Книга Дочь пирата - Роберт Джирарди

7

Уилсон вышел из автобуса почти во сне и, спотыкаясь, побрел по улице Оверлук. Промышленная часть района Рубикон была наполнена унылым гулом, напоминающим шум воды, текущей по камням в пустынной местности. Мокрая от пота рубашка прилипла к спине. Туман в голове не рассеивался. Уилсон открыл уличную дверь своего дома, поднялся по потертым ступеням и отпер двойной замок на стальной двери. За ней была еще одна дверь из раздвижных стеклянных половинок, далее находился небольшой холл, которого едва хватало на то, чтобы разместить подставку для зонтов и поломанный приставной столик. Карты Таро лежали на столике рядом с запасными ключами и полудюжиной мелких монет. Уилсон пристально посмотрел на карты, и душу снова охватило ожидание чего-то страшного.

В гостиной пахло грязными носками, хотя окна, выходившие на канал Харви, были постоянно распахнуты. Кондиционер стоял только в спальне. Тонкий слой пыли покрывал жизнь Уилсона, как книги, что стояли на полках, занимавших все стены от пола до потолка, а также на каминной полке. Впервые он пожалел, что у него нет кошки, которая приветствовала бы его, когда он возвращается домой. Но он понимал, насколько жестоко оставлять кошку одну в доме на целый день, потому и не заводил ее. Ни с того ни с сего следующий вдох, следующая секунда показались Уилсону невыносимыми. Он снял с полки книгу «Покорение новой Испании» Бернала Диаса, пальцем стер с обложки пыль и поставил обратно. Минуло еще немного времени. Он вошел в спальню и переоделся, достал из холодильника пиво и включил телевизор, как делал это каждый вечер в течение недели.

На середине «Новостей», когда Уилсон начал дремать, зазвонил телефон.

Он вздрогнул и выпрямился. Андреа отправилась в Денвер на двухдневный отдых менеджеров. Кто же это мог быть? Постепенно, расставаясь то с одним, то с другим приятелем, Уилсон остался без друзей. Он подождал, пока телефон зазвонил в пятый раз, и поднял трубку. Руки вспотели от страха.

— Да?

— Уилсон? — прозвучал женский голос.

Молчание.

— Это Уилсон Лэндер?

— Кто это?

— Уилсон, это Сьюзен Пейдж.

— Пейдж? — удивился Уилсон.

— Вы меня знаете. Крикет. Неужели забыли? Вы приходили во вторник в магазин «Нэнси», а потом сводили меня на ленч в ресторан. Я заказала там дорогое вино.

— Да, помню, — сказал Уилсон, пытаясь казаться недовольным, но вместо этого рисуя в воображении ее волосы, отливающие медью при солнечном свете. В какой-то момент ему вспомнилась Андреа, летящая на запад с рассылочными ведомостями на коленях, на лице — неизменное выражение деловой обеспокоенности, усиливающейся по мере того, как она заново проверяет на калькуляторе цифровые данные.

8

Обычный вечерний субботний спектакль в Бенде. У джипов, попавших в пробку на улице Купера, — прицепы с поклажей.

Вдоль грязной мостовой иммигранты из тех стран, где мужчины носят тюрбаны, а женщины ходят в парандже, ведут бойкую торговлю дешевыми солнцезащитными очками, бижутерией и теннисками, которые разложены на фанерных лотках. На углу улицы Мортон и Пятой авеню сухорукий мужчина зубами дергает струны трехструнной гитары, а на другой стороне Мортон женщина в инвалидной коляске поет арии из «Бригадуна» столь пронзительно, сколь позволяют легкие. Пение происходит в сопровождении окарины, вырезанной из картофелины. В крохотных салонах при магазинах цыганки предсказывают судьбу, сидя за складными карточными столиками. В воздухе висит желтое облако выхлопных газов.

