Книга Искусительница - Эйна Ли

Энджи перехватила подушку на лету и бросила ее назад, но Синтия успела пригнуться, и подушка попала в Бет. Бет бросила се в Синтию, Синтия — в Энджи.

Сестры, смеясь, устроили настоящий бой подушками, как часто делали в детстве.

Перед обедом девушки полчаса посидели с отцом. Когда они собрались уходить, Синтия сказала, что немного задержится. Некоторое время она задумчиво смотрела на отца, а потом с нежностью погладила его щеку.

— Я люблю тебя, папочка, — прошептала она и на цыпочках вышла из комнаты.

Сестры ждали ее за дверью, и в столовую они спустились вместе. Элизабет села во главе стола, справа от нее занял место Чарльз Рейберн, нотариус Маккензи, а слева — Дэйв Кинкейд. Энджелин сидела рядом с Чарльзом Рейберном, Пит Гиффорд — на другом конце стола. Синтии пришлось сесть рядом с Дэйвом.

— Ты хорошо выглядишь, Гифф, — обратилась Синтия к управляющему ранчо. Она впервые увидела его после приезда. — Готова биться об заклад, что все девчонки на тридцать пять миль вокруг сохнут по тебе.

По лицу Гиффорда расползлась широкая улыбка:

— Тебя все еще интересует моя личная жизнь, а? Я рад, что ты снова дома, Тия.

Гифф был на семь лет старше Синтии. Его отец тоже был управляющим Маккензи, и Гифф в детстве дружил с сестрами. Когда умерла их мать, сочувствие и понимание Гиффа помогло им пережить горечь утраты. Когда Синтии было четырнадцать, она по-детски влюбилась в Гиффа, но с возрастом влюбленность прошла, и молодой человек стал ей почти братом. Теплыми воспоминаниями об их дружбе Синтия очень дорожила.

Теперь, когда Гиффу исполнилось тридцать, красота его несколько огрубела: лицо, словно высеченное из камня, обветрилось и загорело, но голубые глаза и светлые волосы оставались такими же, как прежде, а высокая поджарая фигура свидетельствовала о том, что он часто ездит верхом.

Два года назад Бак Гиффорд умер, и его сын, которого мужчины любили и знали как хорошего работника ранчо, с легкостью занял место отца. В Раунд-Хаусе Гифф знал каждый дюйм. Местные жители шутили, что без его ведома в усадьбе ни теленок замычать не может, ни змея проползти. Многие владельцы ранчо пытались переманить парня к себе, но его преданность семейству Маккензи была поистине беспредельной.

За обедом Синтия отчаянно флиртовала с Гиффом. Тот не обращал на ее заигрывания должного внимания, но ей доставляло удовольствие, что они раздражают Дэйва Кинкейда.

После обеда Гифф поспешно ушел проведать кобылу, у которой были трудные роды. Энджелин вызвалась ему помочь. Элизабет с Рейберном отправились в библиотеку, а Дэйв тихо исчез.

Заскучав, Синтия вышла из дома, прислонилась к колонне и посмотрела на небо. Все вокруг дышало спокойствием, а звезды были такими близкими — казалось, стоит протянуть руку, и достанешь их. Говорят, в такие мгновения надо загадывать желания, и они с сестрами часто делали это в детстве.

Закрыв глаза, Синтия прошептала:

— Звездочка первая, звездочка ясная, светишь высоко ты в небе, прекрасная. Пусть же на сердце тоска успокоится, и то, что загадала я, исполнится.

Затем Синтия прочитала молитву за отца, повернулась, чтобы пойти в дом, но вдруг увидела тлеющий в темноте огонек сигареты.

— Кто здесь?

Из тени вышел Дэйв Кинкейд.

— Извините, если я напугал вас, мисс Маккензи, — проговорил он.

— Я совсем не испугалась, просто думала, что здесь никого нет. — Девушка подошла к Дэйву. — Кажется, мы договорились отбросить формальности, Дэйв.

— Что-то я не помню, чтобы мы с вами о чем-то договаривались, мисс Маккензи.

Синтия засмеялась, чтобы скрыть раздражение.

— По-моему, вы чересчур обидчивы, Дэйв. Вас обманула какая-нибудь дама? Или я вам не нравлюсь? — Она шагнула к молодому человеку. — Я бы и сама покурила.

— Вам не повезло, леди. Я попросил у Гиффа только одну сигарету. — От звука его голоса, такого же медленного и ленивого, как колечки дыма, летавшие над его головой, по спине Синтии побежали мурашки.

Девушка приблизилась к Дэйву и смело заглянула ему в глаза. В сумеречном полумраке они казались шоколадными, таинственными и непроницаемыми. Синтия стояла так близко от Дэйва, что ощущала запах мыла для бритья и чувствовала исходящее от него тепло.

— Что ж, тогда вам придется поделиться, Кинкейд. — Вытащив сигарету из его рта, Синтия глубоко затянулась, а затем сунула ее обратно ему в губы.

— Мои знакомые леди не курят, мисс Маккензи, — сказал Дэйв.

— Звучит не слишком обнадеживающе, — пожала плечами Синтия. — Скука, да и только.

— Думаю, вам не стоит тратить время на общение со мной, потому что я — скучный человек.

— Ни за что не поверю в это, Дэйв. Уверена, у вас есть какие-нибудь пороки.

— Пороки — это роскошь, на которую у меня нет времени, мисс Син. Я редко курю, пью или… — Он замолчал, глубоко затягиваясь.

— Или — что, Кинкейд?

— И не играю, мисс Маккензи, — добавил он, выпустив несколько колец дыма.

— Ведь я не об этом спросила, Дэйв, — прерывистым шепотом проговорила Синтия.

Кинкейд презрительно покачал головой:

— Похоже, к мужчинам вы относитесь как к рыбе в пруду, леди? Вы думаете, что достаточно бросить в воду приманку, и мы у вас на крючке.

— Совершенно верно, Кинкейд, — усмехнулась Синтия. — Вот только иногда на удочку, к сожалению, попадаются жабы.

— Ну вот, приманка оказалась более привлекательной, чем то, что я вижу сейчас перед собой. — Вытащив сигарету изо рта, он сунул ее в рот Синтии тем же жестом, что и она. — Наслаждайтесь дымом, мисс Маккензи. — И он направился в дом.

Губы девушки тронула насмешливая улыбка.

— Ох, Кинкейд, если бы мы были в другом месте и в другое время… — Затянувшись, она щелчком отбросила сигарету и пошла к себе.

Разбуженная громким стуком в дверь, Синтия задрожала: у нее появилось нехорошее предчувствие.

— Скорее, мисс Маккензи, ваш отец… — крикнула сиделка.

— Иду! Иду! — ответила девушка, выбираясь из постели и накидывая халат.

Но халат был слишком тонок и прозрачен, поэтому она стала судорожно рыться в вещах, желая найти испанскую шаль, доходившую ей до колен. Быстро завернувшись в нее, она поспешила в спальню отца.

Когда Синтия вбежала в комнату, Элизабет и Энджелин уже были там. Пит Гиффорд стоял у стены, обняв за плечи Мидди. Вскоре в спальню вбежал Дэйв, на ходу натягивая рубашку.

Энджелин тихо плакала, и Синтия, обняв младшую сестру, прижала ее к себе. Так они и стояли, глядя на тщедушную фигуру на кровати. Через несколько минут Мэтью Маккензи открыл глаза. При виде дочерей он умиротворенно улыбнулся и закрыл глаза.

Подойдя к кровати, доктор быстро осмотрел Мэтью.