Книга Вертикаль жизни. Книга 3. Ветер перемен - Семен Малков

Среди этих нуворишей почему-то чаще всего встречались бывшие комсомольские, профсоюзные и партийные руководители. Делиться хоть частью своих доходов с народом, которому когда-то поклялись верно служить, они и не думали.

Глава 2

Парад суверенитетов

Взяв власть в свои руки, в упоении от победы, Ельцин благодушно бросил фразу, едва не ставшую роковой и грозившую окончательным развалом России. В нарушение Конституции и федеральных законов он публично разрешил всем главам краев, областей и автономных республик брать столько суверенитета, сколько те смогут «переварить».

Руководители регионов и президенты республик, входящие в Российскую Федерацию, немедленно воспользовались этим и устроили подлинный «парад суверенитетов». Республики стали принимать свои собственные «конституции», а края и области — местные законоположения, не соответствующие, а зачастую и противоречащие Конституции России.

Естественно, сразу подняли голову национализм и сепаратизм. Перестав подчиняться федеральным законам, такие большие республики, как Татарстан и Башкирия, по сути, стали государствами в государстве. А пришедший к власти в Чечне бывший советский генерал Дудаев дошел до того, что объявил о полной независимости от России.

— Не понимаю того, что делает Ельцин, его безответственности. Создается впечатление, что ему не жаль ничего из завоеванного предками, — возмутился при встрече с Наумовым Царев. — Кроме него, лишь Александр Второй продал Аляску. Но тому простительно — он присоединил к России Кавказ и большую часть Средней Азии. Даже грузин Сталин был предан России и собрал почти все потерянные ею земли. Не смог вернуть лишь Финляндию и часть Польши. А этот, — с досадой махнул рукой, — готов «за так» все разбазарить. — Царев был убежденным русским патриотом с монархическим уклоном и не скрывал этого, за что многие обвиняли его в национализме. — Ельцин ведет себя так, словно в его жилах не русская кровь, — гневно продолжал он, осуждая президента. — И если правда, что родом он из уральской деревни, то тогда объяснить это можно лишь его принадлежностью к масонам.

— Ты что же, Володя, веришь россказням о жидо-масонском заговоре, якобы задавшемся целью погубить Россию, — укоризненно посмотрел на него Артём. — Может, ты веришь и чуши о «протоколах сионских мудрецов»? Ты же без пяти минут доктор физико-математических наук!

— А как еще ты объяснишь то, что делает президент России? Ведь иначе, как предательством ее интересов, это не назовешь, — парировал Царев. — И в притче о сионских мудрецах что-то есть. Запомни — дыма без огня не бывает!

Убежденность старого друга граничила с фанатизмом, и спорить с ним было трудно. Но и промолчать Наумов не мог.

— Мне кажется, ты и сам не очень-то веришь этому. А если веришь, то жизнь докажет тебе, что ты ошибаешься, — спокойно возразил он. — Я объясняю непростительное транжирство Ельцина куда проще. Ему не по силам управлять такой огромной страной, и он сознает это. А для него главное — остаться царьком, хоть сократись Россия до одной Московии!

— Так разве это — не предательство? — гневно вскинул глаза Владимир Иванович. — Я же о том тебе и толкую!

— Ну, не совсем так. Ты это объясняешь каким-то заговором и ищешь врагов извне. Но все значительно проще. Вспомни, кто пришел к власти в отколовшихся республиках. Разве заговорщики? Жидо-масоны? — И добавил, еле сдерживая смех: — Свои же сородичи! Бывшие коммунисты-интернационалисты обернулись местными царьками и обманывают народ, уверяя, что, отделившись, он станет жить лучше. И у нас, — вновь нахмурился он, — к власти обманом пришел такой же бессовестный властолюбец, каких уже немало было в русской истории, и вновь наступили смутные времена.

— А что, может, так оно и есть, — неохотно согласился Царев. — Во всяком случае, то, что мы переживаем очередную смуту, — это точно!

* * *

Присвоение «общенародной собственности» в основном шло под видом создания акционерных обществ. Даже крупнейшие, самые доходные промышленные предприятия, добыча нефти, газа, алмазов, драгоценных металлов и всего наиболее прибыльного переходили, по сути, в частные руки. В регионах страны, используя дарованную Ельциным вольницу, местная элита плодила собственные акционерные общества, путем расчленения единых государственных компаний и монополий.

В первую очередь была расчленена и «приватизирована» нефтедобыча, но дошла очередь и до авиаперевозок — на месте единого Аэрофлота появилось много региональных и просто частных авиакомпаний. Это нарушило не только единую транспортную систему и усложнило управление воздушным движением, но и сделало невозможным проводить единую техническую политику по развитию гражданской авиации.

Для научно-исследовательского института Аэрофлота его развал имел самые плачевные последствия. Резко уменьшился объем летных испытаний, так как сократился госзаказ авиапромышленности, и она тоже была расчленена на отдельные фирмы, переживавшие не лучшие времена. Почти не поступали заказы на проведение исследований. Государственная казна была пуста, а авиакомпании все расходовали на обновление самолетного парка.

После заседания ученого совета, членом которого по-прежнему оставался Наумов, его пригласил к себе начальник института. Теплов был хмур и озабочен.

— Вот что, Артём Сергеевич. Пришла, видно, пора реанимировать твой проект, который доставил всем столько хлопот, а Коваленко даже стоил должности начальника главка, — начал он шутливым тоном. Но было заметно, что такой тон давался ему с трудом: — Нет у нас серьезных научных разработок, а только крупное достижение может вновь поставить институт на ноги.

— Неужто дела обстоят так плохо? — сочувственно спросил Артём Сергеевич, для которого бедственное положение института не было тайной.

— Хуже некуда, — честно признался Теплое. — В стране свирепствует инфляция, а мы не только не можем повысить зарплату сотрудникам, но даже не можем сохранить прежнюю. В результате уже потеряли почти половину научных кадров. Причем лучших!

— Да, я в курсе. Но ведь самолеты отряда продолжают летать и, как говорят, приносят немалую прибыль. Разве это не способствует постановке новых научных работ? — поинтересовался Наумов. — Ну, хотя бы частично.

— Летают они в основном не по своему профилю. Испытательных полетов мало, следовательно, нет высокой оплаты и премий, — тоскливо объяснил Теплов. — Доходы дает лишь сдача самолетов в аренду частным компаниям и чартерные рейсы по заказу турфирм.

— Вот и надо эти доходы, — оживленно подхватил Артём Сергеевич, — пустить на новые перспективные исследования, которые принесут институту как материальные, так и научные дивиденды.

— Легко сказать! А на какие средства содержать такой комплекс зданий с ангаром и огромной территорией? — с досадой возразил Теплов. — Мне даже пришлось сдать в аренду один из корпусов института, где была наша столовая. И все равно средств катастрофически не хватает!

Его уныние передалось было и Наумову, но он вспомнил про ресурсы.