Уилсон пробился сквозь людское месиво на улицу Макдермот, дошел до гостиницы «Орион» и через служебный вход проник в бар, где обнаружил Крикет за стойкой под большими электронными часами.

— Привет, — сказал он. — Что пьем?

Она с улыбкой оглянулась:

— Мартини. А что еще можно получить в «Орионе»?

Он уселся рядом, и она поцеловала его в уголок губ. Уилсона несколько удивил этот жест, но Крикет, похоже, ничего не заметила.

— Ух ты! Я немного измазала тебя губной помадой. — Она послюнявила палец и вытерла ему нижнюю губу.

Уилсон попросил мартини и оливки. Когда заказ принесли, он сделал большой глоток и принялся изучать Крикет поверх своего стакана. На сей раз она была не в свитере и хлопчатобумажных брюках, которые ей не слишком шли, а в облегающей полосатой кофточке и модных расклешенных брюках из какой-то тонкой ткани. Эта ткань позволяла заинтересованным лицам разглядывать плавные линии ее бедер и ног. На тонкой талии красовался широкий кожаный пояс с прямоугольной пряжкой, на запястьях позвякивало с полдюжины серебряных браслетов. Губы лоснились от помады, непослушные темно-рыжие волосы были зачесаны назад и собраны в изящный пучок. «Кабы не испорченные тяжелой работой руки, — подумал Уилсон, — ее можно принять за модель, сошедшую с обложки модного журнала „Вог“». У него засосало под ложечкой: ведь не исключено, что она разоделась подобным образом ради него.

Они пили мартини и смотрели, как заведение наполняется народом. Гостиница «Орион» была построена в 1915 году (Кальвин Кулидж однажды останавливался в ее президентском номере). Отель пользовался популярностью примерно тридцать лет, но его доходы падали вместе с доходами постояльцев, и к концу шестидесятых годов он превратился в простую ночлежку для проституток и торговцев наркотиками. В начале восьмидесятых годов в большие, роскошные апартаменты с видом на канал Харви и улицу Флит начали заезжать представители богемы и гомосексуалисты. За этой миграцией последовали вегетарианские рестораны, магазины здоровой пищи, кофейни и букинистические магазины, которые выросли, как грибы после дождя, на каждом перекрестке. В 1989 году знаменитый французский дизайнер приобрел обветшалую гостиницу. Он сорвал потускневшую позолоту в холле и модернизировал номера, оборудовав их стальными раковинами, обставив модными ширмами и мебелью под крокодиловую кожу. За два миллиона долларов он вернул бару его прежний вид, включая стенную роспись 1928 года, выдержанную в стиле Максфильда Перриша и изображавшую Джорджа и Марту Вашингтон, пьющих на отдыхе виски с водой, мятой и сахаром в Маунт-Верноне.

Уилсон глядел на чопорную Марту с ее капором и выражением деловой женщины на лице и не мог подавить в себе мимолетного воспоминания об Андреа, смешанного с чувством вины. Ему было трудно уводить взгляд от груди, обтянутой полосатой кофточкой. Он никогда не изменял Андреа. Но не делал ли он этого сейчас?

Разговор не клеился. Крикет покончила с мартини. Она сняла губами три маслины с пластмассовой сабельки, прожевала и решительным жестом поставила на стойку стакан.

— Ты не хочешь спросить у меня, как я узнала номер твоего телефона?

— Да, — ответил Уилсон. — Я думал над этим. Мне казалось, ты не знаешь моей фамилии.

Крикет улыбнулась:

— Я чрезвычайно хитрая особа, а значит, опасная. Лучше сразу предупредить тебя об этом. После работы во вторник я пошла в «Д'Айл» и сказала менеджеру, что ты мой любовник, мол, мы сильно поссорились, я рву с тобой всякие отношения и принципиально желаю заплатить за ленч. Он достал оплаченный по кредитке счет и — вуаля! — твоя фамилия и номер телефона у меня в кармане.