнце описывало на небосклоне свой дневной путь, мачты были усеяны кучками матросов, которые высматривали чудовище. А между тем «Авраам Линкольн» был еще далеко от Тихого океана!

Экипаж горел желанием встретить нарвала, загарпунить его, втащить на борт и изрубить на куски. Вся свободная от работы часть команды с самым пристальным вниманием всматривалась в морскую гладь. Кстати сказать, капитан Фарагут поощрял это, пообещав премию в две тысячи долларов. Эта награда ждала юнгу, матроса, боцмана или офицера, которому посчастливится первому заметить нарвала. Нетрудно себе представить, с каким усердием экипаж фрегата всматривался в море!

Что касается меня, то я не отставал от других и добросовестным образом выстаивал по целым дням у бортов корабля. Один Консель был равнодушен к занимавшему всех вопросу и не разделял общего увлечения.

Я уже говорил, что капитан. Фарагут снабдил свой фрегат всеми приспособлениями для ловли гигантских китов. Пожалуй, ни одно китобойное судно не выходило в плавание лучше снаряженным.

У нас были все современные китоловные снаряды, начиная от ручного гарпуна и кончая зубчатыми стрелами, которыми стреляли из специальной пушки. На носу стояло скорострельное усовершенствованное орудие, посылающее свои четырехкилограммовые снаряды на шестнадцать километров.

Итак, команда «Авраама Линкольна» не могла пожаловаться на недостаток смертоносных орудий. Но этого мало-на борту фрегата находился сам Нед Ленд, король гарпунщиков!

Нед Ленд был уроженцем Канады и искуснейшим в мире китоловом, не знающим соперников в этом опасном ремесле. Он был наделен совершенно исключительным хладнокровием, ловкостью, смелостью и сообразительностью. И нужно было быть уж очень лукавым китом или очень хитрым кашалотом, чтобы увильнуть от его страшного гарпуна.

Неду Ленду около сорока лет. Это высокий, почти шести футов ростом, крепкий, суровый человек. Он малообщителен, вспыльчив и легко приходит в ярость при малейшем противоречии.

Внешность его невольно приковывала к себе внимание, особенно глаза, необычайная дальнозоркость которых придавала своеобразное выражение всему его лицу,

Я считаю, что капитан Фарагут поступил вполне правильно, привлекши знаменитого китолова к участию в экспедиции: когда понадобится сильная рука и верный глаз, он один сделает больше, чем весь остальной экипаж. Неда Ленда можно было сравнить с мощным телескопом, соединенным в одно нераздельное целое с заряженной, всегда готовой выстрелить пушкой.

Канадец — это тот же француз, и как ни мало общителен был Нед, но я должен отметить, что он скоро привязался ко мне, — очевидно, он рад был случаю поговорить по-французски. И мне приятно было послушать старофранцузский диалект, сохранившийся со времен Рабле[15]в некоторых провинциях Канады.

Нед Ленд принадлежал к старинной квебекской семье, давшей немало смелых моряков еще в те отдаленные времена, когда город этот принадлежал Франции.

Мало-помалу наши беседы с Недом Лендом становились все более оживленными. Я охотно слушал о его приключениях в полярных морях. Его рассказы об охотах и сражениях были так безыскусственны и поэтичны, что порой мне казалось, что я слушаю какого-то канадского Гомера, поющего «Иллиаду» полярных стран.

Я описываю этого смелого человека таким, каким я его знаю сейчас, — мы старые друзья, и дружба наша, родившаяся в дни страшных испытаний, крепка и нерушима.

Каково же было мнение Неда Ленда о морском чудовище? Должен признаться, что он не верил в существование нарвала и, единственный человек на всем фрегате, не разделял общего увлечения этой гипотезой. Он уклонился от разговора на эту тему, когда я однажды попытался выяснить его мнение.

Через три недели после нашего отъезда, 30 июля, фрегат находился невдалеке от Байа-Бланка, в тридцати милях от Патагонии. Мы пересекли уже тропик Козерога, и теперь Магелланов пролив отстоял от нас меньше чем в семистах милях к югу. Еще восемь дней — и «Авраам Линкольн» будет бороздить воды Тихого океана!

Я сидел с Недом Лендом на юте. Мы болтали о всякой всячине, глядя на таинственное море, глубины которого до сих пор недоступны человеческому взору. По естественной ассоциации, я заговорил о гигантском нарвале и стал разбирать все условия, от которых зависели успех или неудача нашей экспедиции. Но, заметив, что Нед Ленд отмалчивается, я поставил ему вопрос в упор:

— Как вы можете сомневаться в существовании гигантского нарвала, которого мы преследуем? Есть ли у вас какие-нибудь основания быть таким недоверчивым?

Гарпунщик в продолжение нескольких секунд молча смотрел на меня. Прежде чем ответить, он привычным жестом хлопнул себя по лбу, закрыл глаза, как бы собираясь с мыслями, и только после этого сказал:

— Может быть, и есть, господин Аронакс!

— Послушайте, Нед, ведь вы гарпунщик по профессии, вы перевидали на своем веку сотни огромных морских млекопитающих — вам легче, чем кому бы то ни было другому, поверить в возможность существования гигантского китообразного!

— Вот здесь-то вы и ошибаетесь, господин профессор, — ответил Нед. — Невежда охотно поверит в существование чудовищных животных, населяющих внутренность полого земного шара, — это вполне естественно. Но геолог никогда не даст веры этим сказкам. Так и китобой. Я преследовал и убил немало китов и нарвалов. Но, при всей их величине и силе, ни их хвосты, ни их бивни не в состоянии были пробить листовое железо обшивки парохода!

— Однако, Нед, известны случаи, когда зуб нарвала пробивал насквозь борта кораблей.

— Деревянных, профессор, деревянных! — возразил Нед. — Да, признаться, я не очень в это верю — лично я ничего подобного не видел. Поэтому, до тех пор, пока не увижу этого своими глазами, я не поверю, что кашалоты, киты или нарвалы могут произвести разрушения, подобные пробоине в корпусе «Шотландии».

— Послушайте, Нед…

— Нет, профессор, нет. Все, что вам угодно, но только не это. Может быть, огромный спрут…

— Ни в коем случае, Нед! Спрут — это моллюск гигантских размеров с вялым, мягким телом. Будь он хоть пятисот футов в длину, спрут останется беспозвоночным и, следовательно, совершенно безопасным для таких судов, как «Шотландия» или «Авраам Линкольн». Пора оставить басни об опасности спрутов для кораблей!

— Итак, господин естествоиспытатель, — иронически заметил Нед, — вы убеждены в существовании огромного нарвала?

— Да, Нед, я убежден в этом, и мое убеждение основывается на ряде неопровержимых фактов. Я не сомневаюсь в существовании гигантского китообразного животного, принадлежащего, так же как киты, кашалоты и дельфины, к разделу позвоночных и наделенного зубом, рогом или бивнем огромной крепости.