Книга Я стройнее тебя! - Кит Рид

Ты кричишь через плечо: «Потом», — а когда спускаешься в огромном свитере, который считаешь своим старым преданным другом, он не осмеливается ничего спросить, а только косо смотрит на тебя.

В тот же вечер мама застает тебя на кухне, когда ты сгребаешь в раковину содержимое своей тарелки.

— Ты сыта?

Ты врешь:

— Я вот-вот лопну. Прости, но по пути из школы я съела еще один «Биг-Мак» и «Мак-Фларри».

Она пожимает плечами и тихо уходит, но по придирчивым взглядам, которые она искоса на тебя бросает, ясно, что она стала за тобой приглядывать. От этого тебе становится еще интереснее: ты знаешь, что они за тобой следят. Рано или поздно ты забудешь запереть дверь в ванную. Неужели ты втайне гордишься собой и надеешься, что кто-нибудь оценит твои успехи, или стыдишься, потому что получилось еще не совсем то, к чему ты стремилась? Господи, ты так стараешься и все равно толстеешь. Ты выглядишь такой жирной! Мама видит тебя, когда ты выходишь из душа, и разевает рот. Ты хочешь пробежать мимо, но она хватает тебя за локоть и резко останавливает.

— О боже, Энни. Это не то, о чем я подумала? — и не твоя вина, что она так выпучила глаза.

Привет, мама. Сильно потрясена? С этим можно справиться. Не бойся. Разыграй из себя дурочку.

— Что, мама? О чем именно ты подумала?

У тебя все хорошо, все обойдется, но от твоей мамы так просто не отделаешься, — сегодня это уже не выйдет. Она ухватила тебя за руку и глазеет на тебя, на твое изменившееся тело.

— Энни, ты не становишься немножко…

— Нет, мама. А теперь пусти-ка меня!

— Милая, — она явно пытается говорить ласково, но в голосе ее слышится потрясение, — как ты могла?

Ты притворяешься, что не понимаешь.

— Как я могла что?

— Как ты могла позволить себе дойти до такого?

— Ни до чего такого я не доходила. Я такая же, как всегда.

— Посмотри на себя! Посмотри, на кого ты похожа!

Закройся полотенцем. Отпирайся любыми способами. Ну что ж, да, ты в определенном состоянии. Это круто! Опусти плечи и постарайся отпихнуть ее с дороги.

— Все в порядке, мама.

— Ах, милая, — потом она вопит: — Ральф!

Она отводит тебя в спальню, кладет тебе руки на плечи и поворачивает тебя лицом к зеркалу.

— Только взгляни!

Фу, думаешь ты. В ярком свете твои длинные бедра так и блестят, и твое обрюзгшее розовое пузо похоже на рекламный дирижабль. ЖИРНАЯ. Я тучная. Безобразно. Толстуха!

— Прости меня. — Ты начинаешь плакать. — Мне так стыдно, мама.

Но она не собирается прощать тебя. Ты порочишь семью. По телевизору показывают документальные передачи о таких, как ты. Нужно было смыться, как только она позвала папу. Когда он пришел, ты уже надела свой просторный махровый халат, а мама начала причитать:

— Что же нам делать?!

Он отвечает так быстро, как будто все уже решено:

— Конечно, мы этим займемся. Выкрутимся как-нибудь.

— Что ты имеешь в виду?

Он качает головой и цокает языком.

— Знаешь, для таких девочек, как ты, есть специальные заведения.

Ты вдруг говоришь тоненьким голоском, потому что изо всех сил стараешься сохранять спокойствие.

— Я справлюсь сама, дома, ладно? Мама? Папа?

Она молчит. Он молчит. Ты до смерти напугана. Наконец мама вскрикивает:

— Доченька, как же ты могла такое с собой сделать?

Она подразумевает: «Как ты могла сделать такое с нами?»

И хуже всего то, что ты читаешь у них на лицах стыд! Прямо при тебе они обсуждают, как бы все скрыть, как будто ты — старая кость, которую надо захоронить, ты — само воплощение их позора. Такое надо поскорее замести под ковер. Спрятать ото всех, убрать подальше из дома. Срочно отправить подальше, пока никто не узнал. Если пойдут разговоры, то наша дочка пропала, да и мы тоже. Папа вовсю работает пальцами. Он вводит в карманный компьютер телефонные номера, а потом объявляет:

— У тебя большие проблемы, мисси, но не волнуйся. Мы подыщем место, куда ты сможешь поехать, пока все не пройдет. Если мы все сделаем правильно и быстро, то даже двойняшки ничего не заметят.

Теперь ты уже рыдаешь.

— Я сама. Я позабочусь о себе. Обещаю. Я все сделаю.

Мама предлагает:

— Почему бы нам просто не отправить ее за город, Ральф?

Папаша сердито смотрит на экран карманного компьютера.

— Я хочу получить гарантированный результат.

Ты пытаешься что-то пообещать, но так расплакалась, что вместо слов раздается нечленораздельное «бууаа».

Мама втайне на твоей стороне. Она шепчет:

— Ральф, пребывание в таком заведении стоит целое состояние.

Ты видишь, что он задумался.

— Что же, есть клиника для амбулаторных больных, и мы можем обратиться туда.

— Милая, я поеду с тобой, — восклицает мама, но ты наотрез отказываешься.

Когда ты находишь в себе силы говорить, ты киваешь и, глотая воздух, стараешься успокоить их обещаниями.

— Я смогу сделать все сама, мама, обещаю, — упрашиваешь ты. — У меня получится лучше, если мне позволят заняться этим.

Мама моргает слипшимися ресницами, с которых капают слезы. Как же, успокоилась она!

— Обещаешь?

— Обещаю.

В этот момент ты, наверное, даже сама веришь в свои слова. Ну и что с того, что ты не можешь заставить себя пойти в такое место, и проезжаешь мимо конторы, куда тебя записали на прием, а вместо этого проводишь день в кино. Кто же об этом узнает?

Мама старается подбодрить тебя:

— Я так тобой горжусь.

Ну да, конечно.

Папа говорит:

— Когда у тебя снова будет нормальная фигура, я куплю тебе машину.

Некоторое время они убеждены, что ты действительно лечишься. Потом папаша останавливает тебя в холле второго этажа. Ты видишь, как он критически оглядывает тебя с ног до головы. Тебя охватывает страх, потому что ты знаешь, что будет дальше. Господи, его глаза похожи на штангенциркуль!

— Ну что, Энни, время вышло.

— Еще только полночь.

Ты только что вернулась домой, и от тебя пахнет Дэйвом. Дэйв любит тебя, но теперь и он видит, как меняется твое тело, и вы только что поссорились. Он тоже хочет, чтобы ты приняла меры.

— Я не об этом. Тебе дали шанс, и ты только посмотри на себя. — Папа в упор уставился на твой живот. — Энни, как ты могла такое сделать с собой? — Даже при таком освещении видно, что ты ни капельки не изменилась. Ты с таким наслаждением стремишься к собственной цели, а папа? Можно подумать, что он застукал тебя с Дэйвом, когда вы занимались любовью. — Тебе должно быть стыдно